Однако обогнуть опасные рифы в казавшемся на первый взгляд мирном застолье не удалось. Кассандр вновь вспомнил о Полиперхонте. Мысль о том, что отец хочет назначить его после себя регентом, не давала ему покоя.
– Селевк, я и мои братья благодарны тебе за все, что ты сделал для нашей семьи.
– Это мой долг, – с достоинством произнес Селевк.
– Мне лично хотелось бы узнать твое мнение о Полиперхонте.
– Я уже высказал его твоему отцу, Кассандр. И ты все слышал. Если бывают затронуты его личные интересы, то он может быть безжалостным и беспринципным.
Во взгляде Кассандра, в упор смотрящего на Селевка, промелькнуло торжество. Он понял, что в этом вопросе приобрел союзника.
В андроне воцарилась тревожная тишина. Антипатр нарушил затянувшуюся паузу:
– Я не сомневаюсь, сын, что ты в жизни добьешься всего, чего пожелаешь. Как отец, я спокоен за твое будущее.
– Но при этом я никому никогда не отдам того, на что имею полное право. – Тон Кассандра был резким.
Антипатр печально покачал головой и бросил взгляд на сына, чья агрессивность не на шутку тревожила его.
– Я верю, Кассандр, что ты рожден, чтобы повелевать людьми. Я предпочел бы, чтобы после меня регентом был именно ты. Но твое время властвовать еще не пришло. – Голос Антипатра был твердым, хотя чувствовалось, что он как бы оправдывается перед старшим, любимым сыном. – Пойми, Олимпиада упорно распространяет слухи, что ты и Иолла повинны в смерти царя.
Здесь, в Македонии, должны успокоиться, забыть об этом. Войско, с которым Полиперхонт участвовал во многих сражениях при Александре, в данный момент против тебя, а от решения войска зависит все. Сейчас именно Полиперхонт пользуется доверием в македонских войсках. Научись ждать.
Кассандр вскочил.
– А ты, отец, пойми, что с приходом к власти Полиперхонта будет начато гонение на весь наш род. Все, что было достигнуто тобой с таким трудом, разрушится в одночасье. Как ты можешь рекомендовать его регентом, ведь он – сторонник Олимпиады?
Антипатр жестом приказал сыну сесть.
– Да, признаюсь, я никогда не любил и не поддерживал Олимпиаду. Но и никогда бы не смог причинить ей вреда. Запомни, она – царица, жена Филиппа и мать Александра. И ты не должен забывать об этом. Я не желаю, чтобы ты стал палачом царского дома.
Кассандр нахмурился, на его лбу обозначилась упрямая складка.
– Отец, ты собираешься все повернуть вспять, не думая о будущем. Полиперхонт слишком стар, чтобы наладить дела. Ему скоро семьдесят! Да и он слишком слаб, чтобы управлять огромным государством. Ему и Македония не по плечу.
Антипатр поднял глаза на разгневанного сына и по-отечески посоветовал:
– Не торопись, успокойся. У тебя впереди много времени. Ты сможешь прийти к власти сам, доказав делом, что ты ее достоин. Совсем скоро Полиперхонт докажет свою несостоятельность как регент. Тебя поддержат гарнизоны в Греции и олигархи, многие из которых мои, а значит, и твои сторонники. Главное, дождись своего момента.
Возникшее за столом напряжение смягчили вошедшие женщины.
Слуги поставили для них кресла по другую сторону длинного стола, за которым на ложах возлежали мужчины. Фила, любимица отца, уселась против Антипатра, Апама – против мужа. Не смущаясь присутствием гостей, Эвридика тут же состроила любимому брату гримасу. Своенравная разбойница точно знала, как заставить родных подчиняться ее капризам.
Простая еда была приготовлена безукоризненно. Именно такая простота застолий была по душе Селевку. Жареная птица со свежим хлебом, домашние колбасы под острым соусом, сыр нескольких сортов.
– Великолепные сыры! Македонские! – похвалил Селевк, попробовав каждый сорт.
– Это сыры из молока двухлетних овец, – пояснил Кассандр. – Они паслись на заливных лугах, на которых выращиваются особые травы.
Изредка бросая взгляды на Филу, Апама подумала, как трудно будет ей найти после гибели Кратера достойного мужа. И, словно угадав ее мысли, Антипатр сообщил:
– Жаль, что ты, Селевк, не останешься на свадьбу Никеи с Лисимахом. Вот женим Лисимаха, затем Птолемея. Да и свадьба Филы не за горами.
– Кто же этот счастливчик?
– Деметрий, сын Антигона.
«Но ведь Деметрий, по рассказам Селевка, должен быть намного моложе Филы! – удивилась услышанному Апама. – В этой семье думают лишь о выгодных союзах для усиления своего рода».
Наблюдая за сыновьями Антипатра, Селевк решил: «Надо скорее возвращаться в Вавилон, подальше от здешних интриг».
