Набонид, надеясь на Великую мидийскую стену, стоял лагерем под Описом, чтобы успеть в любом месте отразить попытку персов перевалить через преграду. Но Кир, услужливо предупрежденный вавилонскими жрецами, перехитрил Набонида. Не щадя ни людей, ни коней, делая в день переходы в девятнадцать фарсангов, Кир обогнул со стороны заката эту мощную оборонительную гряду, переправился через Евфрат и, отрезая вавилонское войско от Вавилона, вышел ему в тыл. Несмотря на предельную усталость сарбазов, Кир не преминул использовать преимущество внезапности и с ходу, не давая опомниться, атаковал вавилонян. Но войско Набонида было так велико, что, хотя в хаосе паники и погибло множество вавилонян, истребить его лихим наскоком оказалось невозможным. Жертвуя тысячами, вавилонский царь успел развернуть свою армию в боевой порядок.
Пришлось и Киру трубить отбой, чтобы привести в порядок свое войско. К счастью для персов, ошеломленные внезапным нападением, обескураженные огромными потерями вавилоняне медлили, давая тем самым спасительную передышку армии Кира. И он прекрасно ее использовал. Его воины перевели дух, отдохнули и подкрепились. Подтянулись отставшие части и обозы. Войско успело перестроить свои ряды в соответствии с планами Кира на предстоящую битву. Правый фланг, действующий против самого Набонида, он, усилив "бессмертными" <«Бессмертные» - гвардия Ахеменидов. Называлась так потом, что численность в 10 тысяч воинов была постоянной. Потери тут же восполнялись> и саками Рустама, поручил Угбару. Центром поставил командовать Гарпага, сам же возглавил слабейший левый фланг.
Верные правилу своего полководца, персы начали первыми. Разом ударили Кир и Гарпаг. Угбару, на которого была возложена решающая роль в битве, принял странное решение.
Против несметных полчищ отборного войска; вавилонян, которыми командовал сам Набонид, он бросил лишь трехтысячный отряд саков Рустама.
Рустам подумал тогда, что он ослышался и, подъехав к Угбару, спросил:
— Саки пойдут первыми?
У гбару нахмурился!
— Саки пойдут одни!— сказал он и, обернувшись к свите; оскалился в усмешке:—Кажется, вождь кочевников перетрусил?
Свита подобострастно засмеялась. Рустам думал: "Угбару, ослепленный ненавистью, решил погубить саков. Выхода нет! надо погибнуть так, чтобы ужас проник в сердца и врагов — вавилонян, и "друзей"— персов". Угбару, приняв молчание Рустама за страх, добавил:
— Жаль, что в таком могучем телетакая-заячья душонка.
Рустам закусил губу, крутнул коия на месте и) помчался прочь,кг своему отряду,.
Подскакав к сакам, он коротко сказал:
— Будем драться! Одни! Пусть персы увидят, что такое настоящие воины. Вперед!
Это был день славы саков. Они вихрем устремились на опешивших вавилонян. Саки летели в развернутом строю. Приблизившись на полет стрелы, враз спустили тетивы. Тонко запели смертоносные стрелы. Повалились наземь воины Набонида. Саки успели выпустить еще по две-три стрелы прежде чем с непостижимой быстротой стянувшись в центр трехтысячным клином врезались в людскую толпу вавинян. В ход пошли короткие копья и тяжелые секиры. Плотная масса халдеев упруго подалась под яростным натиском кочевников. Но Рустам понимал, что это гибель.для саков, и вавилоняне засосут его отряд, как засасываем болотная топь неосторожного,
—Назад,.саки!-—загремел его голос, заглушая лязг металла, крики, и стоны бойцов.
Отряд моментально ужом выскользнул из уже готовой запахнуться западни: рассыпаясь вправо и влево, прытко помчался назад, показывая, хвостатые крупы своих коней-ошеломленным вавилонянам. Но не успели те прийти в себя и заполнить бреши в своих боевых порядках, как саки, вновв развернувшись, мчались на них, разбрызгивая смертоносные стрелы. В то время как вавилоняне, выставив длинные копья, ожидали повторного удара в центр, саки стянулись к правому крылу и врубились в новом месте в животрепещущее тело халдейского воинства.
— Это злые духи!— воскликнул пораженный Набонид, видя, как саки, сделав свое страшное дело, удалялись прочь на своих крепконогих лошадях.
Сузив глаза, вонзив ногти в ладони, смотрел Угбару на небывалый бой горсточки кочевников сармнейНабонида.
Он понимал, что зарвался. Даже свита, вокоренная невиданным мужеством саков, вслух выражала желание помочь героям.
