– И вся Франция должна была собирать деньги, чтобы выкупить его, – с кислой миной добавил Вийон.
Ги де Синю показалось, что Вийон не считает короля достойным той цены, которую за него заплатили.
– Потом по нашей земле прошлась английская армия наемников и разграбила то, что оставалось, – продолжал невеселый рассказ юноша.
– Они разграбили половину Франции, – согласился Ле Сур. – Хуже саранчи.
– У нас было всего одно поколение на то, чтобы оправиться от понесенных потерь, после чего англичане пришли вновь. Мой дед погиб при Азенкуре. – Ги помолчал, озирая всех с гордым видом человека благородного происхождения, чьи дела, может, шли и неважно, но чьи предки с честью сражались за страну и короля.
Ле Сур медленно кивнул. Он, живущий ножом, не мог не испытывать уважения к тем, кто погиб от меча. Если он хотел видеть за своим столом аристократа, то вряд ли нашел бы кого-то лучше, чем юный де Синь – аристократ и по рождению, и по духу. Значит, правильно он сделал, что не убил его сразу.
– Разорение моей семьи было довершено во времена Жанны д’Арк, – ровным голосом продолжил молодой человек, – причем не кем иным, как моим родным отцом. Но не думаю, что мне стоит и далее утомлять вас рассказами о наших несчастьях.
– Это вовсе не утомительно. – Против своей воли Ле Сур проникался симпатией к благородному юноше. – Прошу вас, продолжайте.
Ги де Синь открыл было рот, но тут до него дошло, что он может совершить роковую ошибку. У него еще не было шанса узнать политические пристрастия Ле Сура. Ги лихорадочно пытался что-нибудь придумать, но было уже поздно. Придется ему рассказать свою историю и надеяться на лучшее.
– Тогда Парижем правили Бургундия и Англия, – начал он. – Но уже заговорили об Орлеанской деве Жанне д’Арк.
То был злосчастный период в жизни государства. После того как бедный король впал в безумие, его семья вручила власть регенту. Но любое регентство означает проблемы, и вскоре две ветви многочисленной королевской семьи сцепились в борьбе за власть. Одну возглавлял герцог Орлеанский, вторую – герцог Бургундский, также голубых кровей, потому что после смерти всех прежних правителей Бургундии ее огромные территории, включая фламандские города текстильщиков, вернули короне – Бургундию отдали младшему сыну короля. Бургиньоны благоволили активной торговле с Англией, которая поставляла шерсть для богатых фламандских городов. Орлеанская партия, известная как арманьяки, опиралась на сельскую Францию.
Вскоре две стороны сошлись в открытой схватке. Герцог Бургундский договорился с торговцами Парижа, и вскоре столица перешла под контроль бургиньонов, а сына сумасшедшего короля, дофина, и упавших духом арманьяков вытеснили в долину Луары и старый Орлеан.
Плантагенеты очередного поколения, словно гиены, пришли урвать кусок истекающего кровью тела Франции. Стоило ждать, что бургундская партия постарается договориться с ними и заключит сделку. В конце концов, торговцы английской шерстью были их деловыми партнерами.
Они поддержали притязания Плантагенетов на трон Франции.
Когда странная крестьянская девушка Жанна д’Арк появилась со своим поразительным посланием: «Святые сказали мне, что дофин – истинный король Франции» – и воодушевила партию арманьяков на продолжение борьбы, бургиньоны забеспокоились. Когда Жанна и арманьяки выгнали англичан и миропомазали дофина на царство в Реймсском соборе, бургиньоны пришли в ужас.
Но потом им удалось захватить Жанну д’Арк, и они продали ее англичанам, а те осудили ее как еретичку и сожгли на костре.
Его отец, пояснил Ги де Синь, пустился в опасное путешествие в тот чудесный миг, когда Жанна только появилась в долине Луары с посланием от Бога. Решительно настроенный сыграть свою роль в истории Франции, он намеревался продать последнюю землю и купить снаряжение для участия в битве. Сначала он пытался найти покупателя в Орлеане, но там царил спад, на его предложение спроса не было. Но старший де Синь знал в Париже одного торговца, которому можно было доверять. Там же проживала его старая тетя, с которой он не виделся много лет. И вот под благовидным и правдоподобным предлогом визита к родне он добрался до города и продал-таки землю. Торговец, оказавшийся тайным сторонником арманьяков, пообещал де Синю, что вернет землю, если тот найдет деньги по истечении пяти лет.
– Очень довольный собой и с сундучком монет, мой отец собирался наутро покинуть Париж и на ночь остановился в таверне. Там были и англичане, но для них он был всего лишь еще одним французом. Зато группа солдат-бургиньонов заподозрила его в чем-то, и один из них стукнул моего отца по голове. Когда он очнулся, то ни его коня, ни сундучка с деньгами не было.
