Пройдя немного по Татарскому городу, Лань Гуй увидела массивные, с зазубринами вверху, Тяньаньмэнь — Ворота Небесного Спокойствия, которые вели в Императорский, или Запретный, город. По обе стороны от ворот тянулась высокая красная стена, огораживающая святилище маньчжуров. Простой народ вроде нее самой не пускали через Тяньаньмэнь.
Хуэйчжэн повернул направо и направился в Хайлахутун, или Оловянный переулок, расположенный в Татарском городе вблизи стен. Здесь жил его родственник.
Вскоре пришло время проститься с сопровождавшим Хуэйчжэна эскортом знаменных. Лань Гуй с теплым чувством попрощалась с Жунлу. Ее путешествие прошло более или менее увлекательно во многом благодаря этому симпатичному капитану. Осуждая Хуэйчжэна, Жунлу в то же время не мог сдержать восхищения тремя дочерьми бывшего управляющего, но особенно ему нравилась Лань Гуй. Именно ее внимание чаще всего обращал он на проплывающие за бортом их сампана места, рассказывал для нее о них. Сам Хуэйчжэн проводил время большей частью в мрачных размышлениях.
Лань Гуй испытывала сильную привязанность к Жунлу, даже большую, чем к Джеймсу Баррингтону. Как жаль, что он всего лишь капитан знаменных и не имеет за душой ничего, кроме жалованья. Она вздохнула, провожая грустным взглядом его величественную фигуру, шествующую вперед подчиненных солдат. Несмотря на все оптимистические предсказания и благоприятную дату рождения звезды ее судьбы, похоже, располагались так, что все мужчины, в которых, как ей казалось, она влюблялась, были для нее недоступны.
Хуэйдэн — генерал войска Знамени с голубой каймой, а также патриарх клана ехэнара — уныло смотрел на своего кузена Хуэйчжэна, рассказывавшего о случившемся с ним.
— Ты бежал, — наконец проворчал он.
Лань Гуй испытывала неловкость. Это чувство не покидало ее с тех пор, как она прибыла сюда. Дом Хуэйдэна был ничуть не роскошнее того, в котором они жили в Уху. И если величие столицы далеко превосходило ее самые смелые мечты, то пребывание в ней пока не сулило и малой толики этого величия.
Хуэйчжэн запротестовал:
— Я видел, как наши войска были рассеяны. На моих глазах казнили пленных. Тогда я понял, что мне там больше делать нечего, и покинул поле боя, чтобы доложить о случившемся. По моему глубокому убеждению, в Аньхой нет человека, способного остановить тайпинов.
— Ты хочешь сказать, что они способны установить контроль над всей рекой? И взять Нанкин? Тебе следует пойти со мной в Верховный совет и доложить обо всем, что знаешь.
— А ты должен попросить у принцев новую должность для него, — перебила его Шэань. Ее не радовало путешествие на север, так как она была сломлена постигшей семью бедой.
— Это будет трудно в данный момент, — возразил Хуэйдэн. — Человек, покинувший свой пост…
— Ты хочешь, чтобы мы голодали? — спросила она.
— Вы не будете голодать, — заверил Хуэйдэн.
— Ну конечно, мы будем зависеть от твоих щедрот, — горько произнесла Шэань. — Я потеряла сыновей. Эти девочки — все, что у меня осталось. Пришло время выдавать их замуж. А как мне искать женихов, если их отец обесчещен и у нас нет денег?
Хуэйдэн как будто впервые заметил Дэ Шоу и Лань Гуй. На Гай Ду он не обратил внимания, так как она была еще ребенок.
— У вас красивые дочери, — отметил генерал.
— И одаренные, — подхватил Хуэйчжэн. — Они хорошо рисуют и слагают стихи. К тому же весьма начитаны.
«Вот уж это преувеличение, — про себя возразила отцу Лань Гуй. — Я-то начитана, а Дэ Шоу, если не заставить, и книгу не раскроет».
— Даже самым красивым и одаренным девушкам нужно приданое. — Шэань как всегда выделила существенное.
— Гм… — прореагировал Хуэйдэн. — Да, они симпатичные девушки. И если они одаренные, да к тому же их родословная подходит…
— Их родословная безупречна, — отрезала Шэань. — В их жилах течет кровь нюхуру! — Это заявление явно пришлось не по душе собравшимся в комнате старцам ехэнара.
Хуэйчжэн помрачнел:
— Что ты предлагаешь?
