Но прежде ему предстояло поставить некую точку… Не случайно он предлагал выделить мероприятия, которые ему приходилось и опять придётся осуществлять в Китае, в самостоятельную операцию под кодовым названием «Квантунский аккорд». Его предложение по названию было отвергнуто, но от этого сам замысел и суть действий не изменились. Десантные операции, которыми следовало завершать разгром японской Квантунской армии, по своему характеру были похожи на заключительные аккорды сложного симфонического произведения.
Маршал Василевский до сих пор, несомненно, был и остаётся представителем совершенно особого типа полководцев. Чего стоит только его собственное признание: «Из тридцати четырёх месяцев войны двенадцать месяцев я работал непосредственно в Генеральном штабе и двадцать два – на фронтах, выполняя задания Ставки».
Баланс сложился явно не в пользу штабной работы. При этом деятельность Генерального штаба была наиболее выстроенной именно под его руководством, а в его собственно полководческой деятельности на фронте были личное руководство наступательными операциями по освобождению Белоруссии и Прибалтики. Между ними была Восточно-Прусская операция, отдельный эпизод которой, взятие Кенигсберга, сделал бы честь любой полководческой карьере. Теперь Александру Михайловичу предстояло возглавить целую военную кампанию против Японии.
С документами на имя генерал-полковника Васильева специальным поездом Василевский 5 июля 1945 года прибыл в Читу. По решению Ставки Верховного главнокомандования с ним приехали командующий ВВС Советской армии главный маршал авиации А.А. Новиков, заместитель командующего артиллерией Советской армии маршал М.Н. Чистяков, заместитель командующего войсками связи Н.Д. Псурцев, заместитель начальника тыла генерал-полковник В.И. Виноградов.
Весь день Василевский был занят тем, что выслушивал доклады и знакомился с обстановкой на фронтах. Представителям Ставки в этой очереди докладчиков было отведено последнее место. Поэтому в штабной вагон командующего Суровцев попал поздним вечером, последним из числа докладчиков. В вагоне кроме Василевского он застал главного маршала авиации Новикова. Маршалы выглядели уставшими. Василевский к тому же был заметно раздражён. И причиной этого раздражения явилось само появление Суровцева. Перед отъездом из Москвы Сталин вдруг поинтересовался у маршала, чем сейчас занимается на Дальнем Востоке работник оперативного управления Генерального штаба генерал Суровцев. Не успел Василевский удивиться такому вниманию вождя к личности генерала, как Верховный сказал ему, что было равно приказу:
– Вы лично отвечаете за безопасность этого человека на фронте. Имейте это в виду, товарищ Василевский. Лично.
Что имел в виду сам Сталин, он не объяснил. Может быть, готовились репрессивные меры по отношению к генералу? Коварство вождя часто имело такое проявление через видимую заботу. А может быть, и наоборот? За Сталиным водились странные привязанности и симпатии к некоторым людям. Но не принимавший в работе никакой семейственности и протежирования кого бы то ни было маршал был сильно уязвлён таким приказом.
К тому же труднообъяснимый ассоциативный ряд связывал эту сталинскую заботу о генерале с одним непростым обстоятельством личной жизни Александра Михайловича. Однажды, так же вот запросто, Сталин поинтересовался у него его родителями. И когда маршал сказал, что из идейных соображений не поддерживает отношения с отцом-священником, услышал наставительное:
– А почему бы вам не съездить к вашему отцу. Вы так давно не виделись с ним.
Отношения с семьёй Василевский с радостью восстановил. Но какой-то неприятный осадок от такого подхода к делам семейным остался.
– Докладывайте, – сухо приказал Василевский.
– Товарищ маршал, в соответствии с директивами Ставки военными советами фронтов на каждом из них созданы учебные подразделения для старших командиров.
– Отставить, – прервал доклад Василевский, – так дело не пойдёт. Возьмите конкретный фронт и на его примере доложите, что делается. Начните с Приморской группы.
– Есть! – ничуть не смутившись, ответил Суровцев, про себя, впрочем, отметив, что маршал по привычке назвал Первый Дальневосточный фронт Приморской группой.
