— И то неплохо, — улыбнулся испанец, — вопрос в том, сколько стоит жизнь.
— Чья-то дороже, чья-то дешевле, — затянутой в перчатку рукой Роберт потрепал лошадь по гриве, — почему ты покинул Елизавету? Надоела спокойная жизнь в Хэтфилде?
— Надоела, — Фредерико кивнул, — но я высоко ценю свою жизнь. Так могло случиться, что в Англии она бы совсем обесценилась. А вы, зачем вы присоединились к Филиппу?
— Чтоб не сожгли на костре, — грустно пошутил Роберт, — да и мою жизнь тоже не назовёшь весёлой. Я не могу появляться при дворе Марии. Но если останусь жив, то надеюсь на покровительство Филиппа.
Они приближались к цели, и вскоре начались стычки с французами.
— Вот он, давно позабытый запах войны! — отметил про себя Фредерико, доставая аркебузу. Он прицелился и выстрелил. Француз упал на землю. — А вот и цена жизни, — заключил Фредерико, порадовавшись, что умение метко стрелять никуда за эти годы не пропало.
Рассуждать стало некогда. Несмотря на слабое сопротивление, расслабляться было нельзя — отовсюду слышались приказы. Войско рассредоточивалось согласно распоряжениям командиров. Перед ними располагался небольшой город Сен-Кантен. Если его взять, то открывался путь на Париж.
Грохот орудий оглушал Фредерико, но он продолжал двигаться к узкой речушке. Цель его отряда была пересечь реку и сразиться с теми силами французов, которые оставались на другом берегу.
— Веселее стало? — голос Роберта прозвучал над самым ухом. — Он развернул коня. — А мы остаёмся здесь. Топить французов, — он захохотал и помчался прочь.
Фредерико вспомнил шотландцев, которые потонули при бегстве в собственных болотах. Река болотом не являлась, но, видимо, участь постигнет французов похожая. Сам он уже был у самого берега. Французы пытались переправляться в нескольких милях от них, оставив позади небольшую часть войска в надежде, что испанцы не смогут пересечь мост и атаковать их.
К вечеру стало понятно, что манёвр французов не удался. Испанцы перешли на другой берег и начали атаку на тех, кто остался возле реки. Переправившиеся на другой берег были встречены огнём аркебуз. Практически любой человек, выходивший на сушу, падал замертво. Многие утонули в реке, так как переполненные лодки переворачивались под грузом большого количества людей и оружия.
Филипп, удостоверившись в том, что взятие Сен-Кантена идёт по плану, выехал обратно в Брюссель. Оставленное им войско продолжало сражение. Та часть солдат, которые оказались на другом берегу возле маленькой французской деревушки, ждали подкрепление. Фредерико надеялся увидеть Дадли живым и здоровым — несмотря на некоторую к нему неприязнь, здесь во Франции, вдали от тихих английских замков и дворцов, он почувствовал к Роберту симпатию.
В итоге через реку переправились в основном англичане. Ими руководил лорд Пембрук, быстро организовавший массовую переправу в назидание французам. Кроме уже существовавшего моста, из разного подручного материала, включая лодки, брёвна, деревья, англичане соорудили второй мост и быстро оказались на другом берегу.
На следующее утро французы обнаружили прямо у себя под носом армию противника. Фредерико так и не увидел среди переправившихся Роберта, но его мысли быстро переключились на решение других задач. Французы оборонялись изо всех сил. Оставшиеся у них пушки были развёрнуты от реки в сторону нападавших с тыла под флагами испанской империи англичан.
Грохот орудий не умолкал несколько дней, но к началу сентября и ожесточённо сопротивлявшаяся деревушка пала. Сен-Кантен продолжал оставаться в руках французов, но это уже не имело принципиального значения — путь на Париж был расчищен.
Поля по обе стороны реки были усеяны телами погибших. Французов Фредерико отличал по шлемам и доспехам с королевской эмблемой Генриха Второго. По полю бродили те, кто остался в живых. Они равнодушным взглядом скользили по мёртвым в поисках оружия. Оружие собиралось и складывалось для дальнейшего употребления. Фредерико опять вспомнил про Роберта. Ему почему-то стало очень важно узнать, остался ли он в живых: слишком уж много англичан погибло на этом берегу...
* * *Путь на Париж был открыт, но войска так и стояли возле полуразрушенного Сен-Кантена. Филипп осаду не снимал и приказ о наступлении не отдавал. Фредерико встретил Роберта Дадли, с облегчением обнаружив, что с ним всё в порядке. Две недели они не двигались к Парижу. За это время французы подтянули свои силы к столице. Наступление испанцев захлебнулось. Англичане засобирались домой.
