Борнвилл - Джонатан Коу

Было в той брачной церемонии нечто, из-за чего зрители потянулись в сад. Следующими в дверях показались Джек с Патришей. Посадочных мест на низкой ограде уже не осталось, и они присели на клочке пожухшей редкой травы.

– Напряжение там невыносимое, – сказала Патриша. – Оба на вид ужасно нервничают.

– Ну, какой там у нее вид, толком не разглядишь, – сказал Джек, – потому что фата. Но ты права – кажется, она в ужасе. Его имя произнесла неверно.

– Имя произнесла неверно? – переспросила Мэри.

– Да, не Чарлзом Филиппом его назвала, а Филиппом Чарлзом. Когда супружеский обет давала.

– Может, подумала, что выходит замуж за его отца, – сказала Патриша и хихикнула.

– Надеюсь, это не значит, что брак их недействителен, – сказала Мэри. – Это же не значит, что он недействителен, верно?

– Я бы насчет этого не волновался, мам, – успокоил ее Мартин – они с Сатнамом теперь тоже вышли в сад. – Уверен, архиепископ Кентерберийский знает, что делает.

– Принц Чарлз тоже оплошал только что, – заметил Сатнам. – Заметили? Он сказал “твои”. Что-то мне подсказывает, что полагалось ему сказать “мои”. Он должен был предложить ей “мои” земные блага, а он вместо этого сказал “твои”.

– Елки, – сказал Джек, – при таких раскладах им придется все это дело отменить и переиграть.

– Тут и впрямь задумаешься, – вставила Бриджет, – самые ли они смышленые люди на свете.

– Тупые как пробка, оба-два, – сказал Питер. – Классическая ошибка британца – считать, что люди наверняка умны только потому, что у них снобский выговор, а?

– Довожу до твоего сведения, – сказал Джек, – когда Чарлз приезжал на завод, мне он показался очень умным. Задал много вопросов, и все в точку. Отлично разбирался в трансмиссии, карбюраторах и всяком таком прочем.

– Как здорово, что вы с ним познакомились, – сказала Парминдер.

– Ну, там вышло всего пять-десять минут. Но мужик он не тупой, как есть говорю. – Благодаря этой впечатляющей истории Джек со всей для него очевидностью завладел всеобщим вниманием, а внимание публики влекло его неотвратимо. – Кстати, вот вам клевое. Как занять ирландца на весь день? – С ответом никто не вызвался, более того, кое-кто, похоже, даже не понял, что это зачин анекдота, а потому Джек ответил себе сам: – Дать ему бумажку с надписью “Переверните” на обеих сторонах. – Его смех заглушил смешки остальных – не сказать, впрочем, что другие смеялись как-то заметно, пусть Сатнам с Парминдер и хихикнули из вежливости. Мартин же отозвался так:

– Не знаю, говорил ли я тебе, Джек, но в универе у меня на курсе было всего двое, кто окончил с отличием. Знаешь, что у них общего?

– Нет, и что же?

– Оба ирландцы.

Джек уставился на него непонимающе.

– Не понял.

– Я тебе просто говорю, – сказал Мартин, – что ничего тупого в ирландцах как таковых нет. Вообще ничего.

– О господи, это просто анекдот. Ты слыхал, что бывает такое? – Повернувшись к Бриджет, он продолжил: – Вы с ним живете, не завидую вам, вот честно. Чувство юмора у него хирургически удалили в пятилетнем возрасте.

– У Мартина есть чувство юмора, – вступилась Бриджет. – Правда же, милый?

– Что есть, то есть – он вступил в СДП, не поспоришь. Это показывает, что он ради смеху готов на все.

И это неизбежно привело разговор к политике. Мартин сказал, что СДП – единственная серьезная оппозиционная партия в Британии, поскольку Лейбористскую партию захватили экстремисты, Питер же сказал, что Майкл Фут не экстремист, а очень принципиальный человек, и не просто принципиальный, а еще и эрудит, поскольку, между прочим, написал книгу о Джонатане Свифте, а также вступление к “пенгуиновскому” изданию “Путешествий Гулливера”, слыхали? Джек же сказал: ну красота, это-то как раз и поможет держать в узде Профсоюз транспортников и рабочих [68], когда ты уже спустишь с небес свою кукушку к нам на всамделишную землю, всем же ясно, что это просто нелепый старик в спецовке, а Парминдер сказала: уж простите ее, не хочется показаться невежливой, но ей кажется, что это очень поверхностная оценка, нельзя судить людей по их внешнему виду или по тому, во что они одеваются, и грубо выражаться о людях только потому, что они старые, тоже нельзя, а Джек сказал, что не хотел выказать неуважение, но…

Но тут в сад вышел Джеффри и спросил, что они тут все делают.

– Твои родители интересуются, куда ты подевалась, – сообщил он Мэри.

– Вышли на свежий воздух, – сказала она. – Тут приятно.

– Вы пропускаете всю музыку, – заявил он. Обращены эти слова были не только к Мэри, но и к Питеру. – Я думал, ты музыкой интересуешься.

– Да, ты прав, – сказал Джек, вставая. – Такое нельзя упускать. Исторический день.

– Как и Хрустальная ночь, – вставил Питер.

– Ой, какая прелесть, а. Мне ирландские анекдоты запрещают, а вот тебе такое сходит с рук. Ладно, пойдем в дом, умник.

Мэри с Питером пошли в дом, а за ними и все остальные. Все за вычетом Мартина и Джеффри: собрался было Джеффри тоже уйти, но Мартин остановил его:

– Можно тебя на пару слов, пап? – Отец обернулся. Они не разговаривали друг с другом весь день. – Насчет прошлого четверга.

Посещение кинотеатра в Портмадоге в тот вечер в начале лета 1969 года положило начало семейной традиции. С тех пор, как все трое сыновей Мэри подпали под чары “Шаровой молнии”, они мерили 1970-е фильмами о Джеймсе Бонде. “На секретной службе Ее Величества” стала первой кинокартиной, которую они посмотрели всей семьей – весной 1970-го. Мартина особенно заворожили пейзажи снежной целины, сама мысль об альпийском тайном убежище, населенном исключительно красотками, а также неожиданная сокрушительная меланхолия финальной сцены. Мэри посетовала, что Джордж Лейзенби не столь соблазнителен, как Шон Коннери, и с облегчением встретила возвращение Коннери в “Бриллиантах навсегда”. Этот фильм они посмотрели субботним вечером в центре Бирмингема в середине студеного января 1972 года, и хотя в последующие десятилетия поклонники не отнесутся к этой ленте благосклонно, блаженством было сбежать в залитую солнцем пустыню Невада и в светский блеск Лас-Вегаса от ледяного дождя, секшего Нью-стрит. “Живи и дай умереть”, выпущенный в июле 1973 года и через месяц увлеченно посмотренный семейством Агнетт близ Плимута во время их автомобильных каникул, вывел на экраны вместо Шона Коннери Роджера Мура, и на этом Мэри от франшизы отреклась. Постановила, что он чересчур стар, чересчур англичанин, чересчур сноб, недостаточно серьезен и недостаточно мужествен, и с тех пор просмотр фильмов с Бондом стал ритуалом, в котором участвовала исключительно мужская часть семейства. “Человек с золотым пистолетом” стал