Однако воеводы не желали стоять под Корсунем три года. Иван Путята, много хаживая по деревянным тротуарам и мостовым Новгорода, предложил сперва сделать настилы на землю из жердей и бревен, потом насыпать на них грунт.
- Тогда греки не украдут землю, - убедил он князя Владимира.
Так и поступили. Снова поднимались валы. Были сделаны сотни лестниц. Близился день большого штурма.
Как-то вечером, когда Владимир отдыхал в своём шатре, поставленном на берегу бухты, старец Григорий сказал ему:
- Сын мой, не спеши идти приступом на стены Корсуня. Судьба укажет иной, верный путь. Я уже вижу его. Наберись терпения, чему учит Всевышний, и пред тобой возжжется путеводный луч.
- Тверд ли ты в своих ясновидениях? - настороженно спросил князь.
- Господь не покинул меня в благих деяниях.
- Всели же и в меня надежду, святой отец.
- Нынче я помолюсь за тебя, и Бог укрепит твой дух.
- Я верю тебе, святой отец, и готов ждать семь дней, дабы не губить жизни сынов моих.
- Славное начало в тебе пробуждается, сын мой. Человеколюбие - символ веры нашей. Ты уже в согласии с Всевышним Творцом, - порадовался Григорий и осенил Владимира крестным знамением.
Той же ночью, когда Владимир крепко спал, Григорий покинул своё ложе и шатер, миновал княжеских стражей-рынд и ушел из военного лагеря. Он удалялся, опираясь на посох, и читал молитву. Никто, кому выпало время охранять покой воинов, не остановил Григория, но провожали его изумленными глазами, потому как над его головой сиял серебряный нимб. Когда городские ворота были совсем близко, Григорий словно растворился в ночной тьме, и больше никто из воинов Владимира не видел святого старца. Он же приблизился к полузасыпанному русичами рву, перебрался через него и постучал посохом в кованные железом ворота. За ними послышался говор, потом открылось оконце, на Григория молча уставился человек и тут же пропал, но показалась стрела. Старец отвел её рукой и произнес по-гречески:
- Дайте приют священнику. Я покинул Корсунь полтора десятка лет назад, теперь вернулся к святым отцам.
Это была правда.
Стражи осветили Григория свечой и спросили:
- Кто тебя помнит в Корсуне?
- Позовите Анастаса, священника церкви Святого Василия. В те годы он служил вместе со мной.
Стражники посоветовались между собой. Они знали протоиерея Анастаса и поверили Григорию. Да знали и то, что Анастас в эту ночь пребывал где-то на крепостной стене как рядовой воин, держа лук на тетиве со стрелой, и впустили Григория через малую боковую дверцу.
- Иди к дому, коль знаешь, где живет.
- Ведаю. Дом его при церкви и если нет Анастаса, то найду там его сестру Анастасию.
- Верно, - обрадовался старший страж. - Ноне вечером она ходила на стены, приносила воинам хлеб и вино. Скоро вновь пойдет.
- Да хранит вас Всевышний, добрые мужи.
Григорий благословил стражей, сам тихо направился в гору, к церкви Святого Василия. В пути он вспомнил отроковицу Анастасию, черноглазую, чернокосую непоседу, и молил Бога, чтобы она оказалась дома. Господь внял молитве.
Анастасия не спала, но была в заботах: укладывала в корзину хлеб, сушеные фрукты. Потом она взяла кувшин и вышла на двор, чтобы спуститься в погреб и налить вина. Когда она поднялась из погреба, то услышала стук в калитку дворика, огороженного каменной стеной. Анастасия подошла к калитке, спросила:
- Кого Бог прислал? - и расслышала старческий голос:
- Вспомни, внученька, кто держал тебя на коленях и пел псалмы на сон грядущий.
Анастасию озарило светом, она увидела загадочные голубые, как небо, глаза самого ласкового россиянина.
- Помню, дедушка Григорий, помню! - воскликнула Анастасия и распахнула калитку.
Григорий вошел во дворик, перекрестился, благословил Анастасию:
- Слава Всевышнему, что продлил дни моей жизни и дал благо увидеть тебя, моя радость.
- Славлю и я Боженьку, что послал тебя в наш дом.
Анастасия приникла к голове старца, который был теперь чуть ниже её.
- Благословен твой дом и все обитающие в нём, - ответил Григорий.
Анастасия повела священника в дом, усадила в красный угол, налила вина в глиняную чашу и подала её старцу.
- Выпей, дедушка, вино прибавит тебе сил.
Григорий пил медленно, смакуя знакомый вкус виноградного вина, а перед взором проплывали дни, проведенные в доме друга.
- Где твой брат? - спросил он.
- Анастас ушел на стены, защищать город от врагов.
