Свидание трех самых могущественных людей Рима состоялось в Луке, на севере Этрурии. Чтобы скрыть свои истинные намерения, Юлий Цезарь пригласил в Луку сенаторов и всех влиятельных лиц Рима. Поводом послужило желание наместника посоветоваться насчет дальнейшего устройства завоеванной Трансальпинской Галлии.
Такого количества именитых гостей скромная провинциальная Лука еще не видела. Приглашение Цезаря приняло более двухсот сенаторов. Среди них были проконсул Ближней Испании Квинт Метелл Непот, пропретор Сардинии Аппий Клавдий, множество преторов, квесторов. Только ликторов, положенных должностным особам, насчитали сто двадцать человек.
Одним из последних прибыл озлобленный Гней Помпей Великий. У зятя Цезаря были на то свои причины. По поручению Сената Помпей ведал хлебными поставками в Рим. Он приложил немало усилий, чтобы доставить зерно из Египта, Сицилии и Сардинии, а народный трибун Клодий бесплатно раздал его плебеям. Теперь Рим был поставлен на грань голода. При этом щедрого трибуна плебеи возносили до небес, а в адрес Помпея звучали лишь проклятия народа и упреки Сената. Помпей подозревал, что Клодий, тесно связанный с Цезарем, и на этот раз выполнял волю своего патрона.
Настроение Помпея встревожило Цезаря, но он самым простым способом заставил покорителя Востока забыть свои обиды. Не дав Помпею и рта раскрыть, Цезарь завел разговор о своей дочери. Помпей безумно любил Юлию и мог говорить о ней бесконечно. Цезарь, несмотря на то, что его ждали более двухсот сенаторов, терпеливо слушал Помпея, то и дело вставляя лестные замечания.
На следующий день Цезарь устроил для многочисленных гостей роскошные гладиаторские игры, а сам с Помпеем и Крассом уединился на одной из вилл.
— Друзья, — как можно дружелюбнее произнес Цезарь, — наконец-то мы одни и можем спокойно поговорить. Прошу высказаться прямо и откровенно о том, что вас не устраивает, что вам мешает, каковы ваши намерения и помыслы. Со своей стороны я постараюсь оказать любую помощь и, в свою очередь, рассчитываю на вашу поддержку.
— Ты весьма неплохо использовал свое пребывание в Галлии, — проворчал Марк Красс. — Когда мы с Помпеем согласились на твое наместничество в Цизальпинской и Нарбонской Галлии, не было и речи о том, что будут завоеваны все кельтские земли.
— Это вышло само собой. События развивались стремительно, и у меня не было времени посоветоваться с вами, — начал оправдываться Цезарь. — До сих пор ты, Марк, не выражал недовольства моими действиями. Или же, как многие отцы-сенаторы, ты рассчитывал, что Гай Юлий Цезарь найдет себе конец в снегах за Альпами?
— Честно сказать, не ожидал таких успехов, хотя всегда считал тебя, Гай Юлий, талантливым военачальником и верил в твои необычайные способности, — признался Красс. — Однако довольно о твоих победах — о них каждый день говорит Рим. Ты просил, Гай Юлий, быть откровенным, и я буду. Мы с Помпеем уже несколько лет сидим в Риме. Это, конечно, великий город, но лучшее, что в нем можно делать, — это шествовать в триумфе. Жить же долгие годы просто невыносимо: постоянная духота, зловоние из плебейских кварталов, пьяные драки, мутная вода Тибра. Хотелось бы на некоторое время по твоему примеру поменять место жительства.
— И на что ты хочешь поменять душный воздух Рима, Марк Лициний?
— Провинция Сирия, если ты не возражаешь, Гай Юлий.
— У меня нет интересов в тех краях, где от жары даже земля трескается. Однако в качестве кого ты намереваешься появиться в Сирии?
— Уж конечно, не частным лицом, путешествующим за свой счет. Проконсулом, наместником — в общем, как тебе будет угодно, но Сирию я хочу получить так же, как тебе достались обе Галлии.
— Что же молчит доблестный Помпей? — обратился Цезарь к хранившему упорное молчание зятю. — Что он желает получить для себя? Насколько я понял со слов Марка Лициния, ему также хочется променять Рим на провинцию.
— Мне хочется находиться там, где война, — Помпей выражал свои мысли более откровенно, чем Красс.
— Ты говоришь не по делу, Гней, — заметил Цезарь.
— Не по делу… Среди нас один деловой человек — Марк Красс. За тобой, Гай Юлий, я не замечал деловой хватки. Сколько помню, ты всегда был в долгах.
— Гней, не занимайся демагогией, — попытался остановить товарища Красс.
