— Вы хорошо знаете... маг.
— Довольно! Вы передадите ему эту табличку. Она содержит сведения, которые могут заинтересовать его.
— Маг желает, чтобы вы занялись Урхи-Тешшубом.
— Но... его охраняют люди Серраманна.
— Офир требует: убейте Урхи-Тешшуба. В противном случае мы выдадим вас Рамзесу.
В душах евреев начало поселяться сомнение. Семь несчастий было уже послано на Египет, а Фараон оставался неуступчивым. Во время собрания совета старейшин Моисею все же удалось сохранить их доверие.
— Что рассчитываешь ты делать теперь?
— Вызвать восьмое несчастье, такое страшное, что египтяне почувствуют себя покинутыми богами.
— Каково будет это бедствие?
— Посмотрите на небо, на восток, и вы узнаете.
— Уйдем мы, наконец, из Египта?
— Будьте терпеливыми, каким был я эти долгие годы, и сохраняйте веру в Яхве: он поведет нас к Земле Обетованной.
Нефертари проснулась внезапно среди ночи.
Рядом с ней спокойным сном спал Рамзес. Тихо ступая, царица вышла из комнаты и сделала несколько шагов к террасе. Воздух был благоухающим, город — тихим и спокойным, но страх Великой Супруги Фараона не прекращал увеличиваться. Видение, которое мучило ее, не рассеивалось, кошмар продолжал сжимать сердце.
Рамзес нежно обнял ее.
— Плохой сон, Нефертари?
— Если бы это было только так...
— Чего ты опасаешься?
— Опасности, идущей с востока с опасным ветром...
Рамзес посмотрел в этом направлении.
Он надолго сосредоточился, как если бы хотел видеть в темноте. Сознание царя стало ночью и небом, и он перенес себя на край земли, туда, где рождаются ветры.
То, что обнаружил Рамзес, было так ужасно, что он в спешке оделся, разбудил челядь дворца и послал за Амени.
Подгоняемая резким ветром, с востока надвигалась огромная туча саранчи. Нападение этих насекомых происходило не впервые, но это было ужасающего размаха.
Благодаря вмешательству Фараона крестьяне Дельты разожгли костры, в которые они бросали пахучие вещества, призванные отпугнуть саранчу; на некоторые культуры накинули покрывала из грубого льна.
Когда Моисей прокричал, что насекомые съедят все деревья Египта и не оставят ни одного фрукта, известие об угрозе быстро распространилось по деревням благодаря царским посланцам, и люди поздравляли себя, что на этот раз без промедления приняли все меры предосторожности, предписанные Рамзесом.
Опустошения были незначительными; вспоминали, что саранча была одной из символических форм, облекавших душу Фараона, чтобы достичь неба в гигантском прыжке. Насекомое рассматривалось как благоприятное в небольшом количестве; только большое число делало его опасным.
Царская чета объехала на колеснице окрестности столицы и останавливалась во многих поселках, опасавшихся нового нашествия саранчи; но Рамзес и Нефертари обещали, что бедствие не замедлит исчезнуть.
Как это и предчувствовала Великая Супруга Фараона, восточный ветер стих, и его заменили шквалы, унесшие саранчу до моря тростника за пределы полей.
— Вы не больны, — сказал Парьямаху, — но все же должны взять несколько дней для отдыха.
— Это недомогание...
— Сердце в превосходном состоянии, печень работает хорошо. Не беспокойтесь, вы умрете в возрасте ста лет!
Меба симулировал недомогание в надежде, что Парьямаху ему прикажет оставаться в комнате несколько недель, в течение которых Офир и его сообщники, может, будут арестованы.
Этот детский план провалился... А донести на них — значило донести на самого себя!
Ему оставалось только выполнить свою работу. Но как пробраться к Урхи-Тешшубу, не побеспокоив Серраманна и его охранников?
В конечном итоге его лучшим оружием стала дипломатия. Столкнувшись с сардом в одном из коридоров дворца, Меба остановил его.
— Аша только что прислал мне послание, в котором мне приказано допросить Урхи-Тешшуба и собрать сведения о хеттском управлении, — заявил Меба, — то, что мне сообщит Урхи-Тешшуб, должно оставаться тайной, поэтому мы должны беседовать один на один. Я запишу его показания на папирус, запечатаю его и передам царю.
Серраманна казался недовольным.
— Сколько времени вам потребуется?
— Я не знаю.
— Вы спешите?
— Это срочное поручение.
— Хорошо... Идем туда.
Урхи-Тешшуб принял Меба с презрением, но сановник сумел употребить лесть и убеждения, чтобы умаслить хетта. Он не спешил задавать ему вопросы, поблагодарил за сотрудничество и успокоил, уверив, что его будущее все же станет более светлым.
