- Грешный ваш Осман возвращается к вам! — сказал гость, улыбаясь.
- И видно, что грешный по-прежнему! - заворчал старик с притворной строгостью. - Не жди, что я сейчас же накормлю тебя! Не жди!..
- Я и не жду! - Осман наклонил голову в меховой шапке. - Время полуденной молитвы, отец! Совершим абдес - омовение — и помолимся рядом...
Старик был очень доволен и не скрывал своего довольства!
- Нет, я недаром наставлял тебя! Аллах гёнлюне гёре версии! - Да исполнит Аллах твои желания!..
Они разостлали молитвенные коврики, подняли руки до уровня плеч, произнесли: «Аллах акбар! — Превелик Аллах!» Затем, вложив левую руку в правую, прочли первую суру:
— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Хвала - Аллаху, Господу миров, милостивому, милосердному, цари в день суда! Тебе мы поклоняемся и просим помочь! Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, - не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших...[230]
Оба молящихся склонились и коснулись ладонями колен. Выпрямились, подняли руки и произнесли:
— Аллах слушает того, кто воздаёт Ему хвалу!
И опустились на коврики, и встали на колени, и приложили ладони, и пали ниц. И присели так, чтобы пятки упёрлись в ягодицы. И вновь простёрлись...
— Да будет на вас благодать и милосердие Аллаха! - обратились к ангелам-хранителям...
А за трапезой, такой же скромной, как и в прошлый раз, сказал старый имам молодому гостю:
— Хорошо это, то, что началось новое твоё гостевание у меня с молитвы!..
Осман провёл в доме старого имама два дня, потому что пришлось разместить свиту Османа по домам мусульман селения Силле, а люди эти не были богаты, и дома их не были так уж просторны. Долгое гостевание принесло бы большое стеснение для этих людей, хотя Осман и расплатился с хозяевами за постой золотыми монетами... Жить в палатках было бы слишком холодно...
Перед самым отъездом Осман исполнил своё намерение и говорил серьёзно с гостеприимным стариком...
— Отец, я в Конье предложил сыну твоему поехать со мной, оставить обитель Султана Веледа, известного тебе, и сделаться первым имамом в становище моего народа...
— И что же мой сын? - спросил старый имам, явно встревожившись.
— Увы! Он отказался...
— Аллах бююктюр! - Милостив Аллах! Сын мой не сделался предателем учения своего шейха!..
— Подожди, почтенный отец! Ведь я знаю, что ты отнюдь не одобряешь этих новых учений. Я знаю, что ты не одобряешь учения Джелаледдина Руми, но я предполагаю, что и учение Хаджи Бекташи чуждо тебе!..
- Ещё более чуждо, нежели учение этого Руми, - сухо отвечал старик.
- Тогда почему же ты восхищаешься нежеланием твоего сына поехать со мной?
- Потому что путь предательства - это не путь к Аллаху!
- Тогда осмеливаюсь спросить тебя: если неверный обращается к Аллаху, не предаёт ли он свою прежнюю веру?
- Вопрос и вправду нечестивый и глупый! Неверный, обратившийся искренне в правую веру, отказывается от ложного во имя истинного! Если бы сын мой отошёл от правой веры, я бы сказал себе, что у меня более нет сына! Но мой сын обещался быть послушным своему шейху и это обещание исполняет!
- Я сказал ему, что буду просить и тебя. Но он отвечал мне, что и ты не согласишься...
- Верно он тебе отвечал! Я не соглашусь. Как я могу оставить, бросить на произвол судьбы правоверных в Силле?! Ведь столько лет я - их наставник, советник, заступник!..
- Вот такими словами говорил о тебе и твой сын!
- Но пришло время и для просвещения твоего народа! Я уже подумывал об этом. У азанчи нашей мечети — двое хороших сыновей. Младший учится в медресе в Конье, а старший уже воротился в Силле; он не так умён, как его меньшой брат, то есть не имеет изощрённого разума. Так вот, младшего сына азанчи я надеюсь увидеть моим преемником, он часто наезжает к отцу и мы отвращаем его от прельстительных новых учений. А старший сын азанчи пригоден, как мне кажется, для просвещения твоего народа. Он - простая чистая душа, хорошо знает молитвы и молитвенные правила... И если ты хочешь, я отправлю его с тобой.
Осман согласился. Старший сын азанчи оказался рослым, немного неуклюжим, как бы медвежеватым. Он живо собрался в дорогу; самым важным предметом в его поклаже был Коран. А старый имам исполнил своё обещание о подарке Корана Осману. Также взял с собой сын азанчи многое, потребное для убранства мечети...
