кинулся в атаку: сделал ложный выпад, а затем ударил снизу вверх по диагонали с нечеловеческой силой. Джакомо заметил приближающийся клинок в последнее мгновение. Он сумел увернуться, но не до конца: шпага поразила его в бок, разрезав камзол и рубашку. Хотя рана была и неглубокой, из нее фонтаном брызнула кровь. Казанова поморщился, сквозь сжатые зубы вырвался стон.
Однако Джакомо не собирался сдаваться. Не зря же он учился у лучших фехтовальщиков Франции и Италии! Несмотря на все свое мастерство, его противник никак не мог ожидать того сюрприза, что он ему готовил.
Казанова молниеносным движением перебросил шпагу из одной руки в другую, полностью сломав сложившиеся схемы, и тут же кинулся в атаку, делая один выпад за другим.
Впервые на лице Лукича отразилось удивление, такого он явно не ожидал. Клинок Джакомо тем временем достиг цели, вонзившись в бок соперника и нанеся ему гораздо более глубокую рану, чем та, что получил он сам.
Однако Драган тут же нанес ответный удар такой силы, что рука Казановы не выдержала — пальцы разжались.
Шпага со зловещим звоном упала на пол.
Глава 57
Когда положение кажется безвыходным
Продолжать играть по правилам было невозможно.
Джакомо схватил первое, что попалось под руку, и швырнул в Лукича — это оказалась лампа, от которой тот ловко увернулся. За ней последовали секретер, стул и хрустальный кубок, который ударился о стену и разлетелся на множество мелких осколков, один из которых попал прямо в глаз его противника.
Драган прижал левую руку в перчатке к лицу в отчаянной попытке вытащить стекло. В правой он по-прежнему удерживал шпагу, чтобы не дать застигнуть себя врасплох. Однако на мгновение он все-таки замешкался, и Казанова не упустил счастливую возможность, с разбега кинувшись на противника всем своим весом.
Вдвоем они повалились на пол, Лукич кричал от боли из-за осколка в глазу. Казанова успел подняться первым и ударил соперника ногой в живот. Драган, однако, тут же схватил его за ноги и повалил обратно.
Из глаза гиганта сочилась кровь. Несмотря на полученные удары, он поднялся на колени, но Казанова оказался быстрее и несколько раз ударил его кулаком в лицо, разбив губу и нос. Лукич снова повалился на землю.
Джакомо схватил шпагу противника, сломал ее пополам и отшвырнул обломки в угол комнаты. Затем он подхватил собственное оружие, опустился на колени и приставил клинок к шее Драгана.
— Я не намерен убивать вас, — сообщил он по-немецки. — Вы отлично дрались, даже лучше меня. Я жив только потому, что мне повезло. Так что давайте поступим следующим образом: вы останетесь лежать здесь. Не шевельнете и пальцем. Не будете пытаться помешать мне или преследовать меня. Не советую вам это делать.
Противник уставился на него единственным уцелевшим глазом, полным ненависти, и пробормотал что-то на незнакомом Джакомо языке. Вероятно, оскорбление.
— Понимаю вас, но если не выполните то, что я сказал, мне придется вас убить.
С этими словами Казанова поднялся, подошел к кровати графини и разрезал шпагой простыню. У него в руках оказался лоскут ткани, достаточно длинный и крепкий, чтобы связать Лукичу руки. Так он и сделал, обернув ткань вокруг запястий и связав двойным узлом. Затем Джакомо проделал ту же операцию с ногами Драгана.
— Вы понимаете, я не могу рисковать.
Уходя, Казанова попрощался с гигантом:
— Мне жаль, боюсь, вы останетесь без глаза.
Но тот уже его не слушал. Джакомо закрыл за собой дверь и выкрикнул имя Маргарет. Он повторил его еще раз и еще. Но сколько бы он ни звал, никто не откликался.
Кто знает, куда подевалась графиня, а вместе с ней и секрет, который она не пожелала открыть. Теперь единственной надеждой найти Франческу оставался Мочениго.
Нужно было уходить, и поскорее. В конце концов, он по-прежнему венецианец на территории Австрии, и пока не прояснится история с дожем и Марией Терезией, чувствовать себя в безопасности он не может.
Пусть страсти немного утихнут, а он пока найдет уединенное место и подождет. Венгрия казалась Джакомо отличным укрытием. Она не воюет с Пруссией, по крайней мере официально, в то время как ее союз с Австрией не вызывает никаких сомнений.
Да, отправиться в Венгрию — это просто отличная идея.
При виде человека, появившегося на пороге трактира в богом забытой венгерской деревушке, Джакомо облегченно вздохнул: он до последнего не был уверен, что тот приедет. Прошло двенадцать дней с тех пор, как Казанова покинул Больцано, не имея никаких гарантий того, что политик действительно сдержит свое слово. Гонец, наверное, загнал лошадь, раз сумел передать его послание так быстро. Да и Мочениго явно решил поторопиться. Конечно, ставки в игре были высоки: от признания графини зависела судьба Венеции.
Трактир был заполнен дымом. Связки сушеных перцев свисали с потолка красными гроздьями. На огне жарились ароматные свиные рульки, на их хрустящей корочке потрескивали капельки кипящего жира. За стойкой стоял хозяин — широкоплечий детина, огромный, как башня.
Мочениго сел за стол, и служанка с пышным бюстом и игривой улыбкой тут же принесла два глиняных кувшина с темным пивом. Джакомо позволил себе задержаться взглядом на ее прелестях и с удовольствием заметил, что ей явно польстило его внимание.
Как только девушка вернулась за стойку к хозяину, Джакомо вытащил из кармана признание графини и передал его Мочениго.
— Здесь все, что вам нужно, чтобы прижать к стенке Гардзони.
— Похоже, эти листки жгут вам руки.
— Можно ли упрекнуть меня за это?
— Вовсе нет! Посмотрим, что там, — сказал Мочениго, развернул признание на солнечному свету, лившемся из окна, и погрузился в чтение.
— Оно на французском…
— Я вижу. И написано очень прямо, не оставляя места для сомнений… — Мочениго вернулся к листкам.
Прошло немало времени, прежде чем он вновь поднял взгляд на Джакомо.
— Замечательно, — наконец произнес он. — А что графиня?
— Сбежала.
— Этого можно было ожидать. Ну, в некотором смысле так даже лучше.
— Пожалуй, да, — кивнул Казанова. — Иначе я убил бы ее.
Мочениго посмотрел в глаза своему собеседнику и убедился, что тот не шутит.
— Франческа? — внезапно коротко спросил Джакомо.
Великий политик тяжело вздохнул.
— К сожалению, пока у меня нет вестей о ней. Ее отец уехал: говорят, печальное происшествие разбило ему сердце. И никто не знает, куда делась дочь.
Палаццо Эриццо пусто, но мы продолжаем поиски. Сейчас проверяем все монастыри Венеции: вполне возможно,
