Часть защитников бросилась тушить начинавшийся пожар, и количество их на стенах уменьшилось. Воспользовавшись этим, нападающие притащили здоровенное бревно и, прикрывшись сверху щитами, начали высаживать ворота крепости. Ворота не выдержали натиска и, жалобно треща, расщепились на несколько частей и наконец совсем рухнули.
— Вперед! Взять их! — размахивал саблей Соуз-хан, однако сам не стремился показать пример нападающим.
Ураз-хан и Иркебай, увидев, что в крепости им больше не продержаться, велели седлать коней.
— Попытаемся прорваться в сторону леса, — кашляя от едкого дыма, сказал старший брат, — если с кем из нас что случится, пусть оставшийся в живых разыщет Сейдяка и воспитает из него воина.
— Да будет так, — ответил младший, и они впереди своих нукеров выскочили с обнаженными саблями из ворот городка.
Степняков и воинов Соуз-хана было в несколько раз больше, чем защитников городка. И если бы у них было столько же отваги, то они быстро бы одержали верх над малочисленным противником. Но мало кто из них готов был умереть во славу своего хана. Потому и рубились они вяло, наваливаясь впятером на одного. Братья заметили это и легко пробили себе дорогу через их ряды.
Но видел это и Соуз-хан. А потому, отобрав лучших своих лучников, отправил тех наперерез пробивающимся сквозь гущу боя братьям. Лучники в точности выполнили его указание и ускакали к темнеющему невдалеке лесу, где и затаились за деревьями.
Когда Иркебай и Ураз-хан прорвались с десятком нукеров сквозь гущу врагов и направились к спасительному лесу, то засаду они заметили в самый последний момент.
— Берегись! — крикнул Иркебай брату, прикрываясь щитом. Но было поздно. Тот зашатался в седле, выпустил поводья, схватившись обеими руками за горло, откуда торчало оперение стрелы. Его лошадь неслась вместе с остальными прорвавшимися, не обращая внимания на сыпавшиеся со всех сторон стрелы. Всем остальным удалось благополучно проскочить засаду и, въехав в глубь леса, они остановились.
— Бедный брат, — склонился к нему Иркебай, — они поплатятся за это! — погрозил он кулаком в сторону оставшихся возле пылающего городка врагов. — Я буду мстить вам, покуда живой!
Томасы так и не смог уговорить своего друга уйти с ним из лесного селения разбойничать. Зато на его уговоры легко поддались те самые два здоровяка, которых он заприметил на охоте. Им тоже не сиделось среди женщин и стариков и хотелось попробовать себя в рискованном деле. Они долго обсуждали со своим предводителем план побега из селения и решили, что лучше всего объявить всем, будто они уходят на охоту. А когда хватятся, то подумают, что или зверь задрал, или степняки захватили их в плен. Да мало ли чего может случиться.
Проводили их, как положено отправлять охотников, снарядив всем необходимым. Только опытный Азат, наблюдая за сборами, поинтересовался, зачем они берут с собой коней:
— На них вы далеко по лесу не уйдете. В первом же болоте увязнут.
— Ладно, не учи, — отмахнулся один из парней, — ты можешь пешком ходить, а нам верхами сподручней.
— Вам видней, — не стал тот спорить и ушел в свою землянку.
Выбравшись за пределы поселка, вся троица повернула к дороге, ведущей в Кашлык. Они ожидали, что на ней может объявиться купеческий караван, за счет которого можно будет поживиться. Правда, у его сообщников не было даже сабель, а лишь обычные охотничьи копья. Но об этом они как-то не думали, считая, что стоит им гикнуть да ухнуть, как купцы тут же попадают от страха на землю, и все товары достанутся им. Томасы для поднятия духа рассказывал парням о былых своих похождениях, привирая при этом сверх всякой меры.
— Однажды едем мы вот так же по караванному пути. Нас, правда, человек до десяти было. Глядим, пыль по дороге. Ближе подъезжаем, глядь, караванище такой, что и конца ему не видно. Мы к караван-баше, мол, чего везешь? Он затрясся, видит, что шутить с нами не стоит. "Шелк, — говорит, — пряности из Багдада. Берите, молодцы, что душе угодно, лишь в живых меня оставьте. У меня дома дети малые, жить мне страсть как хочется". Ну мы и побрали-и-и… сколько смогли увезти. Кони едва ступают, так им тяжело. Продали все это на первом базаре и так погуляли, что до сих пор голова кружится, как вспомню.
— А что, охраны-то с караваном совсем никакой что ли не было? — интересуется робко один из парней.
— Охраны, — смутился Томасы, — вроде и была. Мы и не заметили никого. Она, видать, как нас увидела, так и разбежалась.
Второй парень, более молчаливый и рассудительный, долго молчит, но он не особо верит Томасы.
