— Откуда вы родом? — спросил он, чтобы подольститься к старику и умиротворить его, а еще он надеялся разузнать о его матери. Он хотел рассказать Мзе Хамдани обо всем, что случилось с ним, о том, как сам лишился матери. Но Мзе Хамдани, не отвечая, снова взял в руки книгу касыд и миг спустя жестом велел Юсуфу удалиться.
2
Три дня подряд он ходил в дом по вечерам, вопреки молчаливому негодованию Халила. Все попытки вызвать Халила на разговор провалились. Уже и покупатели обеспокоились: что такое случилось с их говорливым продавцом? В третий вечер, когда Юсуф вошел во тьму на подступах к саду, Халил окликнул его. Юсуф приостановился, а затем пожал плечами и пошел дальше по невидимой тропе к двери сада (теперь ее оставляли открытой для него). Он отвечал на вопросы госпожи о своей матери, о путешествии вглубь страны, о том времени, что провел в городе на горе. Откинувшись к стене, госпожа улыбалась и внимала ему, не сводя с него глаз и в те минуты, когда Амина переводила. Порой шаль сползала с ее плеч, открывая обезображенную шею и даже грудь, но женщина не спешила укрыться. Он смотрел на нее, полулежащую, и внутри твердело ледяное одиночество. Он тоже задавал вопросы, адресовал их Амине, а она давала длинные ответы, как будто дополняя слова госпожи. Ему нравилось слушать.
— Рана появилась у нее в юности. Вскоре после того, как она вышла за первого мужа, — рассказывала Амина. — Сначала всего лишь метка. Но со временем она въедалась все глубже, пока не добралась до сердца. Боль была так ужасна, что госпожа не могла находиться среди людей, которые смеялись над ее уродством и передразнивали ее мучительные вопли. Но теперь ты исцеляешь ее молитвами и прикосновением, и она уже ощущает, как ей становится лучше.
— Как ты себя чувствовала, когда попала сюда? Как думала о том… о том, что случилось с тобой? — спросил он Амину.
— Я была слишком юной, чтобы думать, — хладнокровно отвечала она. — А поскольку я находилась среди цивилизованных людей, бояться было нечего. Тетя Зулейха славилась добротой и благочестием, этот сад и дом при нем казались раем, тем более такой бедной деревенщине. Люди, приходившие сюда в гости, порой резали себе пальцы от зависти, засмотревшись на красоту этого сада. Спроси кого хочешь в городе, если не веришь моим словам. И каждый год в пору раздачи милостыни тетя Зулейха жертвовала бедным все больше и больше. Никто не уходил из этого дома без подарка. Сеид был благословен во всех своих делах, а госпожа страдала от своего странного недуга. Таковы пути Господа, о чьей мудрости мы не можем судить.
Он не удержался от улыбки:
— Почему ты отвечаешь так изысканно, ведь я задал простой вопрос? — удивился он.
Внезапно вмешалась госпожа, голос ее звучал напряженно и резко. Затем голос смягчился, но Амина помедлила в нерешительности, прежде чем перевести:
— Она говорит, чтобы я помалкивала и слушала тебя. Ты так красиво говоришь, сказала она, хотя она и не понимает слов, которые ты произносишь. Даже когда ты сидишь тихо, свет отражается в твоих глазах и от твоей кожи. А как красивы твои волосы!
Юсуф изумленно уставился на госпожу. Он увидел, что глаза ее увлажнились и лицо сияет отвагой. Он оглянулся на Амину — та склонила голову.
— Она просит тебя дохнуть ей в лицо и так восстановить ее силы, — сказала девушка.
— Наверное, мне лучше сейчас уйти, — решил Юсуф после долгой пугающей паузы.
— Она говорит, видеть тебя — такое наслаждение, что оно причиняет боль, — продолжала Амина, все еще уставившись в пол, но теперь в ее голосе отчетливо слышался смех.
Госпожа заговорила сердито, и, хотя Юсуф не понимал ее языка, он догадывался, что она отсылает Амину прочь. Он тоже поднялся, как только Амина вышла из комнаты, но не знал, как проститься. Госпожа гневно выпрямилась, лицо ее исказилось горестной гримасой. Постепенно гнев ее остыл, и тогда она поманила гостя ближе к себе. Прежде чем уйти, он коснулся лиловой горячей раны и почувствовал, как она пульсирует под его ладонью.
Амина ждала его в тени у двери сада. Он остановился перед ней, хотел протянуть к ней руку, но побоялся, что она больше не станет общаться с ним, если он даст себе волю.
