Колонна медленно остановилась. Один из офицеров вышел, потянулся и после этого приказал солдатам сделать перерыв и перекусить сухпайками. Солдаты вышли из машин и уставились на окружающие красоты; кое-кто просто упал спиной в траву и зачарованно уставился в небо. Им, кажется, очень давно не давали просто так наслаждаться солнышком.
– Дружище, ты должен это нарисовать, – сказал Вивер Доминику, выходя из джипа.
Доминик выпрыгнул следом за ним.
– Нарисую. Но сначала мне надо отлить.
– Я тебя ждать не буду. Умираю от голода. – Вивер плюхнулся на траву и открыл вещмешок.
Доминик пошел в сторону кустиков, которые заметил у вершины холма.
– Сейчас вернусь.
Он поднял винтовку с плеча и положил в джип. Сейчас в ней не было необходимости. После этого он пошел в сторону холма, наслаждаясь разворачивающимся перед ним ковром красоты. Он был наполнен надеждой: надеждой, что война почти закончена.
69
Эдит
Нюхаус на Шлирзе, Германия
Май 1945
Ганс Франк никогда прежде к ней не прикасался.
Ее передернуло от крепкой хватки, которой он сжимал ее предплечье. Он медленно повел ее вниз по ступеням и вдоль по будто бы бесконечному коридору.
Когда они переступили порог кабинета Франка, взгляд Эдит немедленно обратился к портрету Чечилии Галлерани, будто бы пятисотлетняя девушка могла как-то передать этой балансирующей на грани катастрофы ситуации свое спокойствие.
– Губернатор Франк… – начала Эдит.
– Сядьте, – сказал он, отпуская ее руку. Сам он сел за свой огромный деревянный стол.
Эдит опустилась в кресло напротив стола Франка.
Выражение его лица было мрачным, брови встревоженно нахмурены. Он несколько секунд посидел в тишине, поставив локти на стол и прикрыв рот руками. Эдит показалось, что она заметила, как у него дергается глаз. Он будто бы собирал энергию – или, наоборот, подавлял ее, точно Эдит угадать не могла.
В конце концов он положил перед ней стопку бумаг.
– Мне надо, чтобы вы…
Открылась дверь, и Франк резко замолчал. На пороге стоял его сын-подросток, Норман. Не входя в кабинет, он уставился на отца с порога.
– Что тебе нужно? – в конце концов нарушил молчание Франк.
– Vati, – нерешительно начал Норман. – Союзники едут тебя арестовывать. Я слышал по радио.
Раскрыв глаза от удивления, Эдит вцепилась руками в подлокотники кресла так крепко, что у нее побелели костяшки пальцев. Она внимательно смотрела на лицо Франка, пытаясь понять его реакцию.
Но Франк просто спокойно встал и отвернулся от Эдит и сына. Эдит оглянулась на Нормана. Она попыталась послать ему телепатическое сообщение, поблагодарить за то, что позволил ей услышать объявление по радио о Гитлере и об освобождении Мюнхена.
– Папа… – сказал мальчик. – Ты меня слышал? Они идут.
Франк снял с полки за своей спиной большой дневник и положил его на стол. Потом он осторожно снял с полок еще несколько томов и их тоже сложил на столе. После этого Франк подошел к окну. Он засунул руки глубоко в карманы и просто уставился на озеро.
Эдит медленно, стараясь не шуметь, чтобы не привлекать внимание этого неуравновешенного человека, встала.
Проходя мимо «Дамы» да Винчи, она замешкалась. Может ли она попытаться спасти картину? Посмеет ли снять ее со стены? Что тогда сделает Франк? Предсказать она уже не могла. Она помедлила, но вскоре заставила себя сделать шаг, потом еще и еще один. Способа забрать с собой картину не было.
Когда она подошла к двери, Норман преградил ей дорогу. Несколько секунд он смотрел ей в глаза. Она тоже, не мигая, смотрела на него. С коротким, едва заметным кивком Норман отступил в сторону, и она проскользнула мимо него. Мальчик зашел в кабинет к отцу и закрыл за собой дверь.