— А мне дед говорил, что с большим караваном до сотни охранников всегда едет. Купцы больно переживают за свои товары и денег на охрану не жалеют.
— Да что вы привязались ко мне, — вспылил Томасы, — "охрана, охрана". Коль боитесь, так сидели бы на своем болоте. Охранники тоже не дураки, чтоб свою голову подставлять. Жить все хотят. Мы, бывало, как закричим да завизжим по-страшному, так у самих кровь в жилах стынет.
Парни молчали, и было непонятно, верят ли они своему атаману или пропускают мимо ушей его бахвальство.
— Однако скачет кто-то, — неожиданно сообщил один из них.
— Точно, — согласился второй, — человек до десяти будет. Что делать станем? Может, караван идет? Страшно чего-то…
— Не… — покачал головой Томасы, — караван так быстро не ходит, кто-то другой будет.
Из-за поворота дороги выскочили несколько всадников и остановились, увидев встречных. Остановились и те. Наконец, сообразив, что отряд Томасы не представляет для них опасности, они медленно двинулись к ним, но ехали осторожно, чтоб не наскочить на засаду.
— Эй, кто вы такие? — закричал передний всадник, подъезжая ближе и держа лук наготове.
Парни, увидев, что дело не шуточное, потеряли дар речи и готовы были дать стрекача при первой возможности. Зато расхрабрился Томасы, понимая, что терять ему нечего, и нагло заорал:
— Кто мы такие, то вас не касается. Лучше говорите, чего вы тут разъезжаете без нашего разрешения. Мы на этой дороге дозор несем и всех подозрительных с коней ссаживаем и плату за проезд берем.
При этих словах незнакомцы громко захохотали и начали показывать пальцами в сторону Томасы. Тот растерялся от подобного и закрутил головой, пытаясь установить причину их веселья.
— Какой богатырь! — смеялись незнакомцы, хлопая себя по ляжкам. — Как он нас напугал! Мы все дрожим от страха! Ах как страшно!
Наконец один из них подъехал ближе, и Томасы рассмотрел, что это воин из пятой сотни, с которым они вместе шли в сибирский набег.
— Зайнулла… — удивился он, — ты что ли?
— А то кто же. Признал наконец-то, страж дорог! А мы тебя уж похоронили давно. Думали, что сгинул в этих лесах. Кто мог подумать, что ты тут дороги охраняешь. Ну и шутник!
— Да он как был трепачом, так им и остался, — подхватил второй спутник Зайнуллы, — а это что за чучела будут? — ткнул в сторону парней из бабасанского поселения.
— То мои друзья, бабасанцы, — с важностью произнес атаман.
— Как ты сказал? Бабасанцы? Ха-ха-ха! — вновь заржали воины.
— Да хватит вам зубы скалить понапрасну, а то сейчас как хвачу! — разозлился Томасы. — Вы-то как здесь оказались? Хан послал куда?
Мигом исчезла веселость с лиц его бывших соратников по набегу. Они внезапно помрачнели, как-то все подобрались, зашмыгали носами. Понял Томасы, что неспроста это, и догадался, что те такие же беглецы, как и он сам.
— Сбежали, значит, от нашего замечательного хана? И правильно сделали. Скоро все от него побегут. А как иначе? Хочется и для себя пожить. Идите-ка лучше в мой отряд. Будем вместе дорогу охранять да купцов щипать мал-мал, — хитро улыбнулся он, обнажив ряд прочных белых зубов.
Заулыбались и подъехавшие степняки, не зная что ответить на такое предложение.
— Подумать надо, — сказал за всех Зайнулла, — из огня да в воду кидаться, так и лопнуть можно. Подумаем малость…
— Чего думать? — горячился Томасы. — Жрать-пить охота? Охота! А где возьмешь? Так никто не даст, а кинжал ему в зубы — и все дела.
— Да мы согласны, — зашумели остальные спутники Зайнуллы, — деваться нам все одно некуда. Пусть Томасы атаманом будет.
Сам же Зайнулла закусил губу от такого поворота дел, не знал, как ему поступить. Идти против всех не хотелось, но и такой вариант его не устраивал.
— Пусть будет по-вашему, — наконец, согласился он, — я, как все, а там поглядим.
Томасы, гордый от осознания собственной важности, гордо расправил плечи и изрек:
— Быть по тому, как вы решили. Видит Аллах, что я не толкал вас на это. Сами меня избрали, так что теперь и слушайтесь. Закон один — предателю смерть. — Обвел всех пристальным взглядом, ожидая возражений, но все молчали. — Тогда назначаю Зайнуллу своим помощником. А план у меня такой. От нашего бывшего хана будем держаться подальше. Зато наведаемся к местным бекам и мурзам, у которых сундуки от богатств ломятся. Возьмем все, что душе угодно. Так говорю?
