Сталин ответил не сразу. Хрулева он знал давно, ценил его как исполнительного военачальника, для которого служба в Вооруженных силах стала смыслом жизни, и, может быть, поэтому Андрей Васильевич относился с полной мерой ответственности к порученному ему участку работы. Он старался проявить инициативу, если дело касалось улучшения материального и технического обеспечения войск армии и флота. Взять, к примеру, последний эпизод с водкой. Раньше личному составу войск действующей армии ее выдавали ежедневно. По мнению генерала Хрулева, это было излишним расточительством. К тому же в отдельных воинских частях и соединениях злоупотребляли этим напитком, на почве пьянства совершались грубые нарушения воинской дисциплины. Генерал Хрулев предложил сохранить ежедневную выдачу водки лишь военнослужащим частей передовой линии, но не всем, а тем, кто имел успехи в боевых действиях на фронте против немецко-фашистских захватчиков, увеличив норму выдачи до двухсот граммов на человека в день.
— Интересное предложение, — улыбнулся в усы Сталин. — А всем остальным бойцам и командирам передовой линии не выдавать водки? — спросил он.
Хрулев тоже улыбнулся, но, увидев строгое лицо верховного, вмиг посерьезнел:
— По справедливости надо решать. Им тоже выдавать спиртное, но лишь по сто граммов и только в революционные и общественные праздники, иначе у сражающихся на фронте не будет стимула.
— Вы, Андрей Васильевич, все подсчитали, как заядлый кулак, — усмехнулся Сталин.
В его голосе Хрулеву почудилась насмешка, но он не придал ей значения, заметив:
— Водка — это народное добро, и его следует расходовать экономно. Как хлеб, как любой другой продукт.
— А сами вы употребляете это народное добро? — спросил Сталин.
— Так, иногда — для поднятия духа!
— Ваше предложение заманчиво, — сказал верховный после минутного раздумья. — Но надо еще посоветоваться с членами Государственного комитета обороны, и если они нас с вами поддержат, так и решим.
«Зря я разоткровенничался в Ставке, — отметил про себя генерал Хрулев. — Сталин еще будет советоваться, а там, глядишь, и загубят хорошее дело». Но каково было его удивление, когда на другой день, ближе к вечеру верховный вызвал его в Ставку и вручил ему Постановление ГКО о порядке выдачи водки войскам действующей армии! Все, что предлагал он, было отражено в документе без каких-либо поправок. Андрей Васильевич чувствовал себя именинником.
— Я рад, Иосиф Виссарионович, что вы поддержали меня.
Теперь вот ГКО, разумеется не без предложения верховного, возложил на Хрулева исполнение еще одной должности — наркома путей сообщения, чему он противился: уж больно хлопотливое дело.
— Так как нам быть? — вновь заговорил генерал Хрулев. — У меня сразу две больших должности, а у кого-то нет ни одной. Если не возражаете, Иосиф Виссарионович, я могу найти вам на эту должность хорошего генерала!
Сталин повел плечами. Что-то в словах Хрулева ему не понравилось, но он не стал уточнять, что именно и почему.
— Андрей Васильевич, — заговорил верховный, поднимаясь из-за стола, — давайте сделаем так. Поработайте еще немного на посту наркома путей сообщения, пока мы не подберем на ваше место другого товарища. Обещаю вам, что постараюсь ускорить это дело.
— Ну, если так, я согласен. — В зеленовато-темных глазах Хрулева заблестели искорки.
— Ну вот мы и разрешили вашу проблему, — усмехнулся Сталин.
В двадцать два ноль-ноль, как и распорядился Сталин, Хрулев прибыл в Кремль. Увидев его, Поскребышев улыбнулся.
— Хозяин уже спрашивал о вас, Андрей Васильевич, — сказал он. — У него Молотов и Берия. Проходите, пожалуйста.
— Ну что, набрались сил после отдыха? — спросил его верховный, приглаживая шершавой ладонью усы. — Тогда мы вас слушаем…
Генерал Хрулев говорил недолго, но предметно, внес конкретные предложения, внедрение которых на производстве ускорит выпуск военной продукции.
— Скажите, Андрей Васильевич, какая серьезная проблема тревожит сейчас Урал? — неожиданно прервал его Сталин.
— Нехватка рабочих рук и материальных ресурсов! — четко ответил Хрулев. — Я был на многих военных заводах, встречался с руководителями и рабочими, беседовал в обкоме партии и убедился в том, что именно по этой причине на Урале еще не налажена работа полсотни крупных эвакуированных предприятий, а ведь они могли бы дать немало военной продукции для Красной армии и Военно-морского флота!
