Сохраняя гордый вид, Асал представился страже Индравармана, прошел мимо нее и взобрался по лестнице на помост, который был примерно пять шагов в длину и три в ширину. На лице По Рейма мелькнула тень хищной улыбки. Индраварман даже не удосужился обернуться.
— О великий король, — начал Асал, падая на одно колено и смиренно склоняя в поклоне голову. — Для меня счастье вновь видеть вас.
Индраварман хмыкнул, продолжая рассматривать слонов. Ко многим животным устремились рабы, неся им корзины с бананами и травой. Они прикладывали примочки к ранам слонов и проверяли, прочно ли они привязаны цепями. Хотя это место когда-то было покрыто буйной растительностью, слоны всю ее вытоптали, и теперь, когда они двигались, над ними поднимались густые клубы пыли. Над их гноящимися ранами и горами их помета жужжали тучи мух.
— Объяснись, — наконец сказал Индраварман. — Попробуй объяснить мне, почему у тебя на возвращение в Ангкор ушло четыре дня, тогда как я вернулся за два.
Асал с готовностью заговорил, ведь ответ на этот вопрос он подготовил прошлой ночью, когда Воисанна спала в его объятиях.
— Ближе к концу боя, о великий король, после того как наши боевые порядки были смяты, несмотря на то, что я убил много сиамцев, я вдруг понял, что нашим женщинам угрожает опасность, — как можно убедительнее начал он излагать свою версию. — Но прежде всего, разумеется, я должен был защитить вас. Я попытался пробиться к вам, но был отрезан несметными полчищами сиамцев. Я зарубил нескольких из них, но неминуемо погиб бы, если бы продолжал сражаться. В этот момент я увидел, что на наших женщин напал сиамец, и стал преследовать его. Я убил его, после чего попытался вновь пробиться к вам. Но путь мне преградили сиамцы, которых было слишком много, так что я был вынужден углубиться в джунгли.
— Но твое место было в голове колонны! И ты оставил позицию ради женщины?
— Наши порядки были смяты, о великий король. Прошу вас простить меня за это…
Индраварман резко развернулся и, ударив его ногой в челюсть, сбил на помост.
— Ты побежал за своей женщиной, а не за своим королем! А что, если бы сиамцы окружили меня?
Асал ожидал удара. Он поднялся на одно колено, потирая челюсть. Хотя взгляд его был потуплен, он внимательно следил за руками короля, опасаясь, что они могут потянуться к его сабле.
— Мои люди… поручатся за меня, о великий король, — ответил он. — Именно я предупредил их о нападении. Именно я подготовил их к этому. Я дрался с врагами, пока их не стало слишком много. Мои руки были омыты сиамской кровью, и я…
— Твои люди действительно поручились за тебя, и только поэтому ты до сих пор жив. Они сказали, что ты сражался как лев. Но львы — гордые животные. Вероятно, даже слишком гордые, чтобы возвращаться к своим хозяевам. Только отпусти льва, и кто знает, где он окажется.
— И все же сейчас я здесь, о великий король. Чтобы служить вам верой и правдой, как всегда. А еще я принес важные вести.
— Тогда вставай, глупец, и поделись ими.
Асал поднялся на ноги.
— Я допросил одного сиамца, — начал он. Эту ложь он тщательно готовил, и она основывалась на его предположениях. Хотя он понимал, что предает Воисанну, он должен был что-то дать Индраварману. — Тот сиамец был командиром высокого ранга, имевшим доступ к секретной информации. Он сказал мне, что должен был привести своих людей к Цитадели женщин и что…
— Но это мы и так знаем!
— Но мы не знали, о великий король, что кхмеры потом должны отвести сиамцев в расположенную неподалеку долину, где их и будет поджидать кхмерская армия. И где Джаявар планирует совершить возмездие.
Индраварман потер кусочек железа под кожей на животе.
— Мы подозревали, что так оно и есть.
— Да, о великий король, подозревали. Но мой пленник подтвердил наши подозрения. А глядя на него, я вдруг вспомнил, что некоторые из наших людей говорят и на языке сиамцев, и на языке кхмеров. Мы могли бы переодеть их сиамцами и отправить в Цитадель женщин. После того как их отведут на секретную базу, один из них мог бы ускользнуть и вернуться к нам. Затем он мог бы привести нашу армию прямо к кхмерам. Нашим союзником будет неожиданность. А результатом станет победа.
— У тебя ушло четыре дня на составление этого плана? — насмешливо бросил По Рейм. — Плана, который способен придумать любой ребенок.
— Самые простые планы всегда самые лучшие, — возразил Асал. — Это вам скажет любой военачальник.
— Военачальники не бегут с поля битвы. Бегут трусы.
Рука Асала тяжело опустилась на рукоятку сабли.