Главком авиации Новиков с интересом наблюдал за докладом настоящего генштабиста. Факт того, что Суровцев генерал Генерального штаба, не вызывал у него никаких сомнений. Другой бы кинулся искать нужный документ или сбился бы, как уже бывало сегодня при других докладах, а этот, наоборот, кажется, вздохнул с облегчением, положил на стол папку с бумагами и продолжил доклад без записей, как по писаному листу:
– На Первом Дальневосточном фронте в настоящее время работают три группы офицеров-инструкторов. Каждая в количестве двенадцати человек укомплектована общевойсковыми офицерами, а также танкистами, артиллеристами, связистами и сапёрами. Все из числа командного состава пятой армии, прибывшей из Восточной Пруссии. Лекции и доклады читаются по тематике наступления на хорошо укреплённые позиции противника. С учётом опыта именно Восточно-Прусской операции… Отдельно рассматриваются вопросы взаимодействия родов войск и связи. По каждой теме проводятся семинары. В частях, прибывающих с запада, местными инструкторами ведутся занятия по тактике применительно к горным и пустынным местностям.
– Ладно, – прервал его Василевский, – с этим всё ясно. Что по десантным операциям?
– Считаю нецелесообразным вмешиваться в планирование десантных операций Тихоокеанского флота. Общее руководство и контроль над морскими десантами осуществляет лично нарком Кузнецов. Планы разрабатывались в течение двух лет и к ним нечего добавить. Хотя хотел бы рекомендовать подкрепить десантные операции моряков в четырёх портах. А именно: на Сахалине – в Отомари, на Корейском полуострове – в Пхеньяне, на Квантунском полуострове – в городах-портах Порт-Артуре и Дальнем.
– Вы, я смотрю, тут и исторические названия Даляну с Люйшунем вернули, – прокомментировал слова подчинённого критически настроенный командующий. – Не рано ли?
Суровцев едва сдержался, чтобы не ответить. Но продолжал, как будто и не слышал замечания в свой адрес:
– Хотелось бы рекомендовать создать штаб по разработке сухопутных десантных операций. Авиационные части стали столь разнообразны по назначению, что вопросы плохого взаимодействия могут поставить под угрозу сами эти операции. Предлагаю для обеспечения высадки десантов создать специальные авиационные отряды. Далее… По аналогии с моряками общее командование сухопутными десантами необходимо возложить на военачальника самого высокого ранга.
– Что за манера у вас такая появилась – давать рекомендации главкомам и командующим родами войск? – поинтересовался Василевский, глядя на Новикова.
Неожиданно за Суровцева заступился сам главный маршал авиации:
– Александр Михайлович, генерал говорит дельные вещи.
– Вы так считаете? Ну что же, побеседуйте. Вы побеседуйте, а я послушаю, – доставая курительную трубку, согласился маршал.
– На территории противника в рамках рассматриваемого театра военных действий находятся сто тридцать три аэродрома и более двухсот взлётно-посадочных полос.
– Ни черта себе! Ай да японцы, ай да молодцы! – не мог справиться с изумлением Новиков.
– Товарищ главный маршал, нам не следует производить расчёт авиации противника от количества аэродромов, – продолжал Суровцев. – Многие из них использовались и используются только как резервные. Нас интересуют, кроме уже мной перечисленных, ещё не более пяти-шести. Заниматься всеми сразу – значит распылять силы.
Василевский хотел сделать ещё какое-то замечание своему подчинённому, но не успел. Новиков заинтересованно спросил первым:
– Почему вы заговорили об авиационных отрядах? Поясните.
– Авиационный отряд должен состоять из одной-двух эскадрилий штурмовиков, чуть большего количества истребителей и, разумеется, транспортной авиации, по потребности десанта.
– Почему вы не упомянули бомбардировщики? – опять спросил Новиков.
– Бомбардировочной авиации можно поручить оставшиеся аэродромы и их взлётно-посадочные полосы, чтобы привести их в негодность. Для десантных операций будут нужны именно штурмовики. Причём без бомб, только с ракетным вооружением, чтобы не повреждать аэродромное покрытие. Объектами атаки являются аэродромы противника в крупных городах.
– Продолжайте, – окончательно заинтересовался главный маршал авиации.
– Все операции носят тактический характер. Привязываются они к прорыву основных сил на выбранном направлении. Начинаются операции с высадки парашютного десанта вблизи аэродрома на расстоянии не больше километра, с предельно малой высоты. Этот десант вспомогательный и отвлекающий. Почти одновременно штурмовики вместе с истребителями прикрытия, если они не вступили в бой в небе, производят огневую штурмовку аэродрома из всех видов своего вооружения. Особое внимание зениткам и самолётам на взлёте. Силы основного десанта, не парашютного, приземляются на доставивших их самолётах сразу после штурмовки. Некоторые японские аэродромы имеют до двух и более взлётно-посадочных полос, соответственно мы иногда будем иметь ещё несколько бетонных рулевых дорожек, на которые без труда могут приземлиться опытные лётчики. Как, впрочем, и взлететь, – закончил он характерным жестом ладони, свойственным лётчикам.
