колебаний ответил Андреас. – А если бы ты увидела его, у тебя не осталось бы никаких сомнений. Он подобен Христу. Он не такой, как мы с тобой. – (Мария слегка нахмурила брови, однако перебивать не стала, давая Андреасу возможность высказаться.) – После такого нельзя не уверовать во все… это! – Андреас потряс Библией перед лицом Марии. – И если бы меня выпустили отсюда хотя бы на один день, я бы непременно разыскал того священника.
– Ты хочешь сказать, что больше его не видел? – Мария была ошеломлена.
– В тот день он случайно оказался в нашей тюрьме, Мария. Но его визит изменил мою жизнь. Я больше ничего не боюсь. Прежде я смотрел, как солнце заходит за тюремные стены, и плакал. Я не мог вынести того, что прошел еще один день этой жалкой жизни. Теперь я смотрю на закат и радуюсь, потому что каждый прожитый день приближает меня к Господу.
В двери повернулся ключ. Мария встала. Она была сбита с толку. Андреас говорил как восьмидесятилетний старик, а не как мужчина, которому слегка за сорок. Это было тревожно и странно.
Мария заверила Андреаса, что следующей встречи ему не придется ждать так же долго, как этой. Женщину быстро отвели к тюремным воротам.
На обратном пути у Марии было достаточно времени, чтобы обдумать слова Андреаса. Она сама постоянно посещала храм, слушала церковное пение, испытывая при этом умиротворение, внимала отрывкам из Евангелия во время службы и не сомневалась, что все это правда. Она соблюдала пост в Страстную пятницу и два дня спустя с радостью поздравляла других верующих: «Христос анести! Христос воскрес!» И сама с искренней верой отвечала: «Алитос анести! Воистину воскрес!» Она считала, что человек действительно однажды победил смерть, но произошло это много лет назад в Иерусалиме, а не в обозримом прошлом в ираклионской тюрьме.
Был ли священник, посетивший Андреаса, тем, за кого себя выдавал? Или он был шарлатаном? А может, это всего лишь плод воображения Андреаса? Впрочем, если несчастный находил утешение в воспоминании об этой встрече, имела ли значение истинная природа того, кто его облагодетельствовал?
Мария рассказала мужу о вновь обретенной вере Андреаса, но тот отнесся к этой новости со свойственным ему скепсисом:
– Если он думает, что Бог поможет сократить его срок, то его ждет глубокое разочарование.
* * *
Только через несколько месяцев Марии удалось выкроить день для нового свидания с Андреасом. Тюремный надзиратель, казалось, ждал встречи с ней, чтобы в очередной раз ее припугнуть. По его требованию Мария выложила на стол все содержимое сумки. Тюремщик скрупулезно рассмотрел и потрогал каждую вещь: ключи, кошелек, список покупок, помаду, расческу. И хотя вряд ли кому-то из обритых наголо заключенных могла понадобиться расческа, он на всякий случай забрал ее у Марии и опять подошел так близко, что она была вынуждена терпеть запах перегара и вчерашнего ужина. Однако на сей раз надзиратель ее не тронул.
Тем не менее этот пожилой толстяк неизменно вызывал у Марии чувство гадливости. Борясь с отвращением, она покорно зашагала за охранником к блоку Андреаса. Женщина застала своего зятя стоящим на коленях. Какое-то время он продолжал сосредоточенно молиться, будто не осознавая чужого присутствия в камере.
Наконец он открыл глаза и поднялся на ноги. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: Андреас переживает некий религиозный опыт. Его глаза смотрели сквозь нее, куда-то вдаль. Он напомнил Марии волхвов, восторженно взирающих на младенца Иисуса.
Казалось, взор Андреаса проникает за пределы этого мира – точь-в-точь как у священника, про которого он рассказывал в прошлый раз. Его глаза сияли каким-то неземным светом.
Андреас признался, что прочел Библию до конца, и пустился в рассуждения. Мария сделала вид, что внимательно слушает, – ей не хотелось задеть его чувства. Но, услышав, как в двери поворачивается ключ и охранник возвещает об окончании встречи, она впервые ощутила радость.
У Манолиса теперь была собственная команда рабочих. Утром он вместе с Яннисом решал дела в конторе, а во второй половине дня работал бок о бок со своими подчиненными. Манолис явно обладал талантом располагать к себе людей – во всяком случае те, кого он нанимал, были ему преданы. Подобная сплоченность коллектива вдвое сокращала время работы, да и гарантия бонуса не давала бить баклуши, поэтому сроки никогда не срывались. Заказы сыпались как из рога изобилия, так что график команды Манолиса был расписан до конца года.
– С такими темпами мы скоро сможем купить себе собственный корабль, – пошутил как-то Яннис.
– Мне больше по душе работать на кого-то другого, чем на себя, – ответил на это Манолис.
Манолису нравилось ремонтировать старые корабли – они вновь становились как новенькие. Что может быть приятнее, чем вернуть потрепанному судну былую славу? Иногда ему хотелось сделать то же самое со своей собственной жизнью.
Ставрос теперь трудился на верфи только полдня, поскольку после обеда помогал Агати с пансионом: ремонтировал ванные комнаты и одну за другой перекрашивал спальни. Пансион никогда не пустовал, жильцы вносили арендную плату своевременно, так что у Ставроса с Агати было более чем достаточно средств для комфортной жизни.
С самого дня своей «свадьбы» друзья Манолиса жили в счастье и согласии. Редко встретишь двух людей, настолько довольных обществом друг друга.
Как-то утром Манолис со Ставросом вместе отправились на работу. Внезапно Ставрос остановился, схватив друга за руку, и, бледный как смерть, прошептал:
– Смотри, Манолис! Вон там!
Они как раз миновали паромный терминал, откуда один за другим выходили на улицу пассажиры.
– Это она! – с ужасом пробормотал Ставрос. – Те му! Бог мой! Уверен, это она.
Манолис принялся искать глазами в толпе женщину, которую встречал до этого лишь однажды. С момента той встречи с женой Ставроса прошло уже немало лет, да и в любом случае он вряд ли смог бы легко опознать ее со спины.
Ставрос, однако, не унимался:
– Смотри же! Та женщина в зеленом пальто.
Он спрятался за спину друга, а Манолис наконец понял, кого тот имел в виду. У женщины действительно были крашеные светлые волосы, как у жены Ставроса, но разглядеть ее толком не удалось. Если бы она в этот момент обернулась, то непременно заметила бы обоих.
Поэтому Ставрос опять схватил Манолиса за руку и потащил в обратную сторону. Они зашли в ближайшее кафенио на другой стороне дороги. Манолис заказал два кофе, и Ставрос после пары глотков потихоньку пришел в себя.
– Я знаю, это была она, – сказал он, весь дрожа. –