Аллах эджир сабыр версии! - Да поможет тебе Аллах быть терпеливым и стойким! — напутствовал Османа славный старик...
* * *
В становище родном люди сделались для возвратившегося Османа словно бы меньше ростом. Показалось ему, что и отец Эртугрул постарел. По-прежнему Осман почасту беседовал с отцом и получал мудрые советы. И теперь Осман разрешал споры людей в становище, мирил поссорившихся; следил за тем, чтобы вдовам и сиротам доставалось причитающееся им. Осман собрал людей и представил им первого их имама:
- Вот этот человек встанет во главе нашей общины. Теперь мы, правоверные, имеем наставника духовного!..
Молодой человек слушал речь Османа с большим вниманием и, как виделось всем, не смущался своей молодостью. Взялся имам за дело, не ленясь. Обошёл юрты и велел женщинам изготовить молитвенные коврики, показав, какими эти коврики должны быть. Собрал имам молодой мужчин рода Эртугрула и встал во главе их, засучив рукава. И не боясь чёрной простой работы, показывая, что и как надобно делать, принялся во главе правоверных за построение первой их мечети. Обжигали кирпичи, месили ногами глину... Поставили две мечети - в Эрмени и в Сугюте. И долго ещё стояли эти простые храмы. Молодой имам сам подготовил одного парня и сделал его азанчи, наставив, как надобно. Зазвучали с минаретов призывы к молитве. И молясь в этих мечетях, Осман думал, что ведь это первые прочные дома его народа, но прежде всего - Божьи дома! Впрочем, он по-прежнему полагал, что в юрте жить лучше, вольнее...
К сожалению, эти первые храмы не сохранились до наших дней. А к первому имаму Осман благоволил до самой его кончины; тот умер за пять лет до смерти самого Османа. Осман отдал ему в жены младшую дочь своего дяди Тундара, и Тундар не посмел возразить. Молодой имам и дочь Тундара положили начало хорошему роду, верой и правдой служившему османским правителям пять столетий. И лишь в начале двадцатого века дальние потомки имама уже не отождествляли в своём сознании османских султанов с государством как таковым. Один из потомков
имама и дочери Тундара входил в известный комитет «Единение и прогресс»[231]. Потомки имама и дочери Тундара и до сих пор живут в Турции...
Лето наступило. Перекочевали в Эрмени. Осман ездил в Эски Шехир и в Инёню к своим новым приятелям, с которыми познакомился на султанской охоте. Эски Шехир - крепость на реке Порсук - давно сделалась настоящим маленьким городком. Инёню также было селением весьма большим. Бейские дома устроены были совсем на городской лад, хотя, конечно, до конийских дворцов им далеко было! В это первое своё после путешествия в Конью лето Осман, казалось, не вспоминал о своих смутных замыслах построения державы. Всадники вереницами двигались то в Эски Шехир, то в Инёню, а то в Эрмени, где Осман устраивал прекрасные большие охотничьи выезды. Пускали с рукавиц соколов и ястребов. Наученные птицы поднимали зайцев и лисиц. После целого дня охоты веселились, пировали на вольном воздухе. Осман стремился воспринять многое из поведения своих приятелей. Хотелось ему быть не хуже этих щёголей. Теперь занимала юношу одна мысль: а не отрезать ли ему свои косы? Явиться бы в тюрбане складчатом щегольском... Он, быть может, решился бы расстаться с косами, с этим старинным тюркским воинским убором волос, но вдруг представлял себе, как огорчится отец Эртугрул... Если бы рассердился, а то ведь огорчится!.. И подумав об отце, Осман обещался себе никогда не отрезать косы!..
Осман не задавался вопросом, чем ему интересны новые приятели. Пожалуй, куда занимательнее ведь было слушать мудрые речи Султана Веледа... Отчего же теперь Осман проводит столько времени в охотах и скачках? Отчего по душе ему весёлая лёгкая болтовня? Какое чувство неудовлетворённости жизнью стремится он заглушить?
Отчего Осман всё чаще и чаще седлает коня и скитается по окрестностям без цели? И сколько ещё продлится его странное смятение?..
Но вот однажды заходит меж приятелями разговор прямой о монголах.
- Как может смотреть народ на нас, его вождей и правителей, если мы не защищаем народ? - воскликнул Осман.
- То и дело я слышу о набегах монголов на мирные селения, о том, какие обиды чинят монголы... А мы не отвечаем, мы бездействуем...