Трапезу завершили пирожки с фруктовой начинкой, политые медом.
После этого женщины покинули андрон. За трапезой они не прикоснулись ни к чему крепче соков и воды.
Сыновья Антипатра задержались на некоторое время, но после повелительного жеста отца также попрощались и вышли. Перед уходом Кассандр одарил Селевка многозначительной улыбкой.
– Хорошо в Пелле… – с грустью проговорил Антипатр, словно предчувствуя, что недолго ему осталось наслаждаться семейными застольями.
Время приближалось к полуночи, пора было прощаться и возвращаться домой.
– Благодарю за чудесный вечер, Антипатр. Кажется, настала минута, чтобы я понял, почему мы с тобой почти не пили вина, – с улыбкой произнес Селевк.
– Ты прав. Эта минута настала, но сначала я отошлю из андрона слуг.
Селевк удивился. Рабы – предмет обстановки, вещи неодушевленные. Он редко обращал внимание на их присутствие. Антипатр же придерживался твердого мнения, что при слугах откровенных бесед быть не должно.
– Слуги слишком много болтают, – пояснил Антипатр, когда они остались одни. – А жители Пеллы любопытны. Олимпиада не сводит глаз с моего дома. Мои разговоры не должны достигать ушей ее осведомителей на агоре. Да и вообще… Рабы тоже люди. Не следует им особо доверяться.
Антипатр глубоко вздохнул.
– Селевк, почему ни Птолемей, ни ты не желаете быть регентами? Я бы тогда умер спокойно.
– Я прежде всего воин, Антипатр. Распутывать бесконечные интриги мне не по душе. Да и Вавилон завладел моими мыслями и сердцем. Александр хотел сделать его своей столицей. И я счастлив, что мне наконец-то суждено стать сатрапом в этой богатой провинции, – чистосердечно признался Селевк.
– Ты, наверное, прав. Бесконечные интриги Олимпиады подорвали мое здоровье. А теперь вот Эвридика, жена недоумка Арридея, возомнила себя великой воительницей и царицей. Не сомневаюсь, что скоро Олимпиада и Эвридика загрызут друг друга насмерть. Тебе же, как воину, известно, что кровь следует проливать лишь в самом крайнем случае. Вот поэтому я и предложил Полиперхонта. Если мой старший сын захватит власть, в Македонии прольется много крови. Кассандр убежден, что ему судьбой предначертано убить Олимпиаду. – Последние слова Антипатр произнес шепотом.
– Царица неприкосновенна! Олимпиада – мать Александра! – воскликнул встревоженный Селевк.
– Если я еще немного смогу прожить, то постараюсь сохранить царский дом в неприкосновенности, – произнес Антипатр. – Если же нам не суждено будет встретиться, сделайте с Птолемеем все, чтобы не допустить гибели царского дома. Вот то главное, что мне нужно было сказать тебе перед твоим возвращением в Вавилон.
С приездом Селевка Вавилон постепенно освобождался от оцепенения, в которое повергли древний город внезапная кончина царя Александра, убийство царицы Статиры и недолгое правление регента Пердикки, не пользовавшегося доверием ни олигархов, ни халдейских жрецов, ни простых граждан.
Летний зной спадал. Вода в Евфрате поднялась. Ключевые каналы Нар-Баниту, соединявшие Тигр и Евфрат, и Паллукат, от которых брали начало множество каналов сатрапии, наполнились живительной влагой.
Среди налившихся колосьев пшеницы, полбы и ячменя замелькали жнецы. На хацарах собирали и сортировали финики: для знатных и богатых отбирались финики, одинаковые по величине и цвету; недозревшие плоды-паданки шли в пищу беднякам, рабам и скоту; стебли предназначались для изготовления шестов; сухие ветки и кисти, освобожденные от плодов, как и дрова, заготавливались на зиму. С наступлением осени Вавилония снова превратилась в созданный трудом человека райский сад, щедро приносящий плоды Деметры.
Урожай по сравнению с предыдущими годами выдался отменный! Поэтому в назначении Селевка сатрапом и простые вавилоняне, и халдейские прорицатели увидели доброе предзнаменование, сулящее Вавилонии былое возрождение и процветание.
В роскошных носилках, сопровождаемые рабами, богатые земледельцы направлялись на поля: полюбоваться урожаем, понаблюдать за жатвой и сбором фруктов и фиников.
Встречаясь на нивах, вельможи величественно кланялись друг другу из-за ярких занавесок и, не спускаясь на землю, чтобы не уронить достоинства, перебрасывались последними новостями.
Имя Селевка было у всех на устах.
– Селевк предложил мне своих воинов, чтобы не потерять ни одного колоса и ни одного плода. Нового урожая должно хватить на всех, – многозначительно произнес знатный вельможа Табнеа, встретив не менее знатного землевладельца Иддина.
