А может быть, это израильские соглядатаи, прихода которых она ждала?
Налетел пустынный ветер и закружил пыль вокруг них. Верхняя накидка того, кто был повыше, распахнулась. Он тут же поправил ее. Но Раав успела заметить кровавое пятно, которое он так тщательно прятал.
Сердце остановилось на мгновение. Раав вздохнула и наклонилась вперед. Теперь она твердо решила привлечь их внимание. Как бы бесстыдно ни пришлось себя вести, она заставит их снова посмотреть на нее. Она настолько далеко высунулась из окна, что ее черные кудрявые волосы заструились по камням стены, словно темный водопад.
— Эй, вы там! — крикнула она. — Вы двое!
Высокий взглянул на нее и покраснел. Раав помахала рукой.
— Я окажу вам радушный прием.
— Спасибо, не надо!
Ему явно не нравилась ее настойчивость. Пробурчав что-то своему приятелю, он продолжил путь.
Несмотря на его невнимание Раав не собиралась сдаваться.
— Не могу вспомнить, когда в последний раз мужчина так старался не замечать меня!
Раздраженный, юноша остановился.
— У нас недостаточно денег, чтобы оплатить твои услуги.
— Разве я уже назвала цену?
Он отмахнулся, кивнул своему товарищу, который таращился на нее, и пошел дальше.
Когда это ей приходилось уговаривать мужчину провести с ней ночь? Если она еще немного дальше высунется из окна, то просто упадет к его ногам!
— Я могу предложить вам хорошее вино, свежий хлеб и удобное место для ночлега.
Поскольку эти двое продолжали игнорировать ее, Раав стянула с ноги сандалию и запустила в них.
— Большинство аморреев зовут меня по имени, когда подходят к воротам!
Это она никогда не обращала на них внимания, если только воин не был военачальником и не обладал важными для царя сведениями. Она даже не посмотрела бы на этих двоих второй раз, но они были израильскими разведчиками. Раав это поняла. Очевидно, они решили, что она обыкновенная блудница, усердно занимающаяся своим ремеслом.
Ее охватил страх за них. Неужели они считали стражников в воротах настолько глупыми, что те не сумеют разглядеть их маскировки? Она должна скорее привлечь внимание этих двоих. Воинам царя будет достаточно одного взгляда, чтобы увидеть в них израильских соглядатаев. И тогда уже к завтрашнему утру их головы отрубят и вывесят на городской стене!
— Даже царь пил вино из моей чаши и ел хлеб из моих рук!
Высокий остановился и снова посмотрел на нее.
— Почему же ты решила почтить своим вниманием нас?
Его насмешка задела ее, но она проглотила обиду и ответила просто.
— У меня есть приобретенная с годами мудрость, юноша, мудрость, которой я поделюсь с тобой, если ты будешь достаточно разумным, чтобы выслушать.
Она продолжала говорить обольстительно насмешливым тоном, поскольку они были слишком близко к воротам, и стражники могли расслышать их.
— Я знаю, что вам нужно.
— Да неужели?
Избавьте ее от этих самодовольных желторотиков!
— Каждый человек нуждается в еде и отдыхе, — если он снова отвернется, она в него кувшин запустит. — А некоторые приходят для разумной беседы.
Она заметила, как юноша внезапно напрягся. Чтобы добиться полного взаимопонимания, Раав насмешливо спросила:
— Иордан очень глубок в это время года, правда?
Она замолчала, приподняв бровь.
Пожалуй, она перестаралась, еще ни разу ей не приходилось видеть столь грозного выражения лица.
— Мы устали и голодны, — уступил он.
— Вы не пожалеете, что договорились со мной.
— Как мы можем найти тебя?
— Я встречу вас у ворот и покажу дорогу.
Она послала чужестранцам воздушный поцелуй, чтобы это видели стражники, время от времени поглядывавшие в их сторону. Ее трясло от волнения. Раав спрыгнула с табурета и потянула за веревку, чтобы опустить занавеску. Расчесав волосы пальцами, она быстренько заплела их прежде, чем выбежать на улицу.
Раав буквально скатилась по ступенькам лестницы и завернула за угол. Было самое жаркое время дня, и на улице было мало людей. Многие работали утром, а теперь отдыхали. Когда она вошла в ворота, то увидела, что путников заметил Кабул. Замедлив шаг, Раав не спеша подошла к нему. Прислонившись к холодному камню, она позвала:
— Кабул!
Он обернулся, ухмыльнулся и подошел к ней, оставив свой пост.
— Что заставило тебя выйти на улицу в такое время, красавица моя?
— Ты, конечно, — игриво ответила Раав.
Он рассмеялся.
