В горах, где нет сырости, приступы лихорадки прошли, и Атосса снова принялась за дело.
Напрасно думала Антогора, что ее старшая сестра впала в растерянность. Атосса получила сильнейший удар, это верно, но она не сломлена. Об этом как раз и идет речь в замке. В комнате Атоссы трое: она, Антогора и Агнесса. Девушка лежит в постели, она потеряла много крови у алтаря и сейчас очень слаба. Антогора, виновато втянув голову в плечи, сидит у окна. Атосса ходит по комнате из угла в угол, она преподает своей сестре, а заодно и дочери, урок стойкости. Она откровенна — здесь нет чужих и нет нужды призывать в помощь богов и богинь.
— Я все время учила тебя, Антогора, в дни тяжких испытаний верить мне, а что сделала ты? Ты готова била предать меня.
— Я думала, ты не встанешь, мне нужно было спасать себя. Я верила, что боги отступились от нас. Кто мог знать, что богиня потушит жертвенный костер и отнимет священный пояс? А ты лежала на смертном одре, закрытая по приказу Гелоны. Могла ли я подумать, что всеблагая Ипполита вознесет тебя...
— «Вознесет!» — Атосса скривила губы в усмешке. — Если бы из моих покоев не было потайного подземного хода, все боги вместе взятые не могли бы меня спасти.
Антогора удивленно подняла голову.
— Да, да, я вышла сама и, клянусь огнями небес, в самое время. Когда от меня увели Агнессу, я сразу поняла, что Гелона задумала сжечь ее и стать единовластной хозяйкой Фермоскиры. Годейру она смогла обмануть, но меня...
— Но как ты узнала все это?
— Стража у моих дверей охраняла пустые покои. Я вышла сразу, как увели мою девочку. Жрицы, приготовляя жертвенный алтарь, знали, что я на свободе, и по моему совету принесли сырые поленья и зеленые ветви. Я знала: когда на решетках прогорят угли, костер теряет силу. Никто, даже сама Гелона, не заметила, как я бросила свой хитон на камни, где была лужа. А остальное ты видела сама. Я только не думала, что моя девочка сама схватит нож.
— Но пояс? Все знают, что ты давно не входила в наос. Кто взял пояс?
— Его там и не было никогда!
— Этого не может быть, Священная! — воскликнула Агнесса, поднимаясь с подушки. — Как же так?
— Помни, девочка моя, — Атосса положила ладонь на горячий лоб дочери, заставила ее лечь. — Мы — женщины царственной крови, и мы должны знать правду. Пусть простые смертные верят в небеса, мы живем на земле. Это мы должны вершить дела за богов, и нам меж собою нельзя кривить душой. Знайте вы —: пояса никогда не было, и в пору всех поколений верховные жрицы, входя впервые в наос, узнавали от своих предшественниц, что пояс Ипполиты, украденный для Геракла, не возвращался никогда.
— Но Фермоскира без пояса богини погибнет, мама!
— Не беспокойся. Придет время, и он появится.
— Где же ты возьмешь его?
— Разве мало драгоценностей в нашей сокровищнице? Мы сами сделаем его и оденем на твои бёдра. Мы не дадим Фермоскире погибнуть.
Антогора слушала этот разговор, раскрыв рот. Она никак не могла придти в себя.
— Я боюсь, сестра, — сказала она наконец. — Боги не простят...
— Забудь богов! — сурово произнесла Атосса. — Повторяю тебе: нам самим надо вершить божеские дела. Давайте думать, как спасти Фермоскиру. Были ли сегодня наши люди в городе?
— Были. Они донесли, что Беата встала в круговую оборону.
— Значит, она не хочет идти на бунтовщиков?
— Видимо.
— Прекрасно. Будем терпеливо ждать. Пусть рабы идут на город, пусть Беата теряет силы в борьбе с ними.
— Но мятежников много, Священная. Вдруг они сомнут Беату и займут Фермоскиру?
— Этого не будет никогда. Я не помню ни одного года, когда бы не бунтовали тела. Их силы и гнева хватает самое большее на сутки. Они или разбегаются, или их подавляют.
— Но раньше у бунтовщиц не было Годейры и Мелеты.
— Неужели ты думаешь, что Годейра поведет рабынь на Фермоскиру ради их свободы? Как только она уничтожит Беату и Гелону и сядет на трон, она снова закует рабынь в цепи, и вот тогда настанет наш черед. Мы покажем дочерям Фермоскиры пояс богини и пойдем на Годейру. Все амазонки, и храмовые, и царские, будут с нами. И тогда мы посмотрим, кто кого?!