— Я размышляю, — начал Хуэйдэн. — Можно было бы, пожалуй, пристроить ваших дочерей без приданого и восстановить твое положение. Не так давно было объявлено, что, поскольку траур по усопшему императору истекает на Новый год, император Сяньфэн хочет довести численность своего гарема до положенной по статусу — в шестьдесят наложниц. По моим данным, их у него сейчас всего девять. Сообщалось также, что будущей весной состоится представление вдовствующей императрице девушек, подходящих для постели его величества. Генералы всех Знамен получили предписание выдвинуть определенное число кандидаток. Ваших дочерей мне внести в этот список?
Шэань всплеснула руками. Дэ Шоу и Лань Гуй застыли как статуи.
— Об этом надо подумать, — сказал Хуэйчжэн.
— И подумать незамедлительно, — предупредил Хуэйдэн. — Времени почти не осталось. Я понимаю, это риск, но придется пойти на него.
Хуэйчжэн задумчиво потер подбородок. Его кузен прав, назвав это предприятие рискованным. И дело вовсе не в том, что девушки могут получить отказ. Для церемонии представления потребуется всего лишь лишняя одежда и украшения. Весьма рискованно, если их изберут!
Традиция и протокол требуют, чтобы императорский гарем состоял из шестидесяти наложниц, в то время как принц крови мог иметь их тридцать, а наследный принц — только десять. Если наложнице удастся услужить своему господину, то у нее появится шанс заставить его прислушиваться к ее словам, а это верная возможность продвинуть своих родственников, прежде всего отца, по службе по мере возникновения вакансий.
Однако далеко не все из этих шестидесяти наложниц императора попадут в его постель, и всего нескольким, возможно, удастся его удовлетворить. Многие не удостоятся чести даже увидеть его лицо. Девушек будет отбирать вдовствующая императрица, затем им выделят жилье во дворце, где они проведут остаток жизни. Приглянувшаяся императору девушка может стать чрезвычайно влиятельной на всю жизнь. Об иных позабудут, и им придется довольствоваться местом дамы при императрице, совершенно бесполезным для ее семьи. При таком раскладе гораздо лучше для девушки было бы выйти замуж за богатого и влиятельного мандарина. Но зато, если она удовлетворит императора…
Хуэйчжэн взглянул на Шэань, сверлившую его глазами. Ее выбор сомнений не вызывал. Затем он посмотрел на дочерей — их выбор тоже был очевиден. Конечно же, женщинам не дано заглянуть в будущее. Но, как правильно сказал Хуэйдэн, если в его жизни представился случай рискнуть…
— Мне кажется, ты прав, Хуэйдэн, — согласился он. — Запиши имена моих дочерей в качестве претенденток в наложницы для императора.
Лань Гуй облегченно вздохнула.
— Я намерен перевести главную контору торгового дома ниже по реке, в Шанхай, — объявил Мартин Баррингтон.
Джейн и Джеймс с удивлением взглянули на него. Цзэньцзин только фыркнула.
— Надеюсь, ты не предполагаешь, что тайпинам удастся взять Нанкин? — спросила Джейн.
— Мне очень хотелось бы верить, что не удастся. Но они приближаются. Более того, уже контролируют движение по реке. Неделю назад джонку Дома Баррингтонов обстреляли чуть восточнее Уху. Да и кроме того, мятеж расползался столь широко, что западнее Нанкина торговать стало уже не с кем. — Поскольку почти все наши дела обеспечиваются морскими перевозками, то Шанхай, само собой разумеется, становится наиболее подходящим местом, откуда следует управлять делами — по крайней мере до тех пор, пока не разгромят тайпинов. Джеймс, ты немедленно займешься переездом.
Переезд начался на следующий же день. Торговый Дом Баррингтонов уже располагал несколькими складскими помещениями и просторной конторой в Шанхае. За городом Мартин построил фамильный дом, поэтому осталось только перевезти архивы, формуляры, одежду и мебель.
Хлопоты отвлекли Джеймса от тягостных переживаний. Не щадя себя, он трудился все светлое время суток и организовал непрерывный поток сампанов, безостановочно снующих вверх и вниз по реке. Естественно, перебазирование конторы Дома Баррингтонов из Нанкина в Шанхай не прошло незамеченным для бесчисленного множества английских торговцев, которые прибывали в Китай, чтобы воспользоваться свободой торговли, предоставленной им по Нанкинскому договору.
— Убираетесь пока не поздно, да? — спросил один из них у Джеймса, наблюдавшего за разгрузкой сампана. Этого человека звали Мэйхью, и он пробыл в Шанхае около года. — Похоже, не хотим получить еще один Уху, не так ли? — надоедал Мэйхью.
Джеймс галантно приподнял шляпу перед стоящей рядом со своим отцом молоденькой женщиной — маленькой, светловолосой и весьма привлекательной, но все-таки вызывающей раздражение своим присутствием и тем фактом, что она все о нем знала.