— Я никогда не питал к ней склонности, но вы забрали самое лучшее.
— Гней, посмотри на карту римских владений, — Красс прилагал все старания, чтобы направить союзника на верный путь. — Перед тобой Испания с ее серебряными рудниками, которую ты знаешь, как свои пять пальцев.
— Марк, ты купил пол-Испании вместе с рудниками. Мне доведется лишь охранять твои владения.
— А Греция, в которой мечтает побывать хоть раз в жизни каждый мало-мальски образованный человек?
— Она давно разграблена Суллой и Марком Лукуллом.
— А провинция Африка? — продолжал Красс, пропуская мимо ушей реплики Помпея.
— Что Африка? В ней-то что хорошего?
— Не мне объяснять тебе ее достоинства, ведь ты сам получил триумф за усмирение этой провинции. Однако заметь, рядом находится Египет, который кормит пшеницей половину Рима. Египет, который так же богат золотом, как Испания — серебром.
Глаза Помпея засветились алчным блеском, и Красс решил надавить на честолюбивого военачальника:
— Вдобавок ко всему Египет чрезвычайно слаб, и если бы не противодействие моего товарища по цензорству, он уже был бы римской провинцией. Тот, кто возьмет в свои руки Египет, будет с легкостью диктовать условия римскому Сенату. Ты можешь выбрать любую из римских провинций, кроме Сирии, и, я полагаю, Гай Юлий пожелает оставить за собой Галлию. Согласись, мы просим не так уж много и тебе оставляем немало.
— Не торопи Помпея Великого, Марк Лициний. У него есть больше года на размышления и достойный выбор, — подал голос Цезарь.
Собеседники недоуменно взглянули на наместника Галлии.
— Вы смотрите так, будто я произнес что-то необычное. Ведь в провинцию направляются проконсулы и пропреторы. Следовательно, чтобы получить желаемое, нужно сначала добиться консульства или, на худой конец, преторства.
— Время летит очень быстро. Потерять еще один год жизни — для меня слишком много, — возмутился далеко уже не молодой Красс.
— Ничего не поделаешь, Марк. Иным путем заполучить Сирию невозможно. Естественно, я говорю о законном пути — другим способом ты попросту не добьешься желаемого. Ведь речь идет, насколько я понимаю, не просто о наместничестве.
— С каких пор ты, Гай Юлий, стал заботиться о соблюдении законов? — удивился Помпей.
— Я стараюсь придерживаться их. А если нарушаю какие-либо законы, то в интересах Рима. И один раз пошел на это ради тебя, Помпей Великий, или ты забыл, кто наделил землей твоих ветеранов?
— Должность консула отдаляет меня от Сирии, но все же она почетна и дает определенные преимущества. Но я не представляю, каким образом ее получить, — засомневался Красс. — В Риме сейчас большим уважением пользуются Клодий, Катон, Цицерон, Агенобарб. Если им придет в голову тоже добиваться этой должности, то я сильно сомневаюсь в собственном успехе.
— Для вашей победы на выборах я сделаю все, что смогу: пошлю письма друзьям и клиентам, а их в Риме немало, колеблющиеся получат деньги из галльской добычи. В день выборов я отпущу побольше легионеров отдать за вас свои голоса. Вы должны пройти, или эти Катоны раздавят и уничтожат нас.
— Твой план, Гай Юлий, впечатляет и внушает надежду на успех, — задумчиво промолвил Красс.
— Что опять тебя смущает? — по голосу Красса Цезарь почувствовал, что собеседника одолевают сомнения.
— Ты внимательно выслушал нас с Помпеем, с большим участием отнесся к нашим планам и даже пообещал оказать помощь в избрании консулами, — в задумчивости начал речь Красс. — А что ты хочешь для себя? Мы не услышали ни единого слова о твоих намерениях. Или ты будешь помогать нам бескорыстно?
— Услуги, о которых я попрошу, не будут слишком обременительны для вас, но если вы откажете, я погибну, а Рим потеряет Трансальпинскую Галлию, — Цезарь старался говорить как можно мягче. — Честно признаюсь, мое положение очень сложно. Галлы с легкостью дали себя завоевать, но лишь теперь осознали, что потеряли независимость, и начали проявлять недовольство. Пока что новые римские подданные ограничиваются тем, что создают разбойничьи шайки и избивают сборщиков налогов, но я чувствую: в Галлии зреет огромный мятеж. Мне нужно увеличить войско хотя бы до десяти легионов, а обязанность уплаты им жалования возложить на государственную казну. Если я не добьюсь этого от нынешних консулов и Сената, то надеюсь на вашу помощь в следующем году, когда вы получите консульство.
— Это все? — недоверчиво спросил Красс.
