Всё чаще стали напоминать о себе скифы. Чем ближе воины царя Кира подходили к скифским границам, тем ожесточённее становились стычки между персами и степными жителями. Теперь, когда их разделяла всего лишь река, быстротечных схваток происходило по несколько десятков за день. Скифские воины переправлялись то выше по течению, то ниже по одним им известным бродам, небольшими отрядами, от нескольких десятков человек, до нескольких сотен. Выбравшись на берег, они тут же нападали на сторожевые дозоры, и завязывался кровавый бой. Скифы пытались прорваться к обозам, стоявшим в центре войска, но всякий раз эти попытки удавалось пресечь.
Один раз, ночью, на левый берег переправился особенно большой отряд, состоящий из полутыщи воинов. Охране не удалось устоять и пресечь столь бешеный натиск. Скифы всё-таки прорвались до обозов и стали хватать все, что попадало под руку, а что не удавалось унести, они поджигали. Весь лагерь персов был взбудоражен ночным набегом и царь приказал окружить скифов и не выпускать, а истребить всех поголовно. Окружённые варвары дрались отчаянно, но всё равно почти все полегли под персидскими мечами. Только небольшой горстке воинов удалось переправиться на другой берег. Уже наступило утро, и разгорячённые персы видели, как оставшиеся в живых скифы долго стояли на другом берегу и грозили оружием. Персы хотели последовать следом, но царь запретил. Напрасно терять воинов он не хотел.
После того как скифский отряд полёг почти полностью, набеги прекратились, но персы были готовы в любой момент отразить новое, внезапное нападение.
На седьмой день, как и предугадывал Кир, ему донесли, что на противоположном берегу появились персидские воины. Царь вышел из шатра, прищурившись, посмотрел на противоположный берег и приказал отправить за посольством судно, чтобы быстрее их доставить на этот берег.
Он смотрел, как забегали, замельтешили по берегу воины, как отчалило судно. На том берегу уже были готовы к переправе и быстро погрузившись, отплыли. Царь гадал, с какими вестями они предстанут перед ним. С плохими или хорошими? Как только судно причалило, на берег легко, несмотря на возраст, соскочил Гарпаг и поспешил наверх, где его уже дожидался Кир. Представ перед царём, он низко, в пояс, ему поклонился и начал с обычных слов восхваления. Царь нетерпеливо перебил:
-Какие вести ты принёс? Говори главное и не засоряй свой язык всевозможной шелухой.
-Она ответила так, - Гарпаг на секунду замолчал и произнёс: - «Тебе нужна моя земля, но не я. У тебя достаточно и без меня красивых наложниц. Не быть мне твоей женой, а моим сородичам не быть в твоем подчинении».
-Это всё что она сказала?
-Да, мой повелитель, - Гарпаг поклонился.
-Рассказывай дальше.
-По всем скифским землям нас везли с завязанными глазами. Только ночью мы могли видеть тёмную степь, да бородатых воинов сидевших вокруг костров. На третий день пути, непрестанной скачки, мы предстали перед царицей скифов… Услышав наше предложение, она рассмеялась нам в лицо. Потом добавила, что не годится ей, которая не хуже любого мужчины может скакать на диком коне, метать стрелы и рубить мечом, быть женой персидского царя. Может, он еще захочет, чтобы она, накрывшись покрывалом, следовала в обозе за его войском? Вместе с ней над царскими послами, над твоими послами, великий царь, потешались и её воины, которые обступили нас со всех сторон и все кто находился рядом… Мы хотели кинуться в драку и рубить, колоть, рвать варварское племя… Но твой наказ сдержал наш порыв. Ведь если бы мы погибли, то кто бы донёс до твоих ушей, владыка, слова гнусной царицы? Поэтому мы молча сносили унижения, накапливая злобу в наших сердцах... А потом нас препроводили обратно, всё так же с завязанными глазами. - Гарпаг замолчал.
У царя царей потемнело в глазах, и они стали напоминать два бездонных тёмных озера... Царица оказалась умнее, чем он думал, и разгадала его план. Всё правильно - не она была нужна Киру, а её земли. Царю хотелось покорить скифов-массагетов, но избежать войны и завершить этот поход как можно быстрее. Он догадывался, что эта война, если она случится, будет долгой и изнурительной, а оставить положение дел так, как оно есть сейчас, нельзя. Скифов надо подчинить, иначе они никогда не дадут покоя его державе, и постоянно будут тревожить своими набегами.
«Хотелось всё решить миром… Жаль, что не удалось… Значит, война».
Гарпаг всё так же стоял и ожидал царского решения.
-Ты сделал всё правильно. И с честью выполнил моё поручение. Теперь можете отдыхать… И готовиться к битвам.
Перед тем как отдать приказ о строительстве переправы на другой берег, царь решил принести жертвы богам и позвать мага-предсказателя. Пусть боги скажут, что их ждёт в стране массагетов. Победа или бесславное поражение.
