Покойся с миром.
Постояв в раздумьях еще несколько минут, женщина снова перекрестилась, развернулась и пошла прочь от могилы Андреаса, зная, что никогда сюда не вернется.
Мария приехала домой как раз к тому времени, когда София должна была прийти из школы. Дождавшись девочку, она первым делом расспросила ее о том, как сложился ее день и что они разбирали на уроках, а после этого начала готовить ужин.
– У моей подруги Деспины есть парень! – вдруг выпалила София.
– Парень? Но ей всего тринадцать! – поразилась Мария.
Она всегда страшилась момента, когда София начнет интересоваться мальчиками. Девочка была почти на голову выше большинства ровесниц и выглядела старше своих четырнадцати лет.
– И у него есть друг… – призналась София.
– Боюсь, вы обе еще слишком малы, чтобы встречаться с мальчиками. Так что ответ на любой твой вопрос: нет!
София тут же развернулась на каблуках и выскочила из кухни. Через минуту Мария услышала, как наверху хлопнула дверь.
Она старалась не думать о том, что София с каждым годом все больше и больше напоминает Анну. Сестра была своевольной и необузданной не только в зрелом возрасте.
Когда Николаос пришел домой, Мария тут же поведала ему о подруге Софии и ее парне.
– Может быть, ты поговоришь с ней об этом за ужином? – предложила Мария. – Она всегда прислушивается к твоему мнению, в отличие от моего.
Вечером, когда семья села за стол, Николаос очень деликатно перевел общий разговор на Деспину и в конце концов разрешил Софии пойти с ней в пятницу после школы поесть мороженого вместе с двумя мальчиками, которые учились в параллельном классе.
– Я буду дома к пяти, папочка, – пообещала София, поцеловав отца в щеку.
– Ловко же она обвела тебя вокруг пальца, – усмехнулась Мария.
– Поход в кондитерскую не стоит семейной ссоры, правда? – миролюбиво заметил Никос.
Мария согласно кивнула. Она подозревала, что впредь им вряд ли удастся избежать семейных ссор.
* * *
На месте пансиона Агати новый хозяин решил открыть отель. Как только уехали жильцы, сюда прибыли десятки рабочих, которые растащили все, что было оставлено в доме. Один из них нашел в старом комоде Манолиса пистолет и сунул его себе в карман. Второй забрал из квартиры Агати гримерное зеркало с ламповой подсветкой и отдал своей жене.
Прежде всего все комнаты нового отеля оборудовали современным освещением и в каждой спальне установили душевую кабину, чтобы рекламировать «номера с ванной» – других гостиниц с подобным уровнем комфорта в округе не было.
И в скором времени после того, как постояльцы Агати покинули пансион, отель «Санрайз» был готов принять первых посетителей. Уже через неделю жизнь в нем забурлила. Как только гость освобождал номер, управляющий отелем – эффективный и требовательный менеджер – немедленно вызывал уборщиков, чтобы те подготовили комнату для следующего клиента. Отель быстро стал популярным благодаря своей чистоте и внимательному отношению к гостям, а потому у стойки регистрации нередко можно было встретить человека с чемоданами, интересующегося наличием свободного номера.
Как-то утром управляющий, находясь за стойкой регистрации, выписывал очередного гостя из отеля. К стойке подошли трое приезжих в надежде на три свободных номера, но таковых осталось всего два. В этот момент разом зазвонили оба телефона, а один из уборщиков пришел сообщить, что на верхнем этаже одновременно перегорели все лампочки.
В довершение всего в дверях возник почтальон с пачкой писем в руках.
– Просто положите их сюда, пожалуйста! – раздраженно бросил ему управляющий, указывая на небольшой столик, где стояла переполненная буклетница с распечатками расписания паромов.
Почтальон сделал, как ему было велено, однако пачка писем задела буклетницу, и распечатки рассыпались по полу.
Хотя управляющий был терпеливым человеком, это стало для него последней каплей. Он ненавидел беспорядок. Схватив со столика почту, чтобы и она не оказалась на полу, он вернулся в свой кабинет.
Сначала управляющий вызвал электрика, а потом позвонил в соседний отель. Кому-то из новоприбывших гостей придется остановиться там. После этого он быстро просмотрел почту. В конце каждой недели он скрупулезно возвращал все письма, адресованные Агати, почтальону, а тот, в свою очередь, доставлял их начальнику местного почтового отделения, одному из самых ленивых государственных служащих в округе. В его обязанности входил в том числе поиск людей, которые не оставили адреса для пересылки, но он редко это делал. «Половина из них наверняка живут уже где-нибудь в Австралии!» – шутил он.
Основную массу корреспонденции составляли счета, которые управляющий отложил в сторону, также была пара запросов на бронирование номера – их он тут же вскрыл. На одном из посланий значился адрес отеля, однако его название не указывалось. Имя же адресата было написано столь коряво, что управляющий смог разобрать лишь первые буквы имени и последние – фамилии. Они имели сходство с его собственными именем и фамилией – Маркос Андреакис, – а потому он вскрыл конверт своим изящным серебряным ножом и достал письмо.
На одиночном листе бумаге он обнаружил список продуктов: мука, яйца, сахар… Это показалось управляющему чрезвычайно странным. Озадаченный, он перевернул листок. С обратной стороны карандашом был написан некий текст. И хотя управляющий сразу понял, что послание предназначается не ему, первая строчка привлекла его внимание.
Дорогой Манолис,
как ты, наверное, знаешь, в настоящее время я нахожусь в тюрьме, где отбываю пожизненное заключение за убийство своей жены Анны.
В эту минуту в кабинет заглянул портье, которому требовалась помощь в решении проблем клиента. Однако управляющий замахал на него рукой, пробормотав: «Подождите минуту», – и продолжил читать письмо, заинтригованный его первыми строками.
Мои дни подходят к концу, и скоро я буду со своим Создателем. Он не примет меня, пока я не поделюсь с тобой, Манолис, причиной своего поступка. Я взял на душу самый тяжкий грех, который только можно себе представить, – лишил жизни другого человека.
Мы с Анной были женаты несколько лет, но у нас не было детей. Потом словно чудом она зачала и родила дочь Софию. Я, конечно, очень хотел сына, однако второй беременности так и не дождался.
