я сомневаюсь, что Антония изменит свои планы лишь потому, что когда-то вы разошлись с Макроном во мнении, — отмахнулся от их доводов Сабин. — И вообще, теперь он с нами заодно и вряд ли захочет ворошить прошлое. Если, конечно, вы вежливо заговорите с ним и вернете ему его кинжал, — с улыбкой добавил Сабин.
— Не смешно, — ощетинился Веспасиан. — Тем более, у меня нет желания подходить к нему близко.
— Кто знает, вдруг у тебя не будет другого выбора? — мрачно заметил Магн и, громко топая, направился на другой конец корабля, где под навесом сидели Ситалк, Дренис и Артебудз.
Веспасиан сглотнул комок: его не слишком прельщала перспектива столкнуться лицом к лицу с Макроном, но, похоже, этого не избежать.
Раздумывая, как ему поступить, он вновь переключил внимание на два корабля, что маячили впереди, и принялся с интересом наблюдать, как они, борясь с ветром, зигзагами пытаются пройти узкий пролив, отделяющий остров от суши. Даже сбросив скорость, огромная квинквирема быстро сокращала расстояние, так как шла на веслах прямым курсом.
— У тебя есть для нас еще какие-то сюрпризы? — помолчав, спросил брата Веспасиан. — Хотелось бы знать заранее, пока еще есть время все хорошенько обдумать.
— Я все всегда говорил тебе вовремя, — довольно холодно ответил Сабин.
— Неправда. Ты говорил мне лишь то, что считал для себя выгодным. Но если мы должны действовать заодно, и с успехом, то нам необходимо делиться друг с другом тем, что мы знаем, потому что иначе как нам принимать правильные решения? Ты не знал, что я имел стычку с Макроном, и потому не счел нужным сказать мне, что теперь наши с ним интересы совпадают.
— Это ты должен был первым сказать мне, что у вас с ним была ссора.
— Четыре года назад он пытался арестовать меня на Эмилиевом мосту, и для меня он был всего лишь преторианец, который делал то, что ему велено. Я бы непременно тебе рассказал, знай я, что теперь он на нашей стороне.
— Теперь ты это знаешь. Это что-нибудь меняет? — огрызнулся Сабин, раздраженный тем, что младший брат читает ему нотации.
Веспасиан с трудом сдерживал гнев.
— Одно то, что Макрон достиг известного положения в преторианской гвардии, говорит о его безграничном честолюбии. Такие люди, как он, обычно злопамятны. Он наверняка попытается мне отомстить, как только меня увидит. В этом не приходится сомневаться. Вопрос лишь в том, помешает ли нам его жажда мести осуществить до конца наш план и доставить Ротека к императору.
— С его стороны это было бы великой глупостью.
— Думай, как хочешь, но гордость часто бывает слепа. Я унизил его, оставил валяться посреди грязи. Он наверняка убежден, что такое бесчестье требует отмщения, и потому при первой же возможности всадит мне под ребра нож, даже если тем самым поставит под удар куда более важные вещи.
Будучи знаком с Макроном не понаслышке, Сабин был вынужден признать, что опасения брата вполне оправданны.
— Пожалуй, ты и прав, — согласился он. — Я постараюсь, чтобы ты не попался ему на глаза.
— Разве такое возможно?
— Не знаю, но что-нибудь мы придумаем. И прости меня за то, что я не сказал тебе о нем раньше.
— Значит, будут и еще какие-то сюрпризы?
Даже если у Сабина и было что сказать, крик впередсмотрящего не дал ему ответить.
— Триерарх! Пираты!
Веспасиан поднял взгляд. Впереди, на расстоянии всего мили от них, из-за скалы на оконечности острова Кифера показалась трирема и на полном ходу устремилась на два торговых судна.
Раскос бросился к носу корабля, чтобы лучше увидеть, что происходит.
— О. великая Бендис! Помоги мне! — запричитал он. — Рядом пираты, а нас слишком мало, чтобы от них отбиться! На нас действительно лежит проклятие!
— Солнце у нас за спиной: мы находимся в полосе его света. Так что они нас пока не заметили, — произнес Веспасиан. — Самое главное — держаться от них подальше. Думаю, с них хватит того, чем они поживятся на борту двух торговых судов.
— Мы можем проплыть мимо, — ответил Раскос. — Но тем самым мы разбудим их любопытство. Судно таких размеров, как наше, по идее, непременно должно вмешаться. Если этого не сделать, они решат, что либо у нас малочисленная команда, либо мы везем какой-то ценный груз, и потому не желаем рисковать. В обоих случаях он погонятся за нами.
— Может, развернуться и попытаться уйти? — предложил Сабин.
— В этом случае они наверняка решат, что мы напуганы. А поскольку значительная часть наших матросов больна и не могут грести, пираты догонят нас часа через два. Единственный выход — попытаться ввести их в заблуждение. Я велю Гейдресу, чтобы он вооружил моих матросов, и мы поплывем прямо на трирему. Пусть пираты подумают, будто мы идем на таран. Мы же вознесем молитвы богам, чтобы они испугались и бросились в бегство.
— Сколько у вас луков? — поинтересовался Сабин, вспоминая свою предыдущую встречу с пиратами.
— Больше, чем матросов, — ответил Раскос и бросился к Гейдресу, чтобы приказать ему готовить оружие к бою.
Впереди по курсу трирема уже дошла до первого торгового судна. На глазах у Веспасиана через корму полетели абордажные крючья. Крошечное суденышко, дрогнув, замерло на месте, и по переброшенным с триремы сходням на него устремились жадные до добычи морские разбойники. Квинквирема подошла к месту событий довольно близко. По воде до Веспасиана долетали крики несчастных мореходов, пойманных, словно в ловушку, собственным крошечным суденышком. Второе торговое судно продолжало идти прежним курсом.
К тому времени, когда сопротивление на первом судне было окончательно сломлено, матросы квинквиремы и Гейдрес со своими воинами уже собрались на палубе. У каждого имелся лук и, — к удивлению Веспасиана, хотя удивляться было нечему, ибо все до единого были фракийцами, — кривой меч за спиной.
Раскос прокричал команду, и надсмотрщик ускорил ритм. Впрочем, теперь снизу доносился не только бой барабана, но и щелканье кнутов по спинам несчастных рабов, которые и без того гребли из последних сил.
Квинквирема устремилась вперед. Ее огромный таран взрезал волны, взбивая под носом судна белую пену. Она неслась прямо на пиратский корабль. Теперь пираты их заметили и, похоже, в спешном порядке пытались уйти, для чего им пришлось бросить добычу. Остатки команды торгового судна принялись сбрасывать абордажные крючья. В следующий миг трирема с поразительной прытью развернулась на сто восемьдесят градусов, готовая дать бой их квинквиреме. Спасаться бегством пираты явно не собирались.
Поняв это, Гейдрес разделил команду на небольшие звенья, назначив во главе каждого по своему гвардейцу, и расставил по всей верхней палубе, чтобы вести обстрел