Эдит быстро прошла через кухню, где повар с поваренком были заняты пирогами к завтрашнему обеду по случаю возвращения Бригитты. Они понятия не имели, что все вот-вот изменится. Эдит ничего им не сказала. Она с деловым видом прошла к садовой калитке, выходившей на посыпанную гравием тропинку. В последний раз оглянулась, чтобы посмотреть, не видит ли кто-то, как она уходит, но охранников, целыми днями лениво вышагивавших вокруг замка, не увидела. Она осторожно прикрыла за собой калитку.
Одновременно она похлопала по поясу юбки, чтобы убедиться, что стопочка списков все еще там.
Вот так вот легко она и оказалась за пределами поместья. Она посмотрела на петляющую по холмам дорогу и на то, как яркое солнце украшает пейзаж пестрым узором зацветающих всеми оттенками радуги цветов.
Эдит нервно обернулась, боясь, что пока она бежит по траве, кто-то может смотреть на нее из окна. Она бросила взгляд на камни, на которых стоял дом. Возможно, даже сам Ганс Франк сейчас смотрит на нее, но теперь ему, конечно же, нет никакого дела до того, что с ней станет. Сейчас под угрозой была его собственная жизнь. Он уже не был самоуверенным губернатором Польши, присваивающим чужие богатства. Теперь он стал врагом невероятно могущественных сил, и те вот-вот явятся, чтобы свершить над ним правосудие.
Эдит была рада, что союзники наступают, что они наконец-то вот-вот пробьют сужающийся круг Франка и его ближайших соратников. Из-за его эгоизма и жадности было уничтожено столько семей, убито столько людей.
Эдит быстро пересекла лужайку и вышла к небольшому полю, за которым шла извилистая тропинка, ведущая вокруг озера. Впервые за многие годы ее легкие радостно наполнились надеждой.
Эдит быстро пошла вдоль берега по идущей на юг, в сторону Мюнхена, тропинке. Американские и британские войска рано или поздно найдут виллу Франка. Будут ли они ее бомбить? Уничтожат ли ее красоту, только потому что там обитает злой человек? Она надеялась, что они проявят уважение к невозместимым произведениям искусства и артефактам, а в особенности – к «Даме с горностаем». Наверняка же среди солдат союзников найдется несколько умных, любящих искусство людей?
Она могла лишь надеяться. Но все, чего она хотела сейчас, – это вернуться домой.
Дойдя до узкой тропинки, шедшей туда, где озеро превращалось в ручеек, Эдит бросилась бежать.
70
Чечилия
Милан, Италия
Июнь 1491
– Маленький герцог. – Фацио подошел к кровати Чечилии и плюхнулся рядом с ней, бросив взгляд на сверток в ее руках. Он взял двумя пальцами один из крошечных пальчиков мальчика и поцеловал его. Затем он посмотрел на почти прозрачные веки ребенка, которые подрагивали во сне. – Единственный сын его светлости.
Чечилия в ответ могла только покачать головой.
– На которого он даже не взглянул.
Она увидела, как лицо брата сникло.
– Нет? А. – Он встал с кровати и принялся ходить по комнате. В воздухе повисла тяжелая тишина. – Ну, думаю, его отозвали важные дела… – начал было брат, но Чечилия подняла руку, и он замолчал.
– Фацио, – сказала она, – все горничные – и даже старый Бернардо – подержали малыша на руках. Но не его родной отец. – Она вздохнула. – Думаю, настала пора признать, что наша мать была права.
– Наша мать? – Фацио поднял брови.
– Да. Она сказала, что я буду просто высокого ранга шлюхой. И вот, пожалуйста. Посмотри на меня. – Она жестом показала на великолепные комнаты и младенца у себя на руках.
– Чечилия. – Фацио вернулся к ее кровати. – Мать просто хотела для тебя безопасного… достойного будущего. И она пыталась защитить тебя – в ее жестоком стиле – от разбитого сердца. Она понимала, как все может обернуться, даже если этого не понимала ты.
Чечилия с трудом сглотнула.
– Эта ужасная Беатриче! Ты можешь поверить ее словам?
Фацио сел и взял ее за руку. Он закрыл глаза и кивнул.
– Я знаю. Но теперь ее светлость – жена Людовико. Это ее дом, ее замок. Она имеет все права отстаивать это положение. Она не сделала ничего плохого.