Сталин взглянул на Берию.
— Лаврентий, придется тебя туда послать, — грубовато произнес он. — Кое-кого там надо подтолкнуть к более активной работе, а с кого-то и спросить по законам военного времени.
— А что удалось сделать на Урале? — спросил Молотов.
— Остановить падение объема производства, с марта 1942 года его быстро наращивают, — объяснил Хрулев. — Я думаю, что перевод народного хозяйства на военные рельсы на Урале почти завершился. Теперь мы располагаем слаженным военным хозяйством, которое обеспечит армию и флот в возрастающих размерах производства основных видов вооружения, в частности танков, самолетов, орудий, минометов. Я уже не говорю о боеприпасах. Назову некоторые цифры. Выпуск танков в этом году по сравнению с сорок первым увеличился на 274 процента, самолетов — на 60 процентов. Уже в этом году авиационная промышленность освоила производство 14 новых типов самолетов и 10 авиационных двигателей…
Слушая Хрулева, Сталин подумал: «Хорошо он поработал на Урале, надо послать его и в Сталинград, там много нерешенных вопросов по тылу». Когда Хрулев умолк, он похвалил его:
— Ваша информация, Андрей Васильевич, очень ценная, и я благодарю вас за проделанную работу. — Сталин прошелся вдоль стола и остановился напротив начальника тыла. — У меня родилась дерзкая мысль — послать вас в Сталинград. Как вы?
— Готов улететь туда хоть завтра с утра! — поднялся Хрулев.
— Садитесь, Андрей Васильевич.
И верховный повел с ним доверительный разговор. Суть его была такова: сейчас немцы рвутся на Северный Кавказ, им нужна нефть Грозного, Майкопа и Баку; на их пути, словно гранитный утес, стоит Сталинград, а это важный в промышленном отношении центр, где одни только танки Т-34 составляют почти половину продукции всех заводов.
— Поэтому надо любой ценой отстоять Сталинград, не дать врагу захватить его, — жестко подчеркнул Сталин. — Там уже работает группа из ЦК партии и Наркомата обороны. А теперь и вам надлежит заглянуть туда своими цепкими глазами, посмотреть, всем ли обеспечиваются наши люди, которые ведут смертный бой с фашистами. Как заместитель наркома обороны, — продолжал Сталин, — вы на месте можете решить ряд вопросов. Ну а если что — звоните мне. И еще, товарищ Хрулев. — Он взял со стола трубку и закурил. — В недалеком будущем возникнет возможность решительно изменить обстановку в Сталинграде к лучшему…
Сталин, однако, не стал вдаваться в подробности, но генерал Хрулев и так понял, что готовится контрнаступление.
— Прошу вас обратить особое внимание на работу железнодорожного транспорта, — вновь заговорил верховный. — В глубине европейской части страны, в Сибири и Средней Азии, заканчивается формирование и подготовка крупных резервов Ставки, которые будут сосредоточены под Сталинградом. Эти войска, особенно танковые, и помогут изменить обстановку под Сталинградом в нашу пользу. Сами понимаете, что для переброски резервов Ставки потребуется немало эшелонов. И Наркомат путей сообщения вместе с Генеральным штабом должен это обеспечить. У вас уже была предварительная встреча с Василевским?
— Была, товарищ Сталин, мы условились с ним продолжить этот разговор. Он вам разве не сообщил об этом?
— Он сделает это после возвращения из Сталинграда, — пояснил верховный. — Пока он там как представитель Ставки.
(Как и обещал И. В. Сталин, в апреле 1943 года он освободил генерала Хрулева от должности наркома путей сообщения, дав ему возможность всецело сосредоточиться на работе тыла Красной армии. Хозяйство у Хрулева было большое и хлопотное. Но Сталин был доволен его работой. Правда, однажды вождь был в гневе и едва не наказал Андрея Васильевича. А дело было так. В июне 1945 года указом Президиума Верховного Совета СССР в Вооруженных силах ввели высшее воинское звание Генералиссимуса Советского Союза. Тогда же это звание присвоили И. В. Сталину. Ему срочно сшили форму генералиссимуса, и начальник тыла Красной армии генерал армии Хрулев одобрил ее. Теперь следовало доложить об этом Сталину. С этой целью главный интендант генерал-полковник Драчев надел эту форму. Мундир был сшит по модели времен Кутузова, с высоким стоячим воротником. Брюки сшили по-современному, но с позолоченными лампасами. О новой форме для генералиссимуса Сталину доложил Хрулев и попросил у него разрешения показать ее.
