— Что ж вы думаете, я бы отдал им письмо, которое на меня самого тень бросает?
— Ладно. Откуда вы знаете, что там написано?
— Они мне показали. Они спрашивали про вас.
— Что там было написано? — слегка повысил голос Техник.
— Он написал, что он честный человек и сражается за идею, а полковник, ваш шеф…
— Я же разъяснил…
— Хорошо, хорошо. А полковник прислал к нему своего бандита. Это о вас, прошу прощения, но так он написал, что ему лучше умереть, чем иметь дело с бесчестными людьми.
Самойловичу явно нравилось повторять неприятные Технику слова, но тот не реагировал на эту маленькую наглость.
— Очень интересно. Так что они спрашивали?
— Сначала они спрашивали, кто такой полковник?
— Вы говорили, подполковник.
— Какая разница, если я не знаю. К Волкову никто не ходил, а если бы и пришел, так, вы думаете, в погонах? Я им так и сказал, что я понятия не имею.
— Что спрашивали обо мне?
— Приходили вы или нет?
— Ну?
— Я же не мог им сказать, я сказал, что нет.
— Предположим. И это все?
— Я думаю, вам полезно знать, что они знают, что вы знаете, когда отправится этот пароход.
— Какой еще пароход?
Самойлович неодобрительно покачал головой.
— Зачем вы так? Вас же интересовал пароход.
— Что я, по-вашему, Христофор Колумб?
— Ради бога! Это ж в письме было написано, что вы приходили узнать про пароход.
— И вы пришли спасать меня от чекистских маузеров?
— А почему бы и нет? У нас все-таки отношения…
— Деловые.
— Вот именно. А как же делать дела, если не будет людей?
— Ого! Вы мудрый человек, Лев Евсеич. В самом деле, у кого мы будем отнимать деньги, если не будет людей?
Самойлович вздохнул.
— Вы становитесь нервным, вот что я вам скажу.
— Спасибо, Лев Евсеич. Больше в письме ничего не было?
— Больше ничего, больше ничего.
— Хорошо. Я постараюсь поверить, что вами двигали святые чувства любви к ближнему…
Когда Самойлович вышел, Техник застыл за столом с остановившимися глазами. Казалось, он сразу постарел. Даже думать стало трудно. Мысли не складывались. Перед глазами почему-то назойливо мелькал плакат, который он недавно видел на набережной. На плакате был изображен пучеглазый буржуй, напоминавший Самойловича, который пялился на план электрификации России.
Текст гласил:
Дождетесь, буржуи!
Будет Нью-Йорк в Тетюшах.
Будет рай в Шуе!
«Кто же сумасшедший, они или я? Как все отвратительно… Зато теперь я все знаю. Софи… Белогвардейская идиотка! Честное слово, бред большевиков, мечтающих построить рай в Шуе, реальнее, чем идиотизм этих бывших, которым до сих пор снится утраченный рай. А в общем, будь они все прокляты! Я честнее их. Я никого не обманываю. Не прикрываюсь идеями. И я умнее. Все их дурацкие хитрости и приманки открыты и разгаданы. Я веду свою игру. Белые недобитки хотели загрести жар моими руками. Не выйдет. Пусть сами роют себе могилу. Похороню в тоннеле… А кто придумал провокацию с пароходом? Идет от Шумова. Хотят сдать меня в чека… Значит, и этот?..»
Но о Шумове додумать он не успел.
Дверь приоткрыл хозяин.
— Вы сказали напомнить.
Он достал часы на цепочке из кармана жилетки и показал Технику.
— Да, скоро подойдут. Накрывай пожалуй. На четверых.
Хозяин повернулся.
— Силантьич, минутку, — задержал его Техник.
— Вас слушаю.
— Слушаешь? Тогда скажи, почему мир так устроен?
Такого вопроса Силантьич не ожидал.
— А как?
— Почему люди душат друг друга?
— Почему?
— Да, почему?
— Так уж устроено, вот и душат.
Техник улыбнулся.
— Ты истинный философ, Силантьич. Ну, спасибо, утешил. А то взгрустнулось.
— Что ж вам грустить? Я чую, дело новое намечается.
— Намечается. Вот сделаю и исчезну, Силантьич. Тебе я тоже, наверно, надоел уже, а?
— Да как сказать, — переступил с ноги на ногу хозяин, — с одной стороны, я от вас много хорошего видел…
— А с другой?
— С другой, мирная жизнь вроде налаживается. Так что вы вроде теперь и ни к чему.
Техник снова улыбнулся, но на этот раз натянуто.
— Ты, однако, откровеннее, чем Самойлович.
— Прикажете накрывать?
— Накрывай. Избавлю тебя. Не беспокойся.
Он снова задумался, дожидаясь гостей, но, когда они появились, Техник снова был в форме.
Он встал и радушно улыбнулся.
— Садитесь, друзья. Враги злобствуют, а мы вместе и невредимы.