— Я должна вернуться к ней, — шепнула Амина. — Жди меня в саду. Жди.
Он ждал в саду, его ум метался от одной вероятности к другой. Легкий ветер дул среди кустов и деревьев, благовонный воздух наполнялся густым, ублаготворенным гулом ночных насекомых. Она побранит за обхождение с госпожой, повторит наставления и запреты Халила. Или же скажет, что знает: он приходит в дом снова и снова, каждый вечер, потому что хочет сидеть рядом с ней, рядом с Аминой, предаваясь своим наивным мечтам. Время шло, ожидание казалось бесконечным, тревога росла. Его застанут здесь, притаившегося в саду глухой ночью, задумавшего бесчестный разбой. Внезапный приглушенный треск ветки — он испугался, что это Халил выследил его, сейчас устроит скандал. Время от времени он с трудом обуздывал желание уйти. Наконец он услышал звук открывающейся двери и с облегчением поспешил туда.
Амина шикнула на него, когда он подошел.
— Долго не могу, — шепнула она. — Теперь ты знаешь, что она собралась сделать. Мне нельзя передавать тебе ее слова, но ты же видишь, чего она хочет. Она одержима этим… Будь осторожен. И держись подальше от нее.
— Если держаться подальше, я не увижу тебя, — возразил он и после долго молчания продолжал: — А я хочу видеть тебя снова и снова, пусть ты и не отвечаешь на мои вопросы.
— На какие вопросы? — спросила она, и ему почудилась в темноте ее улыбка. — Сейчас не время задавать вопросы. Она услышит.
— Потом, — сказал он, чувствуя, как поет его тело. — Потом, когда она заснет. Ты сможешь выйти в сад.
— Она рассердится. Мы спим в одной комнате. Она услышит.
— Буду ждать тебя здесь, — сказал Юсуф.
— Нет… не знаю, — сказала Амина, отступая, захлопывая за собой дверь в сад. Через несколько минут девушка вернулась. — Она задремала, а может, притворяется. Что за вопросы?
Меньше всего Юсуфа сейчас интересовали эти вопросы, но он боялся, если он вытянет руку, дотронется до нее, она больше не подпустит его так близко.
— Почему вы с Халилом такие разные? Ты и говоришь совсем не так, как он… словно вы вовсе не брат и сестра. Словно вы говорите на разных языках.
— Мы не родные. Разве он тебе не рассказывал? Почему он тебе не сказал? Его отец увидел, как несколько мужчин запихивают в лодку двух девочек. Они шли по отмели, толкая лодку, девочки плакали. Его отец окликнул этих людей и вбежал в воду. Похитители бросили одну девочку, а с другой убежали. Он забрал меня домой, его семья удочерила меня. Так мы и выросли, будто брат с сестрой, но мы не родные по крови.
— Нет, он ничего не говорил, — тихо откликнулся Юсуф. — А что сталось с той? С другой девочкой?
— С моей сестрой? Не знаю, что с ней. С ней и с моей мамой. А об отце ничего не помню. Совсем ничего. Помню, что нас схватили, когда мы спали, а потом мы несколько дней шли. Еще есть вопросы? — Юсуф ясно расслышал даже в темноте горькую насмешку, и его пробрала дрожь.
— Ты помнишь свой дом? То есть где он был? — спросил он.
— Кажется, помню, что это место называлось Вумба или Фумба. Недалеко от моря вроде бы. Не думаю, чтобы я запомнила даже, как выглядела моя мать. Послушай, мне пора идти.
— Погоди, — сказал он и вытянул руку, чтобы ее остановить. Теперь он держал ее за плечо, и она не пыталась высвободиться.
— Ты замужем за ним? Он твой муж?
— Да, — спокойно ответила она.
— Нет! — голос его был полон боли.
— Да, — повторила она. — Разве ты и этого не знал? Всегда подразумевалось… Она все объяснила мне сразу же, когда меня привезли сюда. Она! Тот амулет, что ты нашел, мне дали его, когда отец Халила меня удочерил. Пришел человек, подготовил бумаги об удочерении и сделал для меня амулет. Сказал, что амулет всегда будет меня защищать, но это не помогло. Правда, мне оставили жизнь — но я знаю, что у меня есть жизнь, лишь потому, что ощущаю ее пустоту, лишь из-за того, чего я лишена. Он, сеид, он любит повторять, что почти все обитатели Рая бедны и почти все обитатели Ада — женщины. Если существует ад на земле, то вот он здесь.