— Как нас мало осталось! — ужаснулся Фредерико, когда они неспешно двигались к Кале. — Несчастная горстка победителей, — он горько усмехнулся.
— Филипп повёл себя странно, — ответил Роберт, — и потому мы не совсем победители. Я надеялся въехать в Париж, сказать тебе по правде. И погибло нас действительно немало. Ради чего? Непонятно. Вот тебе и цена жизни. В тюрьме ты ценишь свободу. На свободе ценишь жизнь.
Прибыв в Кале, англичане и вовсе разбрелись кто куда. Обратно в Англию они возвращались сами по себе, больше никому не нужные.
— Такова судьба наёмников, — продолжал свои рассуждения Роберт, — ты хочешь, чтобы нас встречали восторженными криками? Мы ничего не захватили, никого не победили. Но, скажу тебе честно, я везу с собой письмо от Филиппа. В нём он просит Марию позволить мне бывать при дворе. Что ж, результат неплохой!
Фредерико даже отчасти завидовал молодому Дадли: у него были цели, которых он достиг, и он не особенно задумывался о том, что происходит вокруг. На Фредерико недолгий опыт войны с французами подействовал иначе. Испанцы практически поголовно были вооружены аркебузами и вели во время атаки непрерывный огонь по врагу. Столько убитых Фредерико не видел ни на границе с Шотландией, ни при осаде Булони. Да, шотландцы тогда потонули в болотах, но сам Фредерико мало кого успел убить. Тут всё было иначе. И душа вместо того, чтобы зачерстветь, воспринимала всё гораздо сильнее, чем раньше.
«Старею, — подумал Фредерико, — вот почему и не могу отомстить графу. Не хватает хладнокровия и желания убивать. А у графа этого как раз в избытке».
Подъехав к Лондону, Фредерико и Роберт Дадли разъехались в разные стороны: Фредерико поехал в Хэтфилд, а Роберт — в королевский дворец. Но уже на следующий день Дадли въезжал в ворота Хэтфилдского дворца. Елизавете тут же доложили о его прибытии. Она почти бежала на улицу, чтобы встретить Роберта.
— Что привело вас сюда? — запыхавшись, спросила она его. — Я не ожидала вас увидеть.
— Меня к вам отправила королева, — ответил Роберт, спрыгивая с лошади на землю. — Филипп просил её оставить меня при дворе. Но Мария сочла это невозможным. Зато она позволила присоединиться к вашему двору, — он поклонился Елизавете.
— Я очень рада. Вы останетесь или поедете сначала домой?
— Останусь! — Роберт никогда не разговаривал с Елизаветой о своей жене и сейчас не собирался. Он добился своего: ему позволено находиться при дворе, пусть даже и не королевском. Двор Елизаветы пользовался всё большей и большей славой и популярностью. Многие считали за честь быть представленными принцессе. Времена менялись. Королева была больна, и дворец принцессы, которая, вполне возможно, скоро наследует трон, постепенно привлекал к себе внимание.
Роберт привнёс в жизнь малого двора разнообразие. Ему нравилось веселить принцессу, вызывать на её лице улыбку, танцевать с ней или гулять по парку. А Елизавета и поверить не могла в своё счастье: наконец-то с ней рядом был мужчина, которого она так сильно любила.
Фредерико наслаждался тишиной и покоем. «Война — это уже не для меня, — думал он, — её придумали для молодых, не научившихся ценить жизнь людей».
Королева чувствовала себя всё хуже, и к Елизавете порой приезжали даже члены Тайного совета. Они ни к чему не призывали, не пытались её в чём-то убедить. Лишь приглядывались к молодой женщине, которая может стать следующей королевой Англии. Сама принцесса никак не выражала своего отношения к происходящему. Ей позволялось навещать сестру, и Елизавета иногда выезжала в Лондон справиться о её здоровье.
Из королевских дворцов континента снова стали поступать предложения от знатных женихов. Но Елизавета в этом вопросе продолжала проявлять твёрдость. Она слишком хорошо помнила, сколько ошибок совершил её отец. Повторять его путь Елизавета не хотела. Портреты, которые ей присылали, она, как и раньше, переворачивала лицом к стене. Ей вполне хватало любви к Роберту. Остальные мужчины её не интересовали. Впрочем, их комплименты Елизавете были приятны. Почему нет? Если за ними не следовали предложения выйти замуж, она с удовольствием комплименты принимала.
Двор принцессы разрастался. Больше она не проводила время в одиночестве. Количество фаворитов вокруг неё росло с каждым днём. Но на место Дадли никто не претендовал. Было очевидно, что принцесса отдаёт предпочтение ему одному.
