Из Галича Иван сначала вернулся в свой родной Перемышль. Отец, узнав о новом назначении сына, истово перекрестился и сказал:
— Наконец-то кончатся твои безалаберные увеселения, и ты займешься настоящим делом. Век буду благодарен своему брату, что он не поскупился и выделил в твое владение большой удел. Правь княжеством, сын, со старанием и большим прилежанием, чтобы я гордился тобой. Хочется мне верить, что там ты найдешь свою судьбу, женишься, пойдут дети, которые наследуют власть в Звенигородском княжестве, и не искоренится наш род, а будет укрепляться из века в век!
А потом, уже за застольем, которое было организовано в честь такого события, старый князь прослезился и сказал:
— Какое звучное название у твоего города, как оно ласкает мой слух — Звенигород! Полюбился он народу. Недаром на земле Русской стоят несколько городов с таким именем. Есть еще один Звенигород на нашей Галичской земле, известен Звенигород под Киевом, а недавно вернулись купцы из Суздальского княжества и поведали, что и там выстроен Звенигород на Москва-реке…
Через неделю отправился Иван в свой удел. До дальней околицы проводила его Таисия. Шагая рядом с его конем, она говорила сквозь слезы:
— Взял бы ты меня с собой, Иван. Что мне без тебя делать?
— За ум надо браться, Таисия, — наставлял ее Иван теми же словами, как когда-то поучал его отец. — Про баловство надо забыть, мы уже выросли из этого возраста, взрослыми совсем становимся.
— Так я про то и говорю, что повзрослели мы. Поэтому и не должны расставаться. Как я буду жить без тебя?
— Выходит, мне тебя и всех своих дружков забрать с собой?
— При чем тут дружки? Ты меня одну возьми.
— А твои родители? Что они на это скажут?
— Я с ними говорила. Они не против.
— Вот ведь ты какая, за всех решаешь, кому что делать… Ладно, поживу, огляжусь, может, и тебя приглашу.
— Так я надеюсь, Иван?
— Надейся, надейся. Мало ли как в жизни все может повернуться.
Звенигород был расположен примерно на полпути между Перемышлем и Галичем, на невысоком холме среди болотистой равнины. Город окружала деревянная крепостная стена с башнями, в одной из башен были сооружены массивные дубовые ворота, обитые железными листами. К ним вела единственная дорога, уложенная жердями и тонкоствольными деревьями, чуть в сторону — трясина, из которой не вылезти. Широкий ров, заполненный болотистой водой, был еще одной серьезной преградой на пути врагов.
Жители города вышли из ворот встречать нового князя. Впереди шествовали священники с иконами и хоругвями, следом бояре и купцы, а позади толпился ремесленный, торговый и прочий податной народ. Иван сошел с коня, отведал хлеба и соли, поднесенные цветасто наряженными девушками, низко поклонился:
— Здравствуй, народ звенигородский!
— Здрав будь, князь, — нестройно ответила толпа, с любопытством разглядывая молодого князя. А потом наперед вышел боярин Мирослав Андреич, солидный, с окладистой бородой, проговорил густым басом:
— Добро пожаловать, князь Иван Ростиславич, в город наш на славное правление. Желаем тебе богатырского здоровья и долгих лет жизни!
Люди расступились, и Иван пошел по живому коридору. Перед воротами остановился и помолился на образ Христа, что висел над самым входом. После чего последовал в город.
Сначала ему попадались обычные, ничем не примечательные дома, сложенные из бревен, с маленькими окошечками, закрытыми в большинстве бычьими пузырями, а то и просто задвижками, которые задвигались в период холодов. Поближе к центру пошли терема купцов и бояр, здесь и окна были побольше, и затянуты они были где слюдой, а где и цветным стеклом. Миновал деревянную церковь, против нее увидел княжеский дворец, двухъярусный, крытый черепицей, с резными дверями и наличниками на окнах. В самом просторном помещении — гриднице — в честь князя были накрыты столы, за которыми и произошло чествование Ивана Ростиславича.
