Кроме того, королева предупредила мистера Гиббса, что мальчик чувствует себя неуверенно и агрессивно в присутствии более развитой и умной старшей сестры. «Она может косо посмотреть на него, обидеть его словом или каким-нибудь жестом, и после этого начинается их обычная склока и даже драка».
Однако первые контакты нового воспитателя с принцем оказались на редкость приятными. На следующий день после ухода Генри Бёрча Гиббс пошел с обоими принцами на прогулку, и старший мальчик, которому уже исполнилось десять лет, деликатно попросил у него прощения за то, что они все время молчат. «Вас не должно удивлять, что сегодня мы немного не в себе, — пояснил он. — Нам просто очень жаль, что мистер Бёрч ушел от нас. Это ведь вполне естественно, не правда ли?»
Мистер Гиббс охотно согласился с принцем Уэльским и подумал с надеждой, что, может быть, со временем принц будет и к нему относиться точно так же. Но принц этого не сделал. Напротив, с каждым днем он относился к новому воспитателю все хуже и хуже и через некоторое время стал вести себя так же непредсказуемо и безобразно, как в первые дни общения с Генри Бёрчем.
Другие домашние учителя и воспитатели принца неоднократно докладывали родителям, что, по их мнению, мальчик чересчур перегружен учебой и не успевает как следует отдохнуть. У принца действительно не было практически свободного времени и никакого отдыха в течение всего рабочего дня. По распоряжению принца Альберта, который по-прежнему считал, что принц Уэльский должен заниматься как можно больше, ежедневные занятия начинались в восемь часов утра и продолжались до шести часов вечера, причем без каких бы то ни было выходных.
Помимо обычных занятий по школьным предметам принца обучал верховой езде и военному делу армейский сержант. Принц Уэльский регулярно занимался гимнастикой, плаванием и танцами, играл в крокет, а зимой катался на коньках. Кроме того, он изучал лесоводство, фермерское хозяйство, столярное дело и овладевал мастерством каменщика. И при этом всех учителей строго-настрого предупредили; чтобы ребенок выкладывался изо всех сил и не отлынивал. А они должны были каждый вечер докладывать отцу о том, как прошел день и каковы успехи в учебе.
Неизбежным результатом такого напряжения сил и столь плотного режима обучения явилось то, что у принца стало укрепляться чувство собственного достоинства, которое в сочетании с крайним нервным истощением приводило к бурным всплескам эмоций и срывам. Именно поэтому все попытки познакомить его со сверстниками заканчивались скандалами. Принц вел себя агрессивно, не считался с их мнением и каждую минуту демонстрировал свое превосходство.
Королева в беседах со своей старшей дочерью признавалась, что «папа бывает слишком твердым и жестким» по отношению к сыну, но при этом никогда не отрицала самого принципа жесткого обращения с принцем Уэльским. А принц реагировал на все эти проявления жесткости неизбывным ощущением страха, частыми всплесками агрессивности и нервными срывами. «Он боялся своего отца», — вспоминал Чарльз Уинн-Каррингтон, один из немногих выпускников Итона, оказавшихся в Виндзорском дворце. И тут же добавлял, что ничего удивительного в этом нет, поскольку принц Альберт показался ему человеком «гордым, стеснительным и подавленным», который не умел нормально общаться с детьми. «Лично я был до смерти напуган общением с ним, — продолжал Чарльз Уинн-Каррингтон. — Однажды он неожиданно выскочил из-за кустов, а я так испугался, что бросился прочь, чуть было не сломав себе шею».
Принцу никогда не давали забыть тот факт, что за ним постоянно следят глаза отца или воспитателей и что его всегда сравнивают с другими детьми, причем для него не было секретом, что сравнение это далеко не в его пользу. Королева однажды сообщила сыну в одном из своих многочисленных писем:
«Все вы можете с полным основанием гордиться тем, что являетесь детьми такого отца, равного которому нет во всем мире - такого великого, такого доброго, такого совершенного. Попытайся... пойти по его стопам и никогда не отчаивайся, так как никому из вас все равно никогда не суждено быть похожим на него. Поэтому попробуй стать похожим на него только в каких-то отдельных чертах, и у тебя это получится».