— Скорее, какой-нибудь богатый купец или филистимский посланец.
Она вскинула брови и многозначительно посмотрела на него.
— Кто знает…
Ухмыльнувшись, он взял ее за руку. Его глаза потемнели.
— Ты дрожишь.
— Перебрала вина вчера, — Раав придвинулась к Кабулу, играя с рукоятью его меча. Но сама смотрела мимо него. Двое аморрейских воинов входили в ворота.
— Да ты даже не пила со мной, — Кабул потрепал ее по щеке. — Что скажешь, если после дежурства я поднимусь к тебе, и мы выпьем вместе?
— Думаю, я воздержусь от вина в ближайшие несколько дней.
— Тогда мы могли бы…
Она игриво шлепнула его по руке. Никто не обыскал двоих чужестранцев. Несколько городских старейшин спорили между собой, и воин, занявший пост Кабула, был, похоже, больше заинтересован ими, чем двумя молодыми аморреями, чьи одежды были покрыты дорожной пылью.
— Ты что, спустилась, только чтобы подразнить меня?
— Ничего подобного, — она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. — Знаешь, я думаю, что ты самый привлекательный парень на службе у царя.
Он был настолько самоуверен, что не засомневался в правдивости ее слов.
Кабул самодовольно ухмыльнулся и начал было что-то говорить, но одновременно с ним ссорившиеся старейшины в гневе закричали друг на друга. Он оглянулся и заметил чужеземцев. Когда высокий юноша посмотрел на нее, Кабул нахмурился.
— Аморрейские воины? Я не думал, что ты можешь до такого опуститься.
Раав пожала плечами.
— Кто знает? У них могут быть новости, важные для царя.
Он посмотрел на них снова, теперь с беспокойством.
— Сейчас опасные времена, Раав. Эти двое могут быть соглядатаями.
Ее сердце забилось чаще.
— Ты так думаешь?
— У них слишком короткие волосы.
— Возможно, они дали какой-то обет, — она прикоснулась к его руке и улыбнулась. — Должна сказать, я тронута твоей заботой, но позволь мне самой выбирать посетителей. Царю не понравится, если он узнает, что ты вмешиваешься в мои дела. Если они действительно разведчики, он захочет узнать об этом.
— Ты что, защищаешь интересы царя?
Раав многозначительно посмотрела на него.
— А ты как думаешь?
— Тогда будь осторожна. Израильтяне безжалостны. Даже к женщинам и детям, — темные глаза Кабула наполнились страхом, но не за нее. — Я доложу царю.
— Погоди немного. Ты же не хочешь, чтобы они ушли прежде, чем мы узнаем, зачем они приходили.
Раав достаточно хорошо знала начальника стражи, чтобы почувствовать его напряжение. С минуту он молчал, несомненно, просчитывая, чем же он больше угодит царю. Она предложила ему решение.
— Предоставь этих двух аморреев на время мне. Их будет гораздо легче взять после того, как я напою их добрым вином.
— Пожалуй, ты права.
— Конечно, я права, — она перебирала складки его туники. — Кроме того, я знаю царя лучше, чем ты.
Раав лукаво посмотрела на начальника стражи.
— Они могут принести мне увесистый кошель золота, и если ты дашь мне больше часа, я поделюсь с тобой.
Раав наблюдала, как ходили его желваки. Она знала, что в нем борются жадность и чувство долга. Что победит: жажда денег или страх перед наказанием за то, что он не доложил царю об израильских соглядатаях сразу же?
— Я дам тебе времени столько, сколько смогу, — заключил Кабул.
Когда он отошел, она посмотрела на двух мужчин, которые старались выглядеть неприметными среди суетливых и шумных иерихонцев, торгующих в воротах. Раав помахала им. Наверное, сейчас они сомневаются в своем решении пойти к ней, потому что видели, как она только что разговаривала с начальником стражи и, возможно, устраивала им ловушку.
Кабул наблюдал за ними. Он взглянул на Раав и подмигнул, говоря: «Действуй! Воспользуйся случаем!» Она могла представить себе его мысли. Лучше рискнуть ее жизнью, чем своей. Так и быть!
Обольстительно улыбаясь, молодая женщина приблизилась к юношам.
— Добро пожаловать в Иерихон.
* * *
Салмон шел за Раав по улице. Даже на расстоянии она показалась ему невыразимо прекрасной, а теперь, когда она была так близко, у него захватило дух от ее красоты. Он не думал, что придется столкнуться с такими искушениями во время выполнения задания, но сейчас ему было трудно не смотреть на ее бедра и продолжать помнить о своем деле. Сколько ей лет? Тридцать? Тридцать пять? Ее возраст выдавали только глаза.