Ги де Синь умолк и посмотрел на Ле Сура. Не зря ли он это рассказал? Многие парижане симпатизировали бургундской партии и их торговцам. Не утратил ли он расположение здешнего хозяина? Не перережут ли ему горло в ближайшем будущем?
Юноша заметил, что Ле Сур поднимает руку. Он тут же схватился за меч, но рука просто опустилась ему на плечо.
– Проклятые бургиньоны! – прорычал король воров. – Если есть кто-то, кого я ненавижу больше англичанина, так это бургундца. Значит, ваш отец не смог пойти в бой вместе с Жанной д’Арк?
– У него не было доспехов и коня. Но он все равно пошел воевать – не рыцарем, как собирался, а простым пехотинцем. Он сказал, что это стало его паломничеством.
– Ах, браво, юноша! – вскричал Ле Сур. – Чудесно! – Он схватил свой бокал и поднял к потолку. – Давайте выпьем в честь Орлеанской девы, – призвал он, – и тех, кто сражался за нее!
Ги де Синь позволил себе улыбнуться. Все получилось. Он рискнул, и риск оправдал себя.
Дело в том, что данную историю, в отличие от всего остального, он выдумал, причем только что. Героическая повесть была куда красивее, чем правда: его отец еще в молодости глупо растратил бо́льшую часть скромного наследства. И де Синя позабавило то, что этот жестокий разбойник поверил ему.
– Скажите же, месье, какое дело привело вас в Париж? – почти заботливо обратился к своему гостю главарь воров, когда все выпили. – Вы желаете служить нашему новому королю?
Прошел всего год с тех пор, как Людовик XI взошел на французский трон. Но сразу стало ясно, что новый король намерен многое изменить. Отец Людовика был вполне доволен уже тем, что благодаря Жанне д’Арк сохранил свои растерзанные войнами владения. Нынешний властитель не скрывал, что хочет большего. Честолюбивый, хитрый и беспощадный, он планировал уничтожить оппозицию и привести Францию к славе. И был готов на все ради достижения этих целей.
Если бы у семейства де Синь хватило средств на покупку доспехов и хорошей боевой лошади, то служба у короля могла бы стать неплохой карьерой для единственного наследника рода. Но у них таких денег не нашлось, и причина, по которой Ги послали в Париж, была куда прозаичней.
– Я приехал, чтобы познакомиться с невестой, – ответил он без энтузиазма.
Сватовством занимался друг его отца – нашел девушку из богатой купеческой семьи, и родителей Ги удовлетворило предложенное приданое. Тем не менее отец оставил окончательное решение за сыном.
– Поезжай в Париж и посмотри на девушку, – сказал он. – Если вы совсем уж не понравитесь друг другу, мы все отменим. Хотя, – добавил он, – я знаю несколько супружеских пар, которые прекрасно уживаются, несмотря на отсутствие взаимных симпатий. Если вы не проникнетесь друг к другу отвращением, это уже будет неплохо для начала.
Знакомство предстояло на следующий день.
– Ваша невеста благородных кровей? – поинтересовался Ле Сур.
– Из семьи торговцев, – выговорил де Синь негромко.
Было очевидно, что перспектива такой женитьбы его совсем не радует.
– Будьте осторожней в суждениях, молодой человек. – Вийон, внимательно слушавший весь разговор, покачал головой. – Это Париж, а не деревня. Не отзывайтесь презрительно о третьем сословии.
Из трех сословий, которые короли Франции время от времени призывали, чтобы уведомить о новых законах и налогах, первые два – знать и духовенство – искони считались более важными. Но времена менялись.
– Вспомните, – продолжал Вийон, – еще в дни Креси и Пуатье Парижем почти единолично правил Этьен Марсель, городской прево и предводитель торговцев и ремесленников. Именно он начал строить огромный ров и насыпать валы, которые стали потом новой крепостной стеной города. Даже король имел основания бояться его. Сегодня богатейшие купцы живут как аристократы, и, презирая их, вы рискуете.
– Все так, – заметил Ле Сур, – но мне кажется, что месье де Синь с большей охотой женился бы на знатной женщине.
И Ги де Синь залился румянцем.
Ле Сур оглянулся на сына. Судя по лицу юного Ришара, он ловил каждое слово. Он учился жизни. Разумеется, от него не укрылось, как де Синь зарделся от смущения, и теперь ему самое время увидеть, как его отец избавит аристократа от дальнейшей неловкости, сменив тему разговора. Не переставая восхищаться собственной утонченностью, Ле Сур перевел взгляд на поэта.