Несмотря на чрезмерную занятость учебой и слишком большое напряжение сил, у принца все же были приятные моменты в жизни. Позже он часто вспоминал, как любил ходить с отцом на охоту, загонять оленей, ловить рыбу и стрелять из ружья. Правда, хорошо стрелять он так и не научился, хотя тренировался довольно много. Он также с огромным удовольствием вспоминал, как ходил в зоопарк с братьями и сестрами, как любил ходить в цирк Эстли, а также в оперный театр «Ковент-Гарден». Хорошие воспоминания остались у принца от выступления в Букингемском дворце американских артистов из группы «Величайшее шоу на земле» во главе с генералом Томом Тамбом. А в Осборне он с удовольствием слушал захватывающие лекции Альберта Смита о своем восхождении на вершину горы Монблан. Он также помнил пьесы с участием Чарльза Кина и Сэмюэла Фелпса, которые ставились в Балморале, а потом в Виндзорском дворце, и особенно постановку Джона Генри Андерсона «Волшебник Севера».
Особенно много практических занятий проходило в Осборне, где вместе с отцом принц учился возводить кирпичные стены и ставить палатки. Там же дети королевской семьи получали навыки того, как ухаживать за садом, как пользоваться садовыми инструментами и обрабатывать землю. Здесь им выдавались в личное пользование небольшие участки земли, на которых они учились сажать овощи и разводить цветы. И на всех участках были таблички с именами детей, за которыми они были закреплены.
А позади этих садов и участков стоял швейцарский коттедж, очень похожий на те, которые в изобилии можно было встретить в немецком городке Розенау. Этот небольшой деревянный домик, сделанный из необработанных досок, по словам королевы Виктории, был таким натуральным, что у многих возникало ощущение, будто они «перенеслись в совершенно другую страну». Фундамент этого коттеджа заложили 5 мая 1853 г., во время одного из семейных праздников, которые были так дороги принцу Альберту. При этом присутствовали все семеро детей, включая трехлетнего принца Артура. Они принимали непосредственное участие в строительстве дома, и даже маленький принц Артур ходил по участку и стучал молотком по камням, которые лежали в основании фундамента. А двое старших сыновей работали вполне серьезно и получали от отца зарплату.
В том коттедже девочки учились готовить еду на крохотной кухне и использовали для этого большое количество кухонной утвари, которую после окончания работы тщательно мыли, насухо протирали и вешали на крючки. А на втором этаже коттеджа стояло пианино, на котором играл и практически все дети. Там же находился и их собственный музей, где в качестве наиболее важных экспонатов были выставлены самые разнообразные предметы — ракушки, бабочки, высушенные цветы и другие растения, собранные детьми в окрестных лесах под неусыпным контролем заботливого отца. Кроме того, в музее находилось немало экзотических подарков, которые привозили с собой многочисленные гости королевской семьи. Среди них были скорпионы, тарантулы и насекомые из тропических стран. Большинство этих вещей были подарены детям леди Каннинг, бывшей фрейлиной их матери, которая стала женой вице-короля Индии.
А во дворе этого дома находилась миниатюрная крепость, сооруженная усилиями двух старших сыновей под непосредственным руководством молодого лейтенанта Джона Кауэлла — офицера королевских инженерных войск. Позже он почти двадцать восемь лет проведет в Букингемском дворце в качестве управляющего всем придворным сообществом королевы Виктории. И все это несмотря на свое простое происхождение и отсутствие специального образования. Для королевы он был «похожим на типичного Джона Буля» со всеми достоинствами и недостатками. Но королева все же оставила его при дворе даже тогда, когда он вскоре после назначения на этот высокий пост осмелился резко раскритиковать Арчи Брауна, одного из шотландских слуг королевы[31].
«Он чувствует себя, как человек, вернувшийся к жизни после завершения заупокойной молитвы».
«Мои отношения с Ее Величеством сейчас в высшей степени удовлетворительны, — писал сэр Роберт Пиль после назначения на пост премьер-министра в сентябре 1841 г. — Королева относится ко мне не только с абсолютным доверием и благородством (что само по себе уже немало, зная неуживчивый характер королевы), но и с величайшей добротой и уважением. У меня имеются все возможности для общественной деятельности, все общественно-политические обязательства выполняются скрупулезно и пунктуально, и есть ясное и четкое понимание взаимосвязи конституционного монарха со своими советниками и помощниками».
