Но Бешир намеревался воевать не с Марзпетуни. Поражение и позорное бегство до такой степени разъярили его, что победа над одним Марзпетуни и его отрядами не могла удовлетворить его. Он решил отправиться на Севан и взять в плен армянского царя.
Незадолго до того востикан Нсыр уехал в Атрпатакан усмирять восстание габавонцев. Он назначил Бешира своим наместником в Двине. И то, что именно в эти дни он потерпел позорное поражение от двадцати воинов Марзпетуни, приводило Бешира в ярость. Этот неслыханный позор он должен был смыть великой победой. Поэтому он приказал созвать в Двин все арабские войска, сторожевые отряды и даже шайки, грабившие беззащитное население. При одном виде такой армии царь должен был ужаснуться. Из Двина на Севан Бешир выступил ночью. Боясь нового неожиданного нападения Марзпетуни, он прошел не через Гехские горы, а, миновав Мазаз, вступил в Котайк.
Геворг Марзпетуни ждал Бешира в Гехской крепости, уверенный, что тот будет мстить за свое поражение именно ему.
Через три дня арабское полчище, заняв побережье Гегамского озера, разбило свои шатры как раз против острова. Но Бешир, не имевший понятия о том, что такое Севан, остолбенел, увидев перед собой остров, окруженный со всех сторон водой.
«Как же мы будем брать эту необыкновенную крепость?» — раздумывал он и созвал на совет своих начальников. Некоторые из них посоветовали связать плоты и на них добраться до крепости. Иные, не имея понятия о глубине озера, предложили засыпать землей и камнями часть озера между островом и берегом.
А один старый воин предложил Беширу спустить воду из озера.
— Спустить воду? — удивился Бешир.
— Да. Так поступил двести лет назад востикан Мухаммед Второй, — ответил воин. — Три года подряд Мухаммед осаждал эту крепость, но не мог ее взять. Много раз он готовил плоты и с многочисленными войсками окружал остров. Но армяне длинными железными крюками придвигали плоты к скалам и, залив их нефтью, сжигали. Востикан решил попробовать взять крепость измором. Но и это ему не удалось. Опытные лодочники-армяне с берега тайно перевозили на остров продукты. Когда востикан, потеряв всякую надежду, собирался уже бросить осаду и уйти, один арабский ученый, находившийся в стане Мухаммеда, предложил ему осушить озеро. «Севан находится на очень большой высоте, — сказал ученый. — Из него берет начало река Раздан. Можно разрушить один из берегов и, открыв проход в ближайшее ущелье, спустить воду из озера». Мухаммед одобрил предложение арабского ученого. Он приказал сейчас же приступить к работе. В течение нескольких недель воины-арабы прорыли гигантский канал, и вода потекла в ущелье. Все это пространство, что простирается перед нами, через несколько дней было осушено. Мухаммед без труда вступил на остров и занял старинную крепость, которая, как говорили, со дня своего основания не была ни разу взята. Арабы тогда перерезали всех обитателей острова, разграбили сокровища богатых церквей и взяли в плен находившихся там армянских княгинь…
— Поступим так же и мы, — прервал воина Бешир. — Тот из вас, кто сумеет найти этот старинный канал, будет щедро вознагражден.
— Этот ученый, господин мой, был одним из моих предков, — продолжал воин. — Этот рассказ — наше семейное предание. Быть может, одному из внуков прежнего прозорливца удастся найти канал.
Оставим теперь арабов и посмотрим, что делалось в это время на острове Севан.
Было утро, когда кто-то из монахов заметил на берегу арабские отряды. Арабское знамя было им знакомо, поэтому они известили об этом игумена и братию. Когда все вышли на берег, конница противника уже заняла противоположную равнину. Весть о победе воинов обета не вязалась с появлением арабов. Если Бешир побежден, то чьи же это войска собираются напасть на Севан?
Когда об этом сообщили царю, он сказал:
— Потерпев поражение от Марзпетуни, Бешир решил напасть на нас.
— Что мы будем теперь делать? — в тревоге спросила царица.
— Ничего, — беспечно ответил царь. — Если арабы попробуют подойти к нашему острову, мы сломаем их плоты и утопим.
— Но как? У нас всего-навсего сто воинов, — взволновалась вновь царица.
— И сто монахов, — добавил царь. — Тот, кто ест хлеб народа, может и повоевать за народ.
— Мы готовы, — заметил игумен, — но у монахов нет оружия.
— Остров, слава богу, каменистый, — ответил царь, — а для борьбы с плотами не нужно мечей и копий: прикажи, чтобы каменщики собрали камни у берега, и все. Наши святые отцы, мне кажется, сумеют бросать их. Когда воины начнут метать стрелы и крюками тащить плоты, монахи забросают арабов камнями.