Урхи-Тешшуб описал свои самые удачные сражения и даже вставил несколько шуток.
— Вы довольны тем, как к вам здесь относятся? — удивился Меба.
— Жилище и пища приятны, я делаю упражнения, но... мне не хватает женщин.
— Наверное, я мог бы это уладить...
— Каким образом?
— Потребуйте прогулку в саду на закате, чтобы воспользоваться свежестью вечера. Под сенью рощи тамариска около потайной дверцы вас будет ждать женщина.
— Я полагаю, что мы станем добрыми друзьями.
— Это самое заветное мое желание, Урхи-Тешшуб.
Погода ухудшалась, небо темнело. Бог Сет снова проявлял свое могущество. Удушающая жара при отсутствии ветра стали для Урхи-Тешшуба поводом, чтобы потребовать прогулки в сад. Его сопровождали два охранника и оставили побродить между цветочными клумбами, так как у хетта не было никакого шанса сбежать. Впрочем, зачем ему покидать позолоченную тюрьму, где он был в безопасности?
Скрываясь под тамариском, от страха трясся Меба. Напичкав себя настойкой мандрагоры, в одурманенном состоянии он перелез через стену ограды и приготовился к удару.
Когда Урхи-Тешшуб наклонится к нему, он перережет ему горло кинжалом, украденным у одного сотника. Он оставит оружие в трупе, а обвинят в убийстве военных, они сделали это, чтобы отомстить врагу, на совести которого смерть многих египтян.
Меба никогда не убивал и знал, что это деяние приведет к проклятию, но он будет защищаться перед судьями загробного мира, объясняя, что его принудили. Теперь сановник должен был думать только о кинжале и горле Урхи-Тешшуба.
Шаги.
Шаги медленные и уверенные. Его добыча приближалась, остановилась, наклонилась...
Меба поднял руку, чтобы ударить, но сильный удар кулака по голове заставил его погрузиться во тьму.
Серраманна приподнял Меба и схватил его за ворот туники.
— Предатель, жалкий тупица... Вставай, Меба.
Тот оставался неподвижен.
— Хватит прикидываться!
Голова Меба как-то неестественно склонилась к плечу. Удар Серраманна был слишком сильным.
В рамках необходимого расследования по поводу ужасной смерти Меба Серраманна должен был подвергнуться допросу, проводимому Амени. Чувствуя себя неуютно, сард опасался быть наказанным.
— Дело ясное, — заключил писец, — ты подозревал с полным на то основанием, что Меба обманул тебя и хочет уничтожить Урхи-Тешшуба. Ты попытался арестовать Меба на месте преступления, но он защищался и подверг твою жизнь опасности и был убит во время борьбы.
Бывший пират расслабился.
— Это прекрасный отчет.
— Если бы он не умер, Меба отдали под суд. Его виновность не вызывает сомнения, имя Меба будет убрано из всех официальных документов. Но остается вопрос: на кого он работал?
— Он утверждал, что действовал по приказу Аша.
Амени потрепал свою кисточку.
— Заставить уничтожить хетта, чтобы освободить Рамзеса от обузы... Но Аша не доверил бы это задание светскому человеку и трусу! И, кроме того, он не пошел бы против воли Рамзеса, уважающего право убежища. Меба обманул еще раз. А если он был одним из хеттских шпионов?
— Разве они не были расположены к Урхи-Тешшубу?
— Сегодня императора зовут Хаттусили. Урхи-Тешшуб — лишь изменник. Уничтожая заклятого врага нового властителя хеттов, шпионы стремились завоевать его хорошее расположение.
Сард погладил свои длинные усы.
— Иначе говоря, Офир и Шенар не только живы, но все еще находятся в Египте.
— Шенар исчез в Нубии, Офир не появлялся многие годы.
Серраманна сжал кулаки.
— Этот проклятый маг может быть совсем близко от нас! Косвенные доказательства его бегства в Ливию были лживы и предназначены для того, чтобы усыпить мое недоверие.
— Разве Офир не доказал, что умеет оказываться вне досягаемости?
— Не для меня, Амени, не для меня...
— А если однажды ты приведешь нам его живого?
В течение трех нескончаемых дней густые черные облака закрывали солнце над Пи-Рамзесом. Для египтян волнения, названные богом Сетом, смешивались с опасностями, которые передавали посланники богини Сехмет, предвестники болезней и несчастий.
Только один человек мог помешать ухудшению ситуации: Великая Супруга Фараона, земное воплощение вечного Закона, который Фараон насыщал подношениями. Это было время, когда каждый смотрел сам за собой, и без снисходительности пытался честно исправить недостатки. Беря на себя ответственность за недостатки и достоинства своего народа, Нефертари отправилась в Фивы в храм Мут, чтобы возложить подношения к ногам статуи грозной богини Сехмет и таким образом превратить мрак в свет.
