заставило ее ахнуть и в ужасе отпрянуть назад. Дрожа, она заставила себя снова посмотреть в глазок.
В коридоре напротив двери их квартиры, находившейся чуть дальше по коридору, стояли трое французских полицейских. Снова раздался тот же громкий стук, который разбудил ее: полицейский в форме колотил в их дверь. «Нет, татуш! – мысленно прокричала она. – Не открывай!»
Но дверь распахнулась, и появился отец, на нем был его лучший костюм, желтая звезда аккуратно прикреплена с левой стороны. Один из полицейских, державший в руках стопку бумаг, что-то сказал ему, но что именно, Ева не разобрала. Прижавшись ухом к двери, она кусала губы так сильно, что почувствовала вкус крови.
– Где ваша жена? – Ева услышала, как низкий голос задал этот вопрос. Другой офицер вошел в квартиру, оттолкнув отца в сторону.
– Моя жена? – Голос отца звучал на удивление спокойно.
– Файга Траубе, сорока восьми лет, родилась в 1894 году в Кракове. – Голос мужчины был напряженным от нетерпения.
– Да, конечно. Она сейчас присматривает за детьми больной подруги.
– Где? По какому адресу?
– К сожалению, я не знаю.
– Хорошо, когда она вернется?
– Этого я вам тоже не могу сказать.
Ева слышала, как полицейские о чем-то тихо переговаривались друг с другом. Офицер, заходивший к ним в квартиру, появился на пороге и покачал головой.
– А ваша дочь? – снова спросил первый полицейский еще более сердитым тоном. – Ева Траубе? Двадцати трех лет?
– Она с матерью. – Тон отца внезапно стал ледяным. – Но она родилась здесь, во Франции. Вы не должны ее беспокоить.
– Она в нашем списке.
– Ваш список ошибочен.
– Мы никогда не ошибаемся.
– Неужели вы и правда считаете, что поступаете правильно? – возмутился отец, повышая голос, и Ева услышала глухой удар и резкий вздох. Она снова решилась посмотреть в глазок и увидела, что отец зажал рукой нос. Один из полицейских ударил его. Ева стиснула кулаки, глаза защипало от слез, и она опять прижалась ухом к двери.
– Хватит дерзить нам. Пойдешь с нами, – сказал один из них. – Или, если хочешь, пристрелим тебя прямо здесь. Если в поезд погрузят на одного еврея меньше, я не сильно расстроюсь.
Ева подавила вздох потрясения.
– Разрешите мне собрать вещи, – сказал ее отец.
– О, не волнуйся. Мы вернемся и заберем все, что у тебя тут есть ценного.
Отец не ответил, Ева опять посмотрела в глазок и увидела, как он закрыл за собой дверь квартиры. Один раз он оглянулся через плечо и посмотрел на дверь в квартиру Фонтенов. Знал ли он, что она наблюдала за ним? Что она все слышала?
Но это было уже неважно. Не успела она и глазом моргнуть, как татуш скрылся из вида, а минуту спустя тяжело хлопнула входная дверь дома. Ева подбежала к окну, чуть отодвинула задернутые шторы и посмотрела вниз на улицу, заполненную темными полицейскими фургонами и целым роем людей в форме. Они выводили из домов мужчин, женщин и детей: некоторые были удивлены, другие – рассержены, третьи – плакали. Ева узнала Бибровских: двух маленьких ребятишек, Анри и Алину, и их родителей, Анну и Макса, а также Кросбергов – пожилую пару, живущую в доме напротив, они всегда махали ей рукой, когда она утром шла в университет.
Ева, зажав рукой рот, чтобы заглушить рыдания, смотрела, как ее отца подтолкнули к фургону. Из кузова появилась рука, которая затащила его внутрь. Но прежде чем исчезнуть из вида, он посмотрел на дом, и Ева прижала ладонь к холодному стеклу. Он кивнул. И Ева решила, что отец увидел ее и воспринял ее молчаливый взмах рукой как обещание: она позаботится о мамусе, пока он не вернется.