Немного пообвыкнув, Иван первым делом собрал Боярскую думу. Так повелел ему отец, потому что главной силой в княжестве были землевладельцы-бояре. Вся плодородная черноземная земля была поделена между ними. Каждая вотчина включала в себя десятки крестьянских селений, боярских дворов со скотом, домашней птицей и прочей живностью. Многочисленные склады, амбары и сараи хранили полученные урожаи; конюшни, скотные дворы, птичники обслуживали десятки и сотни слуг, бояре получали огромные доходы. У бояр было свое войско, свои охранники, свои неписаные законы, свои судьи. Каждая вотчина была маленьким самоуправляющимся государством в государстве, и боярин был полновластным правителем в нем. В то же время князь почти ничего не имел, кроме власти и дружины в полторы сотни человек, и полностью зависел от своих подчиненных. Важно было отладить свою власть таким образом, чтобы бояре нуждались в нем, своем князе, шли за ним и поддерживали в нужные моменты; он же со своими дружиной, многочисленными слугами и помощниками должен был помогать им вести хозяйства и способствовать их дальнейшему развитию. Боярская дума была тем органом власти, где наиболее полно проявлялось сотрудничество княжеской и боярской власти.
После положенных взаимных приветствий Иван сказал:
— Рассказывайте, господа бояре, о своих нуждах своему князю, какие заботы вы носите с собой и как смогу я помочь вам в их решении.
После некоторого молчания встал со скамьи боярин Мирослав Андреич и произнес внушительным голосом:
— Много важных вопросов накопилось у нас к нашей княжеской власти. Оно и понятно: Бог высоко, а князь наш был далеко, в Галиче сидел. Не всегда наш голос доходил до него. Теперь у нас свой князь объявился, можем мы ему напрямую поведать наши заботы. А первая и главная наша забота такая: забижают народ различные княжеские слуги — подъездные, вирники, тиуны, мытники, данники и емцы. Если мы, бояре, стараемся разумно и осмотрительно вести свое хозяйство и бережем крестьян от разорения, то княжеским слугам наплевать на наше хозяйство, им бы дань собрать да карман свой набить.
— Верно, правильно, — поддакивали бояре. — Спасу нет от лихоимцев. Совсем распустились, и управы нет на них никакой…
— Передоверил им галичский князь Владимирко свою власть при сборе княжеских доходов, не проверял, как они исполняют его поручения. Не хотел следить или некогда ему было, того мы не знаем. Но вот что мы точно ведаем, так напридумали эти хитрые и изворотливые люди всевозможные поводы для штрафов, обложили различными поборами и крестьян и даже нас, бояр. Рыскают они по нашей земле безо всякого надзора и творят беззакония. Знает галичский князь, сколько они должны привезти оброка и дани, а сколько взяли в свою пользу, сколько сел и деревень разорили или довели до голодной смерти — ему не ведомо. Так что просим мы тебя, князь, взять в свои руки этих ненасытных людей и установить над ними строгий надзор, дабы не смели они забижать жителей Звенигородского княжества.
Бояре после этих слов снова зашумели, стараясь высказать свои обиды и внося предложения. Иван слушал, и сердце его обливалось кровью: сколько, оказывается, на земле несправедливостей, сколько люди от имени княжеской власти приносят горя и унижений! Вот чем он должен заняться в первую очередь, вот где он должен навести порядок, тогда все поймут, какой он честный и справедливый князь и как твердо стоит на защите интересов как бояр, так и простых людей.
И он взялся за это непростое дело. Сначала проверил мытников и вирников, которые служили в городе. Походил по рынку, побеседовал с торговцами. Рынок в Звенигороде был небольшим, не то что в Галиче или даже Перемышле. Но и здесь было несколько торговых рядов. Больше всех, конечно, продавалось русских товаров: пушнина, мед, воск, льняные ткани, оружие, военное снаряжение, гончарные изделия, поделки кузнецов, различные изделия из драгоценных металлов и камней, продукты питания, игрушки. Торговали и иностранные купцы: византийцы тонкими тканями и шелками, драгоценностями и винами, арабы благовониями и оружием, из Европы предлагали оружие и различные изделия мастеров. Всеми делами на рынке распоряжался мытник, он оформлял в письменном виде договоры на продажу дорогих вещей, за что брал мзду. Выяснилось, что мзду он брал и за место торговое, и за то, что выживал неугодных соперников, и еще за разные дела, которые возникали в ходе торговли. Об этом Ивану рассказали и торговцы. Недолго думая, Иван выгнал прежнего мытника и посадил на его место нового человека, предложенного боярами.
Затем он взялся за проверку деятельности вирников, собиравших штрафы. Штрафами население княжества облагалось многими: за убийство человека полагалась вира; если убийцей был общинник, то община обязана была платить свою долю — дикую или повальную виру, а сам убийца тратился на «головничество» — штраф, который шел князю. Кроме того были виры за побои и оскорбления, они назывались «продажей», за истребление имущества и кражу, их именовали «уроками». Здесь вирник часто договаривался с преступниками и потерпевшей стороной, многие преступления скрывал, беря за это мзду. Нечисты были на руку и судьи, хотя их было труднее поймать за руку…