- Твой брат всегда был готов защищать свободу, но нынче ей урона не будет.
- Прости, дедушка, но там, за стенами, свирепые язычники. Они испокон веку наши враги, и я иду к воинам-корсунянам, чтобы влить в них силы.
- Поверь мне, внученька, те язычники, кои за стенами города, уже отвернулись от своих идолов, они на пути к нашей с тобой вере. И придет час, когда многие из них войдут в твой храм и вознесут хвалу Всевышнему. Теперь неси пищу воинам да скажи брату, чтобы пришел до рассвета домой. Но не говори, кто его ждет. Я же пока отдохну. Покажи мне место, где прилечь.
Анастасия отвела Григория в маленький покой, где он и раньше отдыхал, показала ему ложе, уложила на него. Она вернулась в трапезную, взяла корзину, вино и ушла на городские стены. В эту предутреннюю пору к ним шли многие корсунянки, чтобы накормить воинов: мужей, братьев, сыновей.
Близился рассвет. Григорий встал, прочитал утреннюю молитву и вышел из покоя. Анастасия ещё не вернулась. Григорий ощутил беспокойство, подумал, не случилось ли что-нибудь с его другом там, на крепостной стене, не поразила ли его стрела россиянина. Он хотел выйти на двор, но в это время услышал голоса, быстро вернулся в свой покой и затаился.
В дом вошел Анастас. Это был муж лет пятидесяти, среднего роста, ещё крепкий. Поседевшие черные волосы ниспадали на плечи, на лице отложилась печать беспокойной жизни. Взгляд проницательный, зоркий. Анастас тотчас заметил, что в доме произошли перемены: на лавке у стены лежал дорожный плащ, рядом стоял посох.
- Кто к нам пришел, почему не сказала? - спросил Анастас сестру, которая вошла в дом следом.
Григорий в сей миг вышел из смежного покоя.
- Пришел тот, кого ты не должен был забыть, - сказал он, остановившись в дверном проеме.
- Свят, свят! Отец Григорий! Господи, какие силы привели тебя?
Анастас поспешил к нему, обнял и долго гладил по спине, потом тихо произнес:
- Прости, отец, я справлял по тебе панихиду.
- Был я от хвори немощен, думал, отойду в иной мир. Но Всевышний учинил по-своему: не всё ещё сделано мною в земной юдоли.
- Но там, у язычников, как ты уберегся? Твоя вера…
- Я ушел к соплеменникам, дабы просветить их умы. Бог вознаградил мои труды и бдение.
- Зачем же варвары пришли к нам, готовятся разорить город, убить его мужей, взять в рабство жен и детей? И ты зачем пришел с ними?
В словах Анастаса сквозил неподдельный гнев.
- Успокойся, брат мой. И волос не упадет с голов горожан, и воины, что служат императору, останутся живы. Россияне пришли с миром.
- Мудрено говоришь, святой отец. Пока мои глаза видят иное: россы приготовляются покорить город.
- Судьба Корсуня в твоих руках, - тихо сказал Григорий.
- Я не правитель, - не понимая, куда клонит Григорий, ответил Анастас. - Я слуга Божий и несу с паствой бремя на стенах.
- Ты голоден и устал. Поешь и отдохни, тогда поговорим.
- Мне не до еды, отец Григорий. Говори, что привело тебя к нам. Ты не на моление пришел.
- В таком разе сядь рядом, брат, и с терпением выслушай, не спеши судить, - начал Григорий и, когда Анастас сел, продолжал: - Вот уже шесть лет я служу в Киеве, в церкви Святого Ильи. Я чту князя Владимира, внука христианки княгини Ольги, ты о ней слышал. Я готов служить князю, да так и будет, потому как вижу пробуждение и движение к отцу нашему, Господу Богу.
- Но твой князь знает, что мы христиане. Зачем пришел воевать?
- Будь внимателен. Правители твоего города присягнули мятежнику Варде Фоке. Он изменил Багрянородному Василию, нарушил Господни заповеди и тянет твой вольный город в греховную тьму.
- Нам, горожанам, многое из сказанного тобой неведомо.
: - Теперь ты знаешь. И я спрашиваю: с кем ты, Анастас, с Вардой Фокой или с законным императором? - сурово изрек Григорий.
- Я верю правителю Земарху. Он ещё до появления Варды Фокй говорил, что император Василий намерен наложить на нас дань и лишить свободы, вольностей.
- Но до сей поры не лишил, - твердо произнес Григорий. - Правитель обманывает вас. Багрянородный не покушался на вашу свободу и о дани речи не вел. Он только хочет, чтобы вы не служили изменнику Варде Фоке. Прогоните его вождей и наместников, примите покаяние, целуйте крест императору, Богом данному, и все напасти минуют вас.