– Ева? – Глухой и хриплый голос матери раздался у нее за спиной из темной комнаты. – Что ты там делаешь?
Ева проследила за уезжающими фургонами и только потом повернулась к матери.
– Папу увезли, – прошептала она. – Полиция… – Она не смогла закончить фразу.
– Что? – Мать вскочила с дивана и бросилась к двери. – Куда? Мы должны пойти за ним. Ева, почему ты меня не разбудила? – сдавленным голосом бормотала она, тщетно пытаясь открыть замок. Но ее руки дрожали, и Ева подбежала к ней в тот момент, когда она упала на пол, а ее тело затряслось от рыданий. – Почему, Ева? Почему ты не остановила их? Что ты натворила?
Еву мучили угрызения совести.
– Мамуся, – тихо сказала она, пока мать плакала навзрыд в ее объятьях, – они ведь приходили еще и за тобой тоже. И за мной.
Мамуся всхлипнула.
– Этого не может быть. Ты – француженка.
– Я – еврейка. Они так считают.
В этот момент из комнаты девочек раздался пронзительный крик:
– Мама? Мама, ты где? – Это был тоненький и напуганный голос старшей из них – Колетт.
Мамуся с болью посмотрела на Еву.
– Мы должны пойти за отцом, – прошептала она и крепко стиснула руку дочери. – Мы должны спасти его.
– Не сейчас, – твердо ответила Ева, когда Колетт снова стала звать маму. – Сначала нужно придумать, как спасти самих себя.
Глава 3
Час спустя наступил рассвет и принес с собой безмолвный хаос. Улица под окнами квартиры Фонтенов заполнилась людьми, но тишина стояла почти абсолютная. Соседи собирались кучками, перешептывались, и ни на ком из них не было желтых звезд. Этой ночью из квартала Маре исчезли все евреи.
– Мы должны найти отца, – сказала мать Евы, обхватив себя руками и раскачиваясь на диване.
Две маленькие девочки, все еще одетые в ночные рубашки, сидели на полу и удивленно смотрели на нее. Наконец Ева глубоко вздохнула, отвернулась от окна, прошла по комнате и опустилась на колени между ними. Одной рукой она обняла Колетт, другой – Симону.
– Никуда мы не пойдем, – сказала она наигранно веселым голосом, крепко сжимая плечи девочек. – Сначала дождемся возвращения мадам Фонтен.
– Когда придет мама? – захныкала Колетт. Она чувствовала атмосферу страха, пропитавшего комнату, но не понимала, что происходит.
– Скоро, моя дорогая. – Ева натянуто улыбнулась. – Не стоит волноваться.
– А почему мадам Траубе так боится?
Ева посмотрела на мать, которая была бледной, как неиспеченный багет.
– Она не боится, – сказала Ева достаточно твердо, чтобы привлечь внимание матери. Мамуся подняла на нее глаза и посмотрела отсутствующим взглядом, а Ева добавила:
– Просто плохо себя чувствует. Правда, мамуся? – Но ее мать так ничего и не ответила.
Колетт на мгновение заглянула Еве в глаза, и тревога исчезла с ее лица.
– Может, мне что-нибудь принести для нее, чтобы развеселить?
– Какая чудесная мысль, Колетт. И почему бы тебе не взять с собой Симону?
Колетт кивнула с серьезным видом, взяла сестру за руку и повела ее в их комнату.
Как только девочки скрылись из вида, Ева обратилась к матери:
– Ты должна собраться.
– Но отец…
– Его увезли, – твердо сказала Ева, хотя ей не удалось унять дрожь в голосе. Страх всегда находит щелочки, через которые ему удается прорваться наружу. – Мы обязательно придумаем, как добиться его освобождения. Обещаю. Но если и нас тоже арестуют, мы ничего не сможем предпринять.
– Но…
– Я прошу