Маги явились на зов царя, обвешанные амулетами и в масках, олицетворяющих Ахурамазду, творца всего, что окружает человека в его жизни. Разожгли костры, и жрец прошёл обряд очищения, танцуя ритуальный танец, среди костров, и постепенно входя в транс. Затем, на глазах у всего войска, началось таинство прорицания. Жрецы привели огромного быка, с большой белой отметиной на лбу. По этому знаку его и выбрали среди стада, идущего за войском. Когда жрец закончил танец, он подскочил к животному, прокричал слова заклинания и одним точным ударом, поразил животное. Бык захрипел, повалился на передние ноги, затем мотнул головой и опрокинулся на спину. Из его раны кровь забила ключом, орошая всё кругом. Жрец отскочил в сторону и стал внимательно наблюдать за тем, какие узоры рисует кровь на горячем песке, следя за, одному ему понятными, знаками. Младшие жрецы, отработанными движениями располосовали животное, и жрец принялся изучать внутренности, вывалившиеся наружу. Продолжалось это долго. Люди затаили дыхание, но, несмотря на многотысячную толпу, стояла тишина, прерываемая только криками птиц над Араксом. Наконец жрец оторвался от созерцания внутренностей быка, вскочил, подбежал к трону Кира и распростёрся у его ног.
-Что обещает нам великий бог-творец, Ахурамазда? – кончики пальцев у царя, сжимающие золотой посох, побелели. – Удачным ли будет наш поход?
-Бог внял нашим молитвам и принял дары. Все твои враги до самой оконечности вселенной будут разбиты и побегут вспять. И воссияет над всеми солнце Ахеменидов… Так говорит моими устами Ахурамазда.
По мере того как жрец произносил слова пророчества, пальцы царя на посохе разжались, а по войску побежал едва слышный говор. И едва только смысл сказанного начал доходить и до задних рядов - над войском поднялась буря ликования. Значит, победа их ждёт впереди!!! А их повелителя бог-творец взял под своё покровительство!!! Ещё долго слышались восторженные крики над войском. Люди, ободрённые словами мага-предсказателя, готовы были идти за своим царем, куда бы он их не повёл...
На следующий день закипела работа. Строители, везде сопровождающие войско, приступили к сооружению понтонной переправы на другой берег. Ремесленники были набраны со всех земель, где проходил Кир со своим войском, но в основном это были греки с ионийского побережья. Они были искусны как в возведение осадных орудий, так и других сооружений. На судах для защиты воинов во время переправы и чтобы им не чинили препятствий, воздвигли башни, с большими смотровыми площадками наверху. Там сидели воины с луками и зорко вглядывались в противоположный берег. А опасаться было чего. Вся скифская сторона была черна от всадников, заполонивших собой всё пространство. Временами некоторые подъезжали к самой воде и стреляли из лука. Но Аракс в этом месте был так широк, что стрелы едва долетали до середины.
Сотник Араш тоже принимал участие в строительстве мостов. Всю амуницию он сложил в обозе, а остался только в штанах да кожаной рубахе. На правом боку, по персидскому обычаю, висел кинжал в ножнах. Это был трофей, достававшийся Арашу при штурме высоких стен Фокеи, когда настырные греки не хотели сдавать свой город, и он с ним никогда не расставался… Как и другие воины, Араш подносил тяжёлые, в два обхвата брёвна ближе к воде. Потом их связывали верёвкой, изготовляемой из специальных пород деревьев, и спускали на воду. Когда начнётся переправа, на такие понтоны будут загоняться колесницы, вместе с упряжками коней. Поэтому их надо было связывать особо крепко, чтобы в бурных водах Аракса брёвна не разъехались. За это строителей ожидала смерть, скорая и беспощадная.
Три дня минуло с того времени, как сотник пленил вражеского воинами, но о нём словно забыли. Даже Мазарес, проезжая мимо, не обращал на него никакого внимания. Как будто это не он, рискуя жизнью, выполнил поручение и не доставил пленника, который теперь ожидает своей участи в клетке, связанный по рукам и ногам... Один раз, во время перехода, Араш подъехал к арбе, на которой везли скифа. Пленник узнал его и бросился на деревянные прутья, стараясь дотянуться связанными руками до Араша. Даже то, что охранник тут же, весело ощерившись, перетянул его плетью, не возымело на варвара никакого действия. На его спине набух большой рубец, но он продолжал скалиться и что-то кричать сотнику на своём непонятном языке, грозя тому связанными руками. Араш никак не проявил своих чувств, а, немного сутулясь, сверху вниз, смотрел на человека… Он не стал над ним насмехаться, как сделал бы, наверное, любой другой, радуясь беспомощности пленника. Араш считал, что врага надо уважать, даже такого свирепого, как этот, готовый перегрызть зубами прутья своей клетки…