— Это мы сможем…
— Всех потопим!.. — горячо заговорили монахи.
Царь и островитяне еще совещались, когда вошел один из телохранителей и доложил, что от противника к острову плывет лодка.
— Оставьте, пусть подойдет, — приказал царь. — Одна лодка опасности не представляет.
Выйдя затем из своих покоев, он распорядился, чтобы его телохранители немедленно вооружились и спустились к берегу. Такое же распоряжение получила и братия. Когда все собрались, царь спустился на берег и расставил воинов и монахов в таком порядке, чтобы произвести впечатление на посланцев Бешира.
Лодка, которой правил армянин из Цамакаберда, подошла к острову. В ней сидели два арабских князя и несколько воинов. Выйдя на сушу, они сообщили, что от военачальника Бешира приехали посланцы к армянскому царю и желают его видеть. По приказу государя телохранители проводили их к береговому зданию, где находился в это время царь. Он принял их здесь, чтобы чужеземцы не разглядели острова.
— Какие вести? — улыбаясь, спросил царь.
Послы, низко поклонившись, ответили:
— Военачальник Бешир соизволил послать свой поклон армянскому царю и известить, что по приказу востикана и с его знаменем он пришел занять остров Севан и взять в плен самого царя. Но Бешир, как друг царя, предлагает ему явиться в его шатер и заключить соглашение о мире и дружбе, а Севан сдать ему без боя как владение, принадлежащее востикану. В противном случае, — прибавили послы, — военачальник не пощадит ни твою особу, ни население Севана.
Царь, возмущенный дерзкой речью, но стараясь хранить спокойствие, улыбаясь, ответил:
— Армянская земля принадлежит главному эмиру, никто этого не отрицает. Поэтому нет смысла воевать с островом, доступ на который свободен для вас. Что касается меня, то сообщите военачальнику Беширу, что я очень тронут его приветом и предложенной дружбой. Скажите ему, что завтра утром я лично явлюсь его приветствовать. Свидание откладываю на день с тем, чтоб иметь возможность приготовиться и с надлежащим почетом приветствовать военачальника.
Послы пришли в восторг от покорного и учтивого ответа царя. Они повернули лодку и направились к себе в стан.
Бешир, услыхав ответ царя, был вне себя от радости. Он решил, что царь испугался его войска и отложил свидание, чтобы приготовить богатые дары.
А царь, вернувшись к своим, объявил, что завтра он даст арабам бой. Стража царя, которая насчитывала едва сто человек, была поражена. «Неужели царь готовится к сражению? Что мы можем сделать с этим огромным войском?» — думали они.
Царь почувствовал смущение воинов и, обратясь к ним, сказал:
— Вы хотите, чтобы ваш царь попал в плен к Беширу?
— Никогда!.. — воскликнули все как один.
— Тогда готовьтесь к бою. Князь Марзпетуни с двадцатью воинами разбил войско Бешира. Неужели вы, сто человек, не сможете сделать то же самое?
Имя храбрецов Марзпетуни вдохновило воинов.
— Веди нас, великий государь! — крикнули они горячо.
— Я буду с вами до последнего вздоха, — сказал царь. Затем обратился к монастырскому ключнику: — Сколько на острове плотов?
— Двадцать, если не считать лодок, — ответил тот.
— Завтра до рассвета они должны быть готовы к спуску на воду.
— Будут готовы еще ночью, — ответил ключник и, низко поклонившись, удалился.
Замысел царя был более чем дерзким. С несколькими десятками воинов идти против войска Бешира — значило идти на верную гибель.
Монастырская братия, прекрасно понимавшая грозящую опасность, обратилась к царице с просьбой, чтобы она отговорила царя от такого намерения.
— На острове нам легче защищаться, — убеждала царица. — Наши воины и братия справятся с плотами противника. Это нетрудно. Но вне острова у тебя нет опоры. Противник стрелами истребит твоих воинов и займет остров.
— Две серьезные причины толкают меня на этот шаг, — ответил царь. — Первая — мое царское достоинство. Этот наглый араб осмелился послать ко мне своих людей и требовать Севан, называя его владением главного эмира. Он приглашает меня к себе подписать мирное соглашение с тем, чтобы взять в плен. Этот жалкий человек, потерпевший поражение от двадцати воинов Марзпетуни, считает армянского царя столь бессильным, что осмеливается делать ему столь унизительное предложение. Я должен доказать ему, что у льва и в клетке львиное сердце. У меня перед глазами пример Марзпетуни. Как ни мало у меня воинов, я должен дать сражение Беширу. Стыдно Ашоту Железному быть менее мужественным, чем князь Геворг.
