– Что ж это они в боевой порядок не строятся? – забеспокоился Свенельд. – Даже мечей не обнажают, почто медлят, ведь печенеги уже близко!
В этот миг печенеги, стоявшие за леском, вдруг разом вытекли из него и со свистом и гиканьем кинулись навстречу дружинникам. Всё ближе, ближе они к русским всадникам, летят, машут кривыми мечами, а славяне, не моргнув оком, идут прежним порядком.
Свенельд заволновался всерьёз, забегал по холму.
– Что ж они медлят, ведь степняки одним ударом сметут всю передовую челюсть! Или Притыка за показным бахвальством чутьё темницкое потерял? – тревожно восклицал воевода. – Готовь дружину, ударим сзади! – велел он Святославу.
Святослав почти кубарем скатился с холма, но у самого подножия его остановил удивлённый возглас воеводы:
– Постой, княжич! Печенеги уходят…
– Как уходят? – не поверил Святослав и снова взлетел наверх, устремив вдаль острый взор молодых очей.
Он увидел, как и впрямь печенежская конница, не доскакав до русов, неожиданно стала поворачивать обратно. Это было совершенно невероятно и необъяснимо, однако туча пыли, поднятая десятками тысяч копыт вражеской конницы, подтверждала её движение, клубясь вслед за всадниками, уносящимся далеко в степь.
А русская дружина, так и не обнажив мечей, спокойно продолжала движение.
– Глядите! – вдруг закричал стоявший ниже на холме Олеша. – Русичи-то по небу идут!.. – Округлое лицо сотника вытянулось от изумления.
Святослав хотел одёрнуть его, чтоб не молол ерунды, но тут и сам обратил внимание, что конница совсем не поднимает пыли. А вслед за этим узрел всё увеличивающийся просвет между всадниками и землёй, будто они и впрямь парили в воздухе. С возрастающим удивлением наблюдал Святослав и все, находящиеся на холме, как стройные ряды воинства уходят всё выше и выше в предвечернее небо, постепенно растворяясь и исчезая в синей Сварге.
Свенельд, вначале ошеломлённый не меньше других, вдруг улыбнулся, вздохнул и произнёс облегчённо:
– Слава богам! То не конница наша была, а Сварожичи…
– Сварожичи? – округлил глаза Святослав. – Самые что ни на есть настоящие? Вот это да! – Очи его взволнованно заблестели. – Мне отец Велесдар столько рассказывал про небесное воинство, которое в трудный час приходит на помощь! Выходит… – он запнулся и обвёл стоящих вокруг влажно блистающей синью очей, – выходит, это они отвлекли от нас печенегов?..
Настоящая Притыкина тьма явилась, когда уже стало темнеть. Услышав рассказ о Сварожичах, он засмеялся и махнул рукой:
– Спали небось после обеда, вот Полуденницы и навеяли вам чудные сны…
Но, видя, как посуровели юные лица и рассерженно блеснули очи княжича, стал серьёзным.
– Может, и впрямь Сварожичи вспять врага оборотили. Волшебство – оно не токмо на небе, но и на земле бывает, и о том кудесники ведают…
Ночью прискакал посыльный от темника Веряги, и дозорные провели его к Свенельду. Тот велел разбудить Притыку.
– Веряга перенял большое скопище печенегов, не менее двух-трёх тем будет, – докладывал гонец. – Сказывал темник, что будет отсекать их от границ, а вы с тылу подсобите. Надобно взять их в коло, а то опять растекутся… По всему, на рассвете случится большое сражение! Так что поторопитесь…
Притыка тихо поднял свои полки и ушёл в ночь. Ближе к рассвету Свенельд разбудил Святослава и велел, подкрепившись, выступать в поход.
– А где Притыка? – осведомился княжич.
– Ушёл вперёд, а мы у него на задах запасным полком будем…
Когда Хорс на своём одноколом возу тронулся по небесной стезе, он увидел Молодую Дружину уже в пути. Дозорные рыскали впереди, обозревая окрестности. Поднявшись на очередной холм, они прискакали с докладом:
– Впереди туча пыли аж до Сварги поднялась, похоже, там идёт сражение!
Известие заставило Молодую Дружину заволноваться. Однако Свенельд не торопился: он, напротив, перевёл коня на шаг, сделав знак остальным поступить так же.
– Надобно всё точно выяснить, – сказал он Святославу, – вышли-ка с десяток разведчиков, пусть подберутся поближе и узнают что и как…
Казалось, ожидание никогда не закончится. Все напряжённо вглядывались в даль, но ничего разглядеть не могли, только неясный отдалённый шум накатывался слабыми волнами.