Спустя час Антогора и Атосса спустились в подвал, где хранились драгоценности храма. Когда жрицы, охранявшие вход, разомкнули серебряные лабрисы, Антогора вслед за сестрой спустилась вниз. Она и раньше предполагала, что там много богатства, но все равно была поражена. Золотые, серебряные, бронзовые, медные кубки, вазы, ритоны, потэры — все это расставлено в глубоких нишах на полках. По углам, прямо на полу, в огромных кучах было свалено разнообразное оружие, украшенное драгоценностями. В следующем отсеке вдоль стен вкопаны глиняные пифосы. Они разукрашены рисунками, орнаментами, чаще красным по черному или коричневым по синему. Все они полны серебром и золотом: серьги, подвески, перстни, браслеты, диадемы... В третьем, небольшом отсеке — драгоценные камни, венцы, наголовные обручи и диадемы, осыпанные изумрудами.
— Вот где сила и мощь Фермоскиры, — сказала Атосса с гордостью и возвратилась в первый отсек. — Найди вот в этой куче пояс, Антогора. Нет–нет, не этот, он слишком нов. Нужен самой старинной работы.
Антогора долго рылась в куче поясов, наконец нашла то, что нужно. Широкий пояс был изготовлен из воловьей кожи с двумя бронзовыми застежками. С одной стороны пояса были приделаны массивные пряжки для меча, с другой серебряные ножны.
— Годится, — сказала Атосса, осмотрев пояс. — Ты в этом знаешь толк — укрепи на нем самые лучшие камни, золотые бляхи и подвески. Сделай так, чтобы он на солнце слепил глаза. Сделай...
Целую неделю готовились к походу: ковали мечи, наконечники для копий и стрел, гнули луки. Арам и Хети сделали верно, что не сказали Лоте о беде с дочерью. Скоро от Чокеи прискакала конная рыбачка и сказала, что Мелета и Ферида в каменоломнях, к восставшим рабам примкнула Годейра и просит Лоту идти к ним на помощь.
Ранним утром все мужчины, способные носить оружие, собрались около пасеки. Лота и Хети простились с Ликопом, он оставался дома. Верховых коней для всех не нашлось, пеших таянцев посадили в повозки, и обоз тронулся в далекий путь.
Впереди обоза заранее были посланы гонцы, они должны были поднимать жителей горных селений, пожелавших помочь восставшим. Таких нашлось немало, и с каждым днем войско Лоты увеличивалось все больше и больше.
В пути бывшая полемарха распределяла мужчин в сотни, выбирала командира, учила ремеслу войны. Люди понимали: чтобы победить, надо держать строгий порядок, всех, кто пытался хоть как?то ослушаться, сразу отсылали назад. В бой против ойропат могли идти только добровольцы. Хети и Арам как могли помогали Лоте управлять этой разноликой колонной.
На тринадцатый день пути двухтысячное войско Лоты достигло берегов Фермодонта и расположилось лагерем на левом берегу. Через день в лагере появились Чокея и Мелета. Встреча прошла накоротке — времени для объятий и восторгов не было. Чокея сразу отослала Арама, Хети и Мелету смотреть лагерь; оставшись наедине с Лотой, она сразу приступила к деловому разговору. Она рассказала Лоте о расколе воительниц, о безвластии в Фермоскире, о том, что настала пора выступать на город.
— Почему не приехала Годейра? — спросила Лота.
— Вот об этом я и хочу с тобой говорить, — Чокея отвела Лоту к воде, села на выброшенную на берег корягу. — Царица не хочет, чтобы мужчины воевали вместе с нами.
— Зачем же она звала меня?
— Годейра думала, что ты придешь одна. Она хотела тебя поставить вместо Беаты. Чтобы все было как прежде.
— Как прежде не будет. Я теперь другая.
— Она знает об этом. Я хорошо понимаю царицу. И я, и ты, и рабыни ей нужны только для того, чтобы овладеть Фермоскирой. Потом меня уберут, тебя убьют, а восставших утопят в крови. Появление мужчин спутало все ее планы. И теперь она говорит, что мужчины осквернят землю Фермоскиры, в стане восставших рабынь начнется разврат и всех нас размечут сотни Беаты. С приходом мужчин начнется великий хаос. Сейчас царские и храмовые амазонки разобщены, их можно разбить поочередно, но если появятся мужчины — все силы соединятся против нас и мы погибнем. Так говорит Годейра. Вот и суди, как нам быть?
— А как думаешь ты?
— У нас, у рабынь, большие замыслы. Все мы понимаем: стоит только нам разойтись, как за нами пошлют погоню. Нас переловят независимо от того, кто станет у власти. Годейра ли, Атосса, или Беата с Гелоной. И снова начнутся набеги, снова жизнь гор пойдет рядом со страхом..
— Ну, а если вы победите?
— Тебя мы сделаем царицей Фермоскиры. Мы разобьем плиты с заветами богини, и ты устроишь жизнь такую же, как в иных городах. Пусть дочери Фермоскиры любят, как и все женщины на свете, пусть берут в мужья любого мужчину, пусть рожают детей, сами растят хлеб, пасут стада, как это делают другие, и пусть садятся на боевых коней только тогда, когда враг подойдет к городу.
