После захода солнца в поселке становилось темно, как в угольной шахте. На улицу не проникал даже малейший намек на свет. У нее был карманный фонарик, но наклеенная на него согласно правилам военного времени бумага пропускала лишь едва различимый луч. Блетчли, поселок, по которому она ходила всю жизнь, внезапно превратился в совершенно чужую территорию.
– Бутс!
Пес сделал лужу в гостиной, поскольку Бетт задержалась на работе. И тогда ее мать схватила пса за ошейник, выставила на темную улицу и захлопнула дверь.
– Послушай, Бетт, – примирительно сказал отец. – Посмотри на это с точки зрения матери…
Но Бетт, схватив фонарик, выскочила на улицу, забыв обо всем, кроме того, что ее собака бродит где-то одна холодной и темной зимней ночью.
Она снова споткнулась. Из груди вырвалось рыдание.
– Бутс!
Улицу прорезала полоска света – кто-то открыл дверь. Послышался голос Озлы:
– Простите, пожалуйста, вы не видели…
Второй фонарик взяла Маб – она пошла в противоположном направлении. Подруги последовали за Бетт, не колеблясь ни минуты, а ее мать стояла в дверях, скрестив руки на груди, и с подчеркнутым огорчением качала головой:
– Я ведь говорила, что это случится, Бетан. Ты не можешь меня винить.
«А вот и могу», – подумала Бетт. Но сейчас ей трудно было сосредоточиться на ярости, которая разгоралась в груди; эту ярость глушило отчаяние. Как отыскать в ночи маленькую собачку? Он пропал навсегда, пес, о котором она так долго мечтала и которого отстояла самым твердым волевым решением за всю свою жизнь.
Он пропал, и она никогда его не найдет. Или найдет трупик, наполовину обглоданный лисами или раздавленный несущимся в Лондон автомобилем…
Она изо всех сил закричала в темноту, срывая бумагу с фонарика:
– Буууутс!
– Бетт! – позвала ее Маб. Бетт развернулась и побежала на свет прыгавшего в руках подруги фонаря. Сердце билось о грудную клетку, как пушечное ядро. Она разглядела в темноте высокий силуэт Маб. Та сжимала какой-то жалкий дрожащий комочек. – Я его нашла под кустом у четвертого по счету дома, – объяснила Маб. – Далеко не ушел… да не кусайся ты, дурашка! Я же на твоей стороне.
Бетт схватила собаку и во второй раз за этот день разрыдалась на плече у Маб. От мокрого шнауцера несло псиной, он дрожал от холода и фыркал, как сердитый старичок, когда она слишком сильно прижимала его к груди. Бетт казалось, что она уже никогда не сможет выпустить его из рук.
– Вы чего так галдите, девушки? Надеюсь, у вас серьезная причина, – заворчал кто-то у них за спиной. Ну конечно, гражданская служба ПВО, этим до всего есть дело. – Да еще и неприкрытые фонари во время светомаскировки…
Маб поспешно выключила фонарик, а подбежавшая Озла принялась сладкоречиво умасливать пэвэошника. Избавившись от него, девушки повернули домой, поддерживая ошалевшую Бетт с двух сторон. Теперь, когда Бутс был в безопасности, Бетт казалось, что у нее в горле застрял раскаленный осколок, и с каждым шагом, приближавшим ее к дому, он становился все больше.
– А твоя мать позволит… – начала было Озла и осеклась.
Бетт вошла в дом, стянула с вешалки материнский свитер и досуха вытерла им Бутса там же, в передней.
Она видела ноги миссис Финч на плетеном коврике перед собой, но упрямо не поднимала глаз. Озла и Маб вошли за ней, весело обсуждая мороз на улице, но их щебет разбился о ледяную глыбу тишины. Бетт ни разу не посмотрела вверх, пока не вытерла Бутса досуха и он не перестал дрожать. Только тогда она выпрямилась, глядя в лицо матери без всякого выражения.
Миссис Финч демонстративно вздохнула, всем своим видом показывая, как велико ее долготерпение.
– Можешь оставить собаку еще на одну ночь, Бетан. А завтра ты найдешь ей другой…
Бетт не собиралась это делать и даже не поняла, что происходит, пока не увидела, как ее рука поднимается и бьет мать по лицу.
Ни разу в жизни она никого не ударила. Вероятно, своей руке она причинила больше боли, чем матери, но миссис Финч в ошеломлении сделала шаг назад и схватилась за щеку. Ужасаясь тому, что сотворила, Бетт тоже отступила к двери. У нее чуть было не вырвалось: «Я не хотела!» – но ведь хотела. Она едва не сказала: «Простите меня!» – но вовсе не искала прощения.
Тот осколок ярости в ее горле становился все горячее. Она не знала, что сказать, и потому воскликнула:
– Да как вы смеете!
Миссис Финч с пылающим лицом потянулась к своей Библии.
– «Кто ударит отца своего, или свою мать, того должно…» – начала она.
Но Бетт не стала дожидаться окончания цитаты из 15-го стиха 21-й главы Книги Исхода. Не стала она ждать и момента, когда мать протянет ей книгу и велит держать, пока руки не задеревенеют.
– Нет.
– Что ты сказала?!
По старой привычке Бетт едва не опустила взгляд и не стала теребить кончик косы. Но когда пальцы потянулись за тонким хвостиком, за который она всю жизнь цеплялась, как за спасительный канат, вместо того чтобы глядеть людям в глаза, никакого хвостика на привычном месте не оказалось. Теперь у нее была модная стрижка и завивка до плеч, и еще у нее была собака, и друзья, и работа, на которой она взламывала немецкие шифры.
И потому Бетт лишь тихонько произнесла:
– Я не стану полчаса держать Библию, пока вы меня поучаете. И мою собаку я тоже не позволю выкинуть вон.
– Обсудим это завтра. – Непривычно громкий голос отца Бетт заставил всех присутствующих подпрыгнуть от неожиданности. – Мы все так переволновались… Эти новости об американцах…
Но миссис Финч не дала мужу договорить.
– Почему ты ведешь себя так, Бетан? Почему?! Ты переменилась с тех пор, как поступила на ту работу! – возопила она со слезами на глазах.
– При чем тут моя работа? – Бетт пришлось повысить голос, чтобы перекричать мать. – Вы выкинули на улицу мою собаку! Каким надо быть человеком, чтобы…
– Тебе вовсе ни к чему было идти служить. Никому ты там не нужна!
– Нет, нужна. – Бетт гордо откинула голову. – Никто там не делает то, что умею я.
– Ну и что же ты там делаешь? – Миссис Финч уже почти визжала. – Если это так важно, скажи мне. Скажи немедленно!
Но Бетт не позволила матери свернуть на привычную колею.
– Я не собираюсь ничего объяснять и не собираюсь извиняться за то, что поступила на работу в БП!
С тех пор как начала служить, она только и делала дома, что извинялась за это. Хватит.
– Твоя работа – здесь! Ведь ты моя помощница. Как мне справиться