— Позвольте мне, о великий король, освободить мир от этого…
— И все же ты действительно бежал, Асал, — сказал Индраварман. — И возвращался четыре дня, тогда как мы сделали это за два. Сдается мне, что твое чувство долга перед своей женщиной больше, чем перед своим королем.
— Вы всегда будете…
— Сейчас не время устраивать разборки. Вы оба должны служить мне.
Асал убрал руку с рукоятки сабли.
— Мой план, о великий король, сработает. Мы можем одним махом закончить эту войну.
Индраварман кивнул, а затем сплюнул в пыль.
— Еще неделю назад я бы послал тебя искать эту долину, тогда как остальных своих людей направил бы к храму, как ты предлагаешь. Но теперь… теперь моя вера в тебя поколеблена. Я вижу воина. Я вижу острый ум. Но я вижу также и твою раздвоенность. Чам — да. Человек, верно служивший мне. Но также и человек, позволивший женщине очаровать себя. В следующий раз, когда ты столкнешься с таким выбором, вернись ко мне через день вместо четырех и убей десять сиамцев вместо трех. Сделаешь это, и твоя женщина будет жить. Снова подведешь меня, и я выпотрошу ее, как дикую свинью.
Асал попытался что-то сказать, но не смог вымолвить ни слова. Поэтому он просто кивнул и потупил взгляд.
— Я оставил тебя в живых только потому, что твои планы восхищают меня, — добавил Индраварман. — И мы выступим против кхмеров, как ты и предлагаешь. Через десять дней с нашей родины сюда прибудут еще три тысячи воинов; они высадятся на берегу Великого озера. Когда это произойдет, мы двинемся на врага и нападем на него в той долине. Так что ты будешь продолжать носить саблю, вести за собой людей и быть моим советником. Однако до конца сегодняшнего дня ты сдашь свое оружие и станешь рабом.
— Что… что вы хотите, чтобы я сделал, о великий король?
Индраварман жестом показал в сторону слонов.
— Грязь в этом месте оскорбляет мои чувства. Очисти его. Освободи эту площадку от навоза.
— Да, о великий король.
— Но не лопатой, а своими руками. И будь благодарен мне, что я сохранил их тебе.
По Рейм расхохотался. Он по очереди тыкал пальцем в слонов, делая вид, что пересчитывает их.
— И лучше мойся, раб, прежде чем встретиться со своей женщиной. Мойся и молись, чтобы она не нашла меня более привлекательным.
Несмотря на горячее желание потребовать, чтобы ассасин держался подальше от Воисанны, Асал знал, что этим он только привлечет к ней излишнее внимание, а следовательно, подвергнет большей опасности. Стараясь не обращать внимания на По Рейма, он снял пояс с саблей и положил его на помост.
— Мой план сработает, о великий король. А если нет… вы можете забрать мои руки.
Индраварман презрительно скривил губы:
— Есть еще одна причина, Асал, почему ты пока жив. У меня благодушное настроение, потому что вскоре мы найдем этих кхмеров. И когда их кровь будет пролита до последней капли, я буду решать, кто из воинов достоин богатства и процветания. Некоторые получат военные трофеи, а другие будут до конца своих дней убирать за слонами навоз. А ты, Асал, сам должен решить, к которым из них будешь относиться.
Асал кивнул, затем спустился по лестнице на землю и приблизился к громадному слону-самцу, стоявшему в каких-то двадцати шагах от помоста. Не раздумывая, он наклонился и зачерпнул полные пригоршни навоза. Темная масса в его ладонях была еще теплой. Вокруг лица надоедливо вились мухи, а в ушах эхом отдавался смех По Рейма.
И все же Асал радовался. Его план сработал. Он все еще был жив. И к тому же по завершении этого дня он отмоется в реке, проведает своих людей, раненных во время сражения, затем решит, когда и как умрет По Рейм, после чего отправится к Воисанне.
Он представлял себе ее лицо, вспоминал пухлые губы, жар ее тела. Ради нее он с радостью убирал бы и за тысячей слонов. Он сгребал навоз так, будто был рожден для этого. Единственным страшным наказанием, которое Индраварман мог придумать, было отобрать ее у него, а чтобы этого не произошло, ему просто нужно перехитрить короля.
Ему нужно бежать.
* * *
Поскольку чамский стражник вряд ли последовал бы за ними в ров, Воисанна сбросила свою юбку и, прикрыв ладонью сокровенное место, шагнула вслед за Тидой в темную воду. Держа в одной руке юбку, она стала заходить глубже, чувствуя, как вода поднимается до щиколоток, потом до колен, затем до живота. День был пасмурным и прохладным, поэтому людей во рву было не так много, как обычно во время сухого сезона. И все же дети гонялись здесь за водяными жуками, воины промывали свои раны, женщины мыли свое тело и волосы, стирали одежду для своих близких.
