От Хощевато, расположенного неподалеку от Николаева, и до морского побережья следующие 300 километров мы проделали в страшную августовскую жару, необычно сильный зной выдался с 12 по 15 августа, когда мы совершали особенно большие переходы, что привело к массовому падежу животных. За сорок пять дней мы прошли 1100 километров, а из 6800 полагавшихся на кавалерийскую бригаду лошадей из-за болезней потеряли 3350. Убито или пристрелено после тяжелых ранений — 240, досталось противнику — 23…»
— Осенью 1941 года эти сорок страниц, через один интервал, написанных с некоторой долей иронии, я передал своему начальству.
«Ознакомился! Довольно интересно. Знакомить с отчетом офицеров гарнизона считаю нецелесообразным. Ознакомить старших офицеров и офицеров генерального штаба. Материал ценен для генштаба. При соответствующей доработке годен для армейских офицеров».
XII /12, Ч… (подпись неразборчива)».
Попал мой отчет и к тогдашнему командиру нашего расквартированного в Дебрецене корпуса Берегфи.
«До конца не дочитал, ознакомился с первыми страницами. Сократить! Сформулировать приобретенный опыт, сделать выводы, нет необходимости описывать ход событий! Сделать доклад для офицеров гарнизона! Критические замечания — только для узкого круга! Берегфи».
Выступление перед офицерами гарнизона так и не состоялось. Не был написан и сокращенный вариант отчета. И потом никто больше не интересовался моей работой. До сих пор очень многие наши старшие военачальники все еще считали гусар наиболее боеспособными частями венгерской армии, они обычно рассуждали так: «Где машины не пройдут, проскачут наши гусары!»
И двести тысяч венгров 2-й армии вскоре точно так же, на лошадях, без резервов двинулись в сторону излучины Дона…
Я же продолжал служить в Дебрецене, где меня и застал день немецкой оккупации — 19 марта 1944 года. В эти годы не только на полях сражений второй мировой войны, но и в дипломатических салонах, в душах людей происходили битвы…».
Глава вторая
ТА САМАЯ НОЧЬ
ОТЕЦ ПРОДОЛЖАЕТ РАССКАЗ: — Вплоть до осени 1944 года венгерское правительство продолжало отыскивать возможности выхода из войны, переговоры об этом продолжались и после оккупации страны немцами. Скоро истекает тридцатилетний срок хранения секретных дипломатических документов, находящихся в архивах разных стран, и наши знания об этом времени станут полнее.
В начале февраля 1943 года Красная Армия ликвидировала под Сталинградом последние очаги сопротивления немцев.
3 сентября 1943 года англо-американские войска высадились на «итальянском сапожке» у Реджо-ди-Калабрия. Правительство Бадолио в тот же день подписало декрет о перемирии. В ответ последовала немецкая оккупация Италии. Наступление союзников, за которым с надеждой следили в Венгрии, было остановлено на полпути между Неаполем и Римом.
28 ноября 1943 года открылась Тегеранская конференция, на которой в первый раз вместе собралась «великая тройка»: Сталин, Рузвельт, Черчилль. На конференции были обсуждены и скоординированы планы ведения военных действий, рассматривались также вопросы послевоенных границ Польши и Германии. В Тегеране Сталин заявил, что было бы ошибкой пытаться создавать из дунайских государств какую-то псевдоновую и нежизнеспособную форму государственного устройства. Венгрия и Австрия должны существовать как два отдельных, независимых государства.
В феврале 1944 года правительство Каллаи предпринимало некоторые попытки выйти из войны, которую Венгрия вела на стороне нацистской Германии, и заключить сепаратное соглашение с англо-американцами.
Однако Гитлер был давно осведомлен об этих попытках. Он решил, что час пробил. Фюрер вызвал к себе Миклоша Хорти в замок Клейсхейм, в Австрию. 17 марта на спецпоезде «Туран» регент отправился на встречу с Гитлером. А спустя два дня немецкие войска оккупировали Венгрию…
О событиях, случившихся в Дебрецене в день оккупации, я тебе еще расскажу. О том, что происходило в столице, я знаю понаслышке. Поэтому советую тебе встретиться с бывшим полковником генерального штаба Кальманом Кери. В те дни он служил в Будапеште, в министерстве обороны. Думаю, он будет тебе полезен.
