мганга. — Только целитель душ услышит, что хочет невидимое за то, чтобы выпустить жертву. Но она покачала головой, будто ей лучше знать. Без целителя душ как понять, чего хочет невидимое? Не всякий умеет заставить его говорить.
Афия не рассказала Халифе об этом разговоре, потому что знала, что он посмеется, но рассказала Хамзе: тот ничего не ответил. Би Аша уже не вставала, по нужде ходила на судно, тогда-то Афия и заметила кровь в ее моче. В судне были комочки кала, и сперва Афия не знала, откуда именно взялась кровь, но в следующий раз выносила судно только с мочой, в ней плавали сгустки крови.
— Бимкубва. — Афия протянула ей судно. — Здесь кровь, темная кровь.
Би Аша отвернулась лицом к стене, явно не удивив-шись.
— Бимкубва, вам надо в больницу, — сказала Афия.
Би Аша, не оборачиваясь, покачала головой и задрожала всем телом. Афия сообщила Халифе, он не мешкая отправился за доктором-индийцем, но тот смог прийти лишь наутро, потому что его вызвали к другому больному. Доктор был приземистый толстячок лет пятидесяти с небольшим, седой, с вкрадчивыми манерами, в белой рубашке и брюках цвета хаки, как государственный чиновник. Он попросил Халифу выйти из комнаты, а Афию остаться. Сперва задавал вопросы и смотрел на Афию, ожидая подтверждения. Куда и девалась былая дерзость Би Аши: она отвечала убитым голосом, но без раздражения. Давно ли у нее кровь в моче? Что она ела на завтрак, на обед? Не тошнит ли ее пищей? Где болит сильнее всего? Не страдал ли кто из ее родственников от подобных болей, а мать, а отец? Затем ощупал те места на боку, которые болели сильнее всего. После осмотра сказал Халифе и Афие, что сперва думал, кровь в моче вызвана шистосомозом, но, скорее всего, у нее отказывают почки. Почечная недостаточность может быть следствием нелеченого шистосомоза, ей нужно в больницу на обследование. Но, возможно, все гораздо хуже, потому что он нащупал комок у нее в боку, и не исключено, что это опасно. Зря они столько тянули.
В больнице Би Аше сделали рентген, обнаружили прогрессирующую опухоль в левой почке и еще одну, поменьше, в мочевом пузыре. Еще у нее нашли паразита, вызывающего шистосомоз, но опухоли, скорее всего, были злокачественные. Доктор-индиец передал им, в больнице сказали, чтобы Би Аша ходила на рентген, вдруг появятся новые опухоли, но он ответил, что решать ей. Лечения для таких опухолей не существует, однако он даст ей лекарства от шистосомоза. Халифе он сказал, ей осталось несколько месяцев, и лучшее, что он может им предложить, — обезболивающие уколы. Халифа решил, будет правильно сообщить обо всем Би Аше, чтобы она подготовилась и завершила дела. Он сказал ей, что доктор предложил делать ей обезболивающие уколы, буде она пожелает, и невольно расплылся в улыбке. Доктор Синдано [87], добавил он. Афие он этого не сказал, но подумывал, не пора ли помирить жену с ее двоюродным братом Нассором Биашарой, хоть тот этого и не стоит. Негоже оставлять такую злобу. Би Аше он об этом не обмолвился: с нее хватило и того, что она узнала. Халифа подумать не мог, что она уйдет раньше него. Она всегда была такой сильной.
Афия сходила к Халиде, жене Нассора Биашары, сообщила ей о болезни Би Аши. Афия была на сносях, скоро рожать, и подъем по лестнице совершенно ее измотал.
— Баба попросил рассказать вам об этом. — Афия недвусмысленно дала понять, что эта новость подразумевает приглашение навестить умирающую родственницу.
В тот день Халида впервые пришла в их дом. Поцеловала руку лежащей в постели Би Аши, села рядом с ней на табурет, завела беседу из тех, что ведут у одра больного. Примирение вышло будничным, ни Халида, ни Би Аша не раздували это событие. Час спустя Халида пожелала ей выздоровления и ушла. После ее ухода Би Аша глубоко вздохнула, словно отбыла тягостную повинность. В последние дни от ее былой стойкости не осталось и следа; Би Аша медленно умирала. Она то бредила, то приходила в себя, что-то неразборчиво бормотала, порой со слезами.
Афия родила дома, ей помогала повитуха, принявшая множество детей в городке. Афия, как и прочие, предпочла рожать в присутствии знакомых женщин, а не терпеть внимание незнакомцев и, несмотря на проводимую правительством кампанию за здоровое материнство, не поехала в новый роддом. Едва у нее отошли воды, послали за повитухой и Джамилей: та обещала подруге присутствовать при родах. Схватки начались под вечер, длились всю ночь и следующее утро. Хамзу отправили в комнату, где обычно принимали гостей; там же нашел убежище и Халифа. В то напряженное время домашние почти не спали. Двери держали открытыми, чтобы слышать Би Ашу, Халифа то и дело бегал к ней: она звала его, постанывая от изнеможения. Дверь на задний двор тоже распахнули настежь, и стоны умирающей мешались с криками боли, которые время от времени издавала Афия. Хамза посидел на заднем крыльце — вдруг позовут на помощь, да и в доме он измаялся от безделья. Потом вышла повитуха, увидела его и погнала прочь. Ночь будет долгая, сказала она, негоже мужу ждать под дверью. Почему негоже, Хамза не понял, но послушно вернулся в гостиную.
Утром пришла соседка присмотреть за Би Ашой, чтобы Халифа шел на работу, и женщины уговорили Хамзу пойти с ним. Дома ему делать нечего, а будут новости, за ним пошлют. Он неохотно повиновался: женщины вынудили его, а он хотел быть рядом с женой во время мучительных схваток и поблизости, когда родится Грядущий. Утром за Хамзой так и не послали, но о работе он думать все равно не мог. Халифа появился в мастерской после призыва к полуденному намазу, он тоже нервничал, ему не терпелось вернуться домой, пусть и по другой причине, и они вместе пошли домой. Добрая соседка, присматривавшая за Би Ашой, сообщила им, что Афия родила мальчика. Хамза нашел ее лежащей в кровати, измученной, но торжествующей, рядом с улыбкой стояла Джамиля и молча хлопотала повитуха.
— Мы как раз убирали, прежде чем послать за вами, — сказала Джамиля.
Ребенка назвали Ильясом. Они решили это еще до родов: если мальчик, то Ильяс, если девочка, то Рукия.
После родов Афии Би Аша впала в глубокое забытье — полусон, полубодрствование. От еды отказывалась и не просыпалась, когда соседка или Халифа переворачивали ее, чтобы поменять простыню, которой они обвязали ее на манер подгузника. Дышала Би Аша тяжело, глубоко, но уже не постанывала изнеможенно, как в последние дни.