Сажень, Полиглот и Бессмертный уселись за стол.
«Какие, однако, мерзкие рожи!» — подумал Техник, оглядывая «соратников», а вслух сказал:
— У меня для вас приятнейшее известие. К нам едет пароход.
— Это еще зачем? — поинтересовался Бессмертный.
Остальные ждали разъяснений молча.
Окончательное решение было принято только что.
«Шумов не чекист. Он из той же шайки».
Вывод был ошибочен, но логически понятен. Техник мыслил так:
«Именно Шумов направил меня через Софи к Самойловичу, то есть к Волкову. Вернее, они рассчитывали, что я не доберусь до Волкова. Не на того напали. Я его разоблачил, и вся шайка теперь как на ладони. Ловко задумано! Шумов узнаёт, Софи передает, Самойлович подтверждает, а мне сносят голову в тот самый момент, когда я сделал для них всю черную работу! Слабоумные мерзавцы. За кого же они меня считают?!.»
Он шутил с приятелями, а внутри клокотало. Ярость сменялась острой жалостью к себе.
«Почему меня все ненавидят? Ну, большевики понятно. Фанатики. Я просто не укладываюсь в их схему. А эти? Спокойненько придумали, как меня использовать и убить! За что? Чем я вообще виноват?
Я был воспитанный, интеллигентный мальчик. Я что-то изобретал, у меня была домашняя лаборатория, меня учитель физики любил… Конечно, я чувствовал, что мир отвратителен. Но разве я мог представить, до чего он докатится? Разве я озверел первым? Миллионы людей убили, а потом и меня заставили убивать… Научили. Спасибо за науку. Она еще пригодится».
В клокочущем озлоблении память деформировалась. Он вполне искренне позабыл, что сам готовил в подземелье ловушку и с самого начала готов был убить и Софи, и ее возможных друзей по неизвестной ему в то время организации. Как будто не было и намерения избавиться от собственных «друзей». Очевидная антипатия Софи к Шумову представлялась лишь ловкой игрой. Даже то, что Шумова именно он первым увидел и зазвал в «кабинет» в чайной, не вспомнилось и не было принято во внимание. Так из одного факта — Шумов направил к Самойловичу — Техник сделал несколько формально логичных, а на самом деле ошибочных выводов.
А суммировались они просто — отомстить, расправиться беспощадно, ценностей при этом ни в коем случае не упустив. Значит, игра, в которой, как он думал, козыри перешли к нему, продолжается по прежним правилам. Он ничего не подозревает и ведет себя так, будто проглотил наживку. Банда пойдет на пароход, как и намечалось.
«А если чекисты отменят рейс? Ведь они теперь знают, что я знаю, как сказал этот гнусный Самойлович, слуга всех господ. Нет, не те люди. Они устроят засаду. Пожалуйста, ловите эту шваль, палите из всех стволов! А я тем временем уйду у вас между пальцами. И адью, товарищи! Стройте новую жизнь. Мне не нужна ни старая, ни новая. У меня есть своя, одна, единственная, которую вы все хотите отнять. Не выйдет, господа-товарищи!»
— Простите! Я совсем позабыл, что вы железнодорожники, а не навигаторы. Но что вам стоит овладеть новой профессией!
И Техник рассказал бандитам о предполагаемой перевозке денег.
— Надеюсь, мой рассказ произвел на вас впечатление?
— Акцию поддерживаю, — прокашлял Сажень. — Удар по экономической основе. Будет иметь политический резонанс.
— Жирный кусок, что и говорить, — поддержал Бессмертный.
— Как брать будем? — спросил прагматик Полиглот.
— Просто. Сядете в качестве пассажиров.
— А ты? — сразу спросил Бессмертный.
— И мне дело найдется. Ведь сесть просто, взять тоже не так сложно, а вот как уйти?
— Как? Как сели.
— А если встречать будут?
— Повернем к ближайшему берегу и высадимся. Зачем нам в порт идти? — предложил Сажень.
— Да ведь пароход с берега, как на ладони. Неизвестно, кто его увидит.
— Прорубить в дне дырку и конец. А сами на шлюпке уйдем.
Это сказал Бессмертный. Он любил постановочные эффекты.
— Гибель «Титаника»? — спросил Техник. — Вместе с людьми?
— Вот рыбам корма, — расплылся Полиглот.
— Возражаю, — вмешался Сажень, — гибель людей подорвет политический смысл.
Техник посмотрел на него иронично.
— Я в политике не разбираюсь, но «Титаник», к вашему сведению, тонул почти три часа. Или вы пробьете дыру больше, чем айсберг? За это время сюда весь Черноморский флот соберется. Поэтому слушайте меня. Мой план прост и безопасен. Вы берете деньги, а я встречаю вас в намеченном месте на баркасе. Уходить на шлюпках рискованно. Можно привлечь внимание встречных судов. Да и не спустим мы их сами. А команду и пассажиров следует изолировать в трюме. Понятно?