РАССКАЗ КАЛЬМАНА КЕРИ (1978 год) — В сентябре 1938 года меня назначили начальником Центрального управления железнодорожных перевозок. Нашей задачей являлась организация перевозок различных военных грузов и войск без нарушения графиков движения пассажирских поездов. Кроме того, мы снабжали сырьем крупнейшие предприятия военной промышленности. Я как начальник Центрального управления железнодорожных перевозок лично контролировал и помогал перевозкам немецких частей в Румынию и ряд Балканских стран. Разумеется, я по многим вопросам контактировал с представителями соответствующих служб вермахта. Благодаря этому мне удалось «пробить» на вокзале в Вене венгерскую комендатуру. Надо ли говорить, что наличие ее давало нам большие удобства. В должности начальника Центрального управления железнодорожных перевозок я находился до августа 1941 года, после чего получил приказ выехать в Братиславу в качестве военного атташе. О венгерской комендатуре на вокзале в Вене я упоминаю потому, что она сыграла важную роль в событиях 19 марта 1944 года…
В самом начале марта 1944 года в Будапеште стали настойчиво распространяться слухи о том, что немцы концентрируют войска к югу от Вены. В первых донесениях упоминались три немецких корпуса. В это время я был руководителем группы флигель-адъютантов министерства обороны. Разумеется, слухи о стягивании немецких войск через разведуправление дошли до начальника генерального штаба Ференца Сомбатхейи. Во главе разведуправления тогда стоял подполковник генерального штаба Дюла Кадар. Он и доложил обо всем министру, высказав предположение, что «немцы собираются нас оккупировать…»
Я принадлежал к числу людей, которые не верили в возможность немецкой оккупации. Я считал, что они просто пытаются припугнуть нас, добиться смещения неугодного им премьер-министра и сформирования более приемлемого для них правительства. Свое мнением высказал министру Чатаи. Вышло, что два его ближайших советника придерживаются противоположных взглядов. Правда, Чатаи склонялся к моей точке зрения (отнюдь не под моим влиянием). Он говорил, что немцы при желании могли бы оккупировать Венгрию, но, к счастью для нас, у них на фронтах есть дела и поважнее. Однако Дюла Кадар снова и снова докладывал министру о концентрации немецких войск, и тогда Чатаи (в моем присутствии) позвонил по телефону начальнику генерального штаба и потребовал четких объяснений. Сомбатхейи ответил, что не верит в возможность оккупации, но на всякий случай поручит своему заместителю поговорить с немецким военным атташе Грейнфебергом. Найти последнего, однако, не удалось, его не оказалось в Будапеште, с нами разговаривал военно-воздушный атташе по фамилии Фютерер…
Немец деланно вышел из себя, утверждал, что все клевета, ни на чем не основанная инсинуация. Потом Фютерер направился к министру, где я был в это время, там он опять стал бурно возмущаться, обвинять нас в оскорблении высшего командования вермахта и т. п. Он утверждал, что это несовместимо с нашей дружбой. На вопрос о том, с какой целью концентрируются немецкие войска, он ответил, что здесь они ближе всего находятся к ведущей тяжелые оборонительные бои группе немецких армий «Южная Украина», к тому же здесь самый лучший провиант на всей территории «третьего рейха». Глядя в глаза министру, Фютерер заявил, что он попросил бы генерал-полковника Байноци выяснить, кто мог распускать эти злонамеренные слухи, и примерно наказать виновных.
Вот что предшествовало визиту Хорти к Гитлеру в замок Клейсхейм… После ухода Фютерера Чатаи сразу же позвонил по телефону Сомбатхейи и поинтересовался, что же все-таки может скрываться за перемещениями немцев. Он спросил, не следует ли предпринять какие-нибудь ответные шаги? Сомбатхейи ответил отрицательно. Свою точку зрения он мотивировал нежеланием провоцировать немцев. После этого и министр, и начальник генерального штаба отправились на заседание Совета короны, которое проходило под председательством Хорти и в котором принимали участие Каллаи, Керестеш-Фишер, Гици, Чатаи и Сомбатхейи. Заседание проходило в резиденции регента.
Вернувшись с Совета короны, Чатаи бросил мне:
— Собирайся, мы едем в Германию!
— Говорят, что Берлин совсем разбомблен союзниками, — удивился я.
— Дело не в Берлине, мы едем к фюреру, — спокойно объяснил Чатаи. — Приготовь список наших заявок и рекламаций. Немцы не выполняют поставки многих товаров, я хочу им об этом напомнить.
— Господин министр, — заметил я, — мне уже приходилось бывать у Гитлера с вашим предшественником Вильмошем Надь-Надьбацни. На аудиенции фюрер говорил, говорил, говорил… Когда же кто-нибудь пытался вставить слово, Гитлер тут же его перебивал и снова начинал тараторить сам. В конце беседы он между прочим спросил, есть ли у нас просьбы, пожелания, а на утвердительный ответ нашего министра обороны Гитлер небрежно предложил передать список Кейтелю. Список-то мы передадим, но только будет ли из этого толк?..
