почти все старики, вроде Кадеша. Их время давно прошло. Они не выстоят против хорошо тренированных ливийцев.
— Значит, защитить оазис нельзя?
— Я этого не сказал, госпожа. Я сказал, что это трудно, и не отказываюсь исполнять приказ. Но я должен задать госпоже несколько вопросов наедине.
— Здесь верные люди и ты можешь говорить при них! — надменно сказала Атла.
— При них я говорить не могу, ибо имею приказ моего господина Тети.
Атла жестом приказал слугам и воинам оставить их. Когда двери закрылись и в комнате для торжественных церемоний остались только двое, она предостерегла его:
— Не делай ошибок, храбрый воин!
Он понял, что она намекнула на то, что за ними могут наблюдать тайно.
— Я собирался спросить госпожу, о тайнах этого оазиса.
— Про какие тайны говорит воин?
— В первый день нашего пребывания здесь со многими молодыми воинами произошли странные вещи.
— И с тобой, воин? — спросила финикиянка.
— И со мной, госпожа. Я был с красивой женщиной, но потом очнулся и оказался в хижине.
— Это был просто сон, воин!
— Это было совсем не похоже на сон, моя госпожа! И воины говорят, что все было с ними по-настоящему.
— Я поняла, о чем говорит воин. Это особенность оазиса Сехмет. Богиня желала тебя предостеречь от опасности. И сейчас иди, и выполняй волю принца, твоего господина.
— Но, моя госпожа, защитить оазис от такого крупного отряда ливийцев трудно.
— Потому принц и прислал сюда именно тебя, воин!
Эбана поклонился и покинул покои Атлы…
* * *
Воин вернулся к Кадешу и прервал его сон.
— Вставай, старик. У нас много работы.
— Какой еще работы? Мы в оазисе, где нет никакой работы.
— Теперь есть.
— Нужно пить больше пива? На это я готов!
— Не совсем. Придется драться.
— С кем? С девками из снов?
— Скоро к нам пожалуют ливийские разбойники. И говорят их там около пятисот.
Кадеш вскочил на ноги.
— Ты шутишь?
— Какие тут шутки. Донес гонец с ливийской границы. Банда ливийцев, узнав о войне между Севером и Югом, решила ограбить оазисы. А оазис Сехмет у них на первом месте. Здесь есть что взять.
— Пусть поглотит их пустыня! — вскричал старик. — Я-то мечтал про отдых и хорошую пищу. А здесь будет хуже, чем в Гнезде Азиатов!
— Думаешь, они смогут найти проводника сюда?
— Это ливийцы?
— Так сказал госпожа.
— Конечно, смогут. Я был уверен, что грозное имя Тети отпугнет их.
— И я в этом был уверен, Кадеш. Но видно они совсем не верят в победу великого гика.
— Все это странно. Отчего эти сведения сообщили госпоже? И кто сообщил? Ты узнал?
— Нет, — признался Эбана. — Да и какая разница кто сообщил? Или ты думаешь, что госпожа желает нас обмануть?
— Нет. С чего госпоже нас обманывать? Мы приставлены, чтобы охранять её покой.
— Тогда иди и собирай всех мужчин, Кадеш. Проверим какие это воины!
— Воины? Ты снова шутишь? Здесь почти нет настоящих воинов.
— Вот и посмотрим на тех, что есть! Иди, Кадеш.
Старик, ворча, покинул хижину и отправился выполнять приказ своего начальника…
* * *
Эбана построил солдат и осмотрел их. Это было жалкое воинство. Организованный отряд ливийцев в несколько сот воинов, эти вояки не сдержат.
Тети не мог этого предусмотреть. В последние сто лет ливийцы не решались на большие атаки, ибо боялись мести царя в Аваре. Но началась большая война, и ливийские вожди решили выступить против великого гика.
— Что скажешь, Кадеш? — спросил он старика. — Ты бывалый воин. Можно с ними отстоять оазис?
— От нескольких сот закаленных бойцов? Нет.
— И я так думаю. Принц Тети кое-чего не учел.
— Но правда ли, что нас атакуют такие силы ливийцев? — сомневался Кадеш. — Небольшой отряд человек в сорок это одно дело. Но иное отряд в несколько сот воинов. Такой может выставить только ливийский военный вождь. А это нападение на имение принца Тети! Он сын царя! Это оскорбление Авару!
— Ливийские вожди чуют большую войну и решили поживиться пока у принца иные заботы.
Эбана увидел подошедшего к ним старого Улу. Тот приблизился и поклонился.
— Пришел полюбоваться воинами? — хихикнул Кадеш.
— Я принес приказ для Эбаны явиться в покои госпожи.
— Самое время, старый мешок с костями, — ответил Кадеш. — Что нам делать уже решили?
— Про это доложит госпоже Эбана, — спокойно ответил Улу.
— Доложит? — Кадеш засмеялся. — А что он может доложить? Нужно все бросать и уходить!
— Без приказа? — спросил Улу.
— Можно еще дождаться ливийцев и подохнуть здесь под пытками! Выбор не велик.
— А после того, как ты бросишь имение, что с тобой сделает принц? — спросил Улу Кадеша. — Пойдем, Эбана, к госпоже…
* * *
Атла уже не была наряжена с той торжественностью и возлежала на резном ложе среди расшитых золотом подушек, и её тело не было прикрыто ничем кроме легкого полупрозрачного покрывала. И они были одни на этот раз.
Женщина посмотрела на него и спросила:
— Ты не хочешь видеть меня, Эбана? — прошептала она.
— С чего ты взяла, Атла?
— Но твой вид говорит об этом.
— Я больше всего хотел и хочу тебя видеть! Но, мне кажется, что это ты не желаешь видеть меня рядом.
— А зачем я позвала тебя, по-твоему? Подойди.
Он подошел к женщине и сел на ложе у её ног.
— Ты стал таким нерешительным.
— Я не знаю, как себя вести. Ведь ты отныне госпожа.
— Но не для тебя, Эбана.
— Ты хочешь знать о готовности воинов, Атла?
— Готовности? К чему?
— К отражению ливийцев.
— Что с тобой? — встревожилась Атла. — Ты пришел сюда говорить о ливийцах?
— Я должен рассказать о подготовке имения к обороне…
— Обороне? А нам что-нибудь грозит? — удивилась она.
— Как? Но ты же приказала готовиться, ибо ожидается нападение ливийцев.
— Ливийцев? — она засмеялась. — Ливийцы не посеют напасть на имение принца Тети. Тем более что армия Великого гика уже двинулась к Мемфису.
— Тогда я ничего не понимаю, Атла.
— А тебе и не нужно сейчас ничего понимать, Эбана. Я перед тобой и нас разделяет лишь тонкая ткань, которой покрыто мое тело.
— Но…
— Я сказала тебе, что нас сейчас разделяет. Или ты не способен сорвать эту ткань?
Мужчина сдернул с её тела накидку.
— Атла, — прошептал он, — ты околдовал меня.
— Сейчас я твоя раба, Эбана. И я готова выполнять твои желания.
— Могу ли я верить в это?
— А ты проверь. Я перед тобой и здесь нет того, кто посмеет нам помешать. Мой господин Тети слишком далеко, и он занят военными делами.
Больше они не говорили …
* * *
Эбана