Угбару рассчитывал на отказ Рустама выполнить безумный приказ, а что делать с ослушником в боевой обстановке, было ясно, как день. Если вождь саков, лишившись разума, все же отважится на самоубийственную атаку, то Угбару был уверен в почти мгновенной гибели отряда кочевников, и тогда... Угбару ударил :бы всей своей мощью. Но Рустам выполнил приказ, а саки и не собирались погибать, продолжая наносить рваные, кровоточащие раны войску Набонида. А он, верный полководец Кира, стоит со своим отборным войском, обрекая своего повелителя на гибель, как последний клятвопреступник и гнусный предатель. Нелепее и ужаснее положения и придумать трудно.
И действительно, Кир и Гарпаг, глубоко завязшие в гуще вавилонян, дрались из последних сил. И только личное мужество-Кира и беспредельная вера персов в своего полководца заставляли персидское войско драться насмерть.
Уже седьмой, истерзанный и окровавленный, гонец царя стоял здесь рядом. Но жгучая ненависть замкнула уста Угбару, понимавшему весь ужас своего положения, и он не в силах был вымолвить слово: "Вперед!"
Спас Бардия. Он, самовольно вырвав меч из ножен, повел "бессмертных" в бой.
Против сына Кира Угбару бы бессилен. Мало того, опасность, грозившая Бардию, вынудила его рвануться вслед, властным жестом призывая войско следовая>;зв «им.
Разгром Набонида был полным.
* * *
Саки стали отдельным лагерем, окружив его двойной охраной. По приказу Рустама саки приводили к нему пленных, сведущих во врачевании. По одну сторону от Рустама лежала Чгудазолота и серебра, по другую — вонзенный в землю меч. Он бросал тяжелый взгляд на пленного, затем, кивая то на драгоценный металл, то на меч, молча тыкал указательным пальцем в сторону лежащих на попонах раненых и подзывал следующего.
В лагерь ворвался Угбару. Саки не осмелились задержать знатного вельможу и полководца, но свиту не пропустили. Подскакав к Рустаму, он обрушился на него: "По какому праву саки забрали себе всех лекарей! Тысячи персидских воинов тоже ждут врачебной помощи!"
Рустам насмешливо ответил:
— Я хочу, чтобы, когда славный полководец Угбару осадит Вавилон, ему было кого посылать на стену для взятия города.
И с потаенной угрозой добавил:
— Саки были первыми и заслужили эту привилегию по праву войны.
- Ах ты!— захрипел Угбару, вскидывая вверх руку с плетью.
От злости у него перехватило дыхание, и он, не понимая, что делает, двинул коня на вождя саков. Рустам стоял, не шелохнувшись и даже не выражая гнева. Угбару чувствовал, что рискует жизнью, но, уже не владея собой, размахнулся.
— Угбару!!!
Угбару не сразу узнал Кира. Гнев застилал взор. Узнав, ссутулился, словно придавленный страшной тяжестью. Он молчал, готовый ко всему.
— Царь саков! Твое мужество и подвиг твоих воинов достойны дастанов. На пиру в честь победы прошу тебя сесть рядом, слева. Царю саков принадлежит право первой добычи, даже если бы он пожелал взять ее всю! Ты слышишь, Угбару?
Угбару встрепенулся и срывающимся от радости голосом прохрипел:
— Слушаюсь и повинуюсь, великий царь царей!
Он понял, что, осудив его неслыханный поступок — ослушание, Кир, тем не менее, простил. И, уже оправившись, с прежним нахрапом обратился к царю:
— Не прогневаешься ли, царь царей, если я спрошу о том, что мне хочется узнать?
— Конечно, нет, клянусь Ахура-Маздой <Ахура-Мазда – верховный бог персов>, напротив, мой гнев вызывает желание скрыть истину в угоду мне.
— Тогда скажи мне, великий, разве я не пришел к тебе совсем, что имел, по первому твоему зову?
— Пришел, Угбару.
— Разве ты сомневаешься в моей преданности?
— Ты предан мне.
—. Тогда разве справедливо, о прославленный своей справедливостью царь, что ты оказываешь больший почет Рустаму, чем мне? Ведь в сражении вождь саков находился в моем подчинении, и предпочтение ему — обида мне, царь царей!
— Хорошо, Угбару, я отвечу тебе, но и ты прими без обиды мои слова. •
— Я буду рад, если узнаю, что мне не чинят напрасной обиды.
— Так вот, Угбару, ты предан мне, ты надежная опора, знаменитый воин и являешься по первому моему зову, но это твой долг, Угбару, долг моего подданного. Царь саков не мой подданный и явился не по зову, явился сам и, не щадя своей жизни, помог мне одержать победу над Набонидом. Так ответь мне, Угбару, справедлив ли твой упрек в моей несправедливости?
— Ты мудр и справедлив, мой царь,— сказал Угбару и низко склонился к холке коня.