Наконец, вернулись разведчики с вестью, что Збигнев и Горицвет от границ, а Притыка и Веряга с тыла ведут сечу с печенегами и уже взяли их в Перуново коло.
– Там такое творится! – захлёбывались посыльные. – Наши их окружают, а те внутри мечутся, дерутся как бешеные! Такой гам и звон стоит, ничего не слышно!
– Ну вот, опоздали, всё без нас сделали! – с обидой выкрикнул кто-то из юных тысяцких. Вслед за ним и другие начали высказывать недовольство.
– И на нашу долю достанется, – спокойно отвечал Свенельд. Обведя очами молодое войско, он повернулся к Святославу: – Ну, командуй, княже! – Свенельд впервые назвал его так. – Коль всё правильно делать будешь, мешать не стану. Наша задача – помочь там, где коло слабину имеет, замкнуть и держать напрочь!
Святослав разделил дружину на три части, сам стал во главе двух полков, а по три полка поставил ошую и одесную крыльями.
Так боевым порядком Малая Дружина двинулась на врага. Каждый внутри ощущал холодок – нервный озноб первого боя, первой настоящей схватки с опытным коварным противником, с его остро отточенным кривым мечом.
Всё ближе, ближе поле сражения, всё отчётливей слышатся звуки боя, – вскрики раненых, храп и ржание лошадей, удары клинков, команды начальников, сливающиеся в единый и непрерывный гул. От этого грозного и страшного гула пиршества смерти у многих юношей ёкнуло в сердце, но рядом скакали соратники, а впереди сражалась Старая Дружина, и перед ними нельзя показать слабину.
Малая Дружина приблизилась к Перунову колу. То, что произошло потом, Святослав видел будто со стороны и запомнил до мелочей. Вот зажатые с боков тьмой Притыки печенеги поняли, что попали в «клещи», и ринулись искать выход. Эта часть и оказалась лицом к лицу с Малой Дружиной.
И началась сеча.
После первых взмахов меча, после того, как раз и другой у самого лица, чуть задев кольчугу, просвистел вражеский клинок, в одночасье прошла нервная дрожь и забылись недавние страхи. Святославу подумалось: может, именно этот возникший впереди невысокий крепкий печенег отрезал язык огнищанину и убил его сына, а потом на очах обесчестил и порешил жену. Прикрывшись от удара щитом, княжич сделал привычный, отработанный многими упражнениями резкий выпад и вогнал острие меча в шею врага. Печенег выронил меч, зашатался и, пытаясь зажать смертельную рану, боком свалился с лошади, но внимание княжича уже перенеслось на других врагов, и его окровавленный клинок со звоном встретился с новым противником.
Печенеги изо всех сил старались просочиться сквозь коло. Они метались внутри, пытаясь найти слабое место и уйти к границам. Вот около сотни степняков, отделившись от тьмы, во весь опор понеслись туда, где в постоянно движущемся коле наметился разрыв. Потеряв несколько десятков убитыми и ранеными, печенеги вырвались из кольца и понеслись в открытую степь. Впереди этого отряда, пригнувшись к шее быстроногого коня, летел, иногда оглядываясь и что-то крича спутникам, молодой воин, облачённый в золочёную византийскую броню. Великолепная конская сбруя блестела на ярком солнце в такт размашистому ходу коня.
А вдруг это сам печенежский княжич Куря? – молнией мелькнуло у Святослава. Тот самый Куря, который, сменив престарелого отца Нудю, уже вошёл в силу и доставлял много хлопот Киевской Руси своими разбойными нападениями с солнечного восхода, так что даже пределы печенежских владений стали называться его именем – Курянские границы.
Княжич пришпорил коня и ринулся вслед за Курей – если это был он. Около трёх десятков юных дружинников последовали за Святославом и стали обходить отряд во главе со знатным печенегом. Но в этот момент несколько крепких печенежских воинов, очевидно личных охоронцев, отделились от основного отряда и понеслись навстречу русам. Схватка была недолгой, но этого времени хватило, чтобы Куря со своими сподвижниками оторвался от преследователей.
Раздосадованный Святослав ещё шибче пришпорил коня, стремясь не упустить беглецов. Он кипел желанием настигнуть печенежского княжича и сразиться с ним один на один. Коло осталось далеко позади, когда Святослав услышал яростные крики. Оглянувшись, он увидел перекошенное лицо воеводы, скачущего вослед во главе сотни. Опомнившись от горячки погони, княжич понял, что увлекся и ускакал слишком далеко в сопровождении лишь горстки дружинников.
«Опять будет ругаться», – вздохнул Святослав. С сожалением взглянул на быстро удаляющийся печенежский отряд и, описав полукруг, поехал назад.
