Держась рукой за грудь, подобрав своё снаряжение, десантник встал в строй.
– Делаем первые выводы. Японцев следует расстреливать из всех видов стрелкового оружия, по возможности не подпуская к себе близко. Это первое и главное. Второе… Они специально обучены и привычны к борьбе с более высоким и сильным противником. Если же он, японец, в вас вцепился, то не следует терять времени и пытаться отодрать его от себя. Ребята они очень цепкие. Следует просто срезать японского солдата хорошо отточенным ножом. Что касается работы ножом, – Черепанов вынул нож из ножен.
Он быстро повертел нож в одной руке, перебросил в другую. Без видимой разницы снова повертел. Несколько раз махнул рукой с клинком в разных направлениях. Продолжил, иллюстрируя речь манипуляциями:
– Европейская традиция различает два основных положения ножа в руке. Позицию корсиканскую – клинком вниз, лезвием к себе. И позицию сицилийскую – клинком вперёд, лезвием вверх или вниз. Те из вас, кому доводилось на фронте снимать часовых, знают, что делать это можно в нескольких традициях. В традиции среднеазиатской, истоки которой происходят от ритуального резания баранов, – нож, как в сицилийской позиции, так и в корсиканской, лезвием к себе с давящим, круговым движением по горлу. Как правило, сзади противника. Что сопровождается потоками крови и предсмертными хрипами. Русский, почти бескровный способ снятия часовых вам более знаком и построен на деревенском навыке колки свиней. Он также часто предполагает закрытие рта противника, чтобы предотвратить возможный визг. Немцы оказались крайне чувствительны именно к такому подходу. В Юго-Восточной Азии работа с холодным оружием всегда комбинируется, включая в себя все существующие стили. Активно используются все способы метания оружия.
Капитан резко обернулся и стремительно метнул нож в телеграфный столб, находящийся невдалеке. Несмотря на расстояние не менее десяти шагов, нож достаточно глубоко вошёл в дерево, и провода на столбе протяжно загудели.
– Вот примерное расстояние, с которого противник может работать холодным оружием. Прошу его зафиксировать. У японцев не должно быть даже мысли, что мы с ними будем чикаться. И ещё одно важное напоминание перед тем, как мы приступим к практическим занятиям по рукопашному бою. Если вы увидели перед собой японского солдата с поднятыми руками – это вовсе не значит, что он сдаётся вам в плен. Это почти всегда означает, что он или вцепится вам в горло при приближении, или у него есть ещё оружие. С такими фокусами они десятками и сотнями убивали русских солдат в девятьсот четвёртом году. В боях на Хасане и Халхин-Голе от них тоже немало пришлось нам поплакать. Пожалуй, что и хватит издевательств над русским воином. Вам выпала честь посчитаться.
Разговаривали в походной палатке, подальше от любопытных глаз. Кратко рассказав о делах семейных, генерал спросил:
– Ну что, не навоевался ещё… Слышал, как вы тут целые японские пограничные заставы вырезали…
– Не всё же им наших пограничников резать, – был краток Черепанов.
Наша армия, действительно, просто не оставляла японцам никаких шансов даже на сопротивление. Русская бомбардировочная и штурмовая авиация забрасывала бомбами и прошивала ракетами японскую передовую. Хорошо обученная русская пехота вслед за танками безбоязненно шла за огневым валом разрывов, создаваемым своей артиллерией. Ворвавшись в перепаханные бомбами и снарядами японские траншеи первой линии обороны, практически не останавливаясь, пехота шла дальше, сея смерть и уничтожение всему, что ещё двигалось и сопротивлялось.
И только тяжелораненые, потерявшие сознание японцы имели на передовой шансы остаться живыми. Артиллерия переносила огонь дальше в глубину обороны противника. Артиллерийские корректировщики и корректировщики авиации выискивали и указывали новые цели для обстрела и бомбёжки. Танки давили и крушили заграждения.
Трудно было даже представить и поверить, что до самих основных сражений два советских фронта преодолели один безводную, не проходимую в это время пустыню Гоби, а другой фронт перевалил через горные цепи Большого и Малого Хингана.
Пятнадцатого августа Василевскому позвонил Сталин. Поводом послужило сообщение о безоговорочной капитуляции Японии, сделанное японским императором накануне.
– Что японцы? – спросил вождь.
– Дерутся, как и до капитуляции, товарищ Сталин, – доложил Василевский.
– Нам тоже не следует ослаблять натиск. Завтра мы опубликуем в «Правде» нашу позицию по этому вопросу. До свидания.
Александр Михайлович ждал, что Сталин скажет что-нибудь о применении американцами неделю тому назад атомного оружия при бомбардировках японских городов. Но генералиссимус об этом не сказал ни слова. Звания Героя Советского Союза и генералиссимуса были присвоены Сталину по представлению командующих фронтами. К концу войны маршальское звание главнокомандующего составило большое неудобство даже при обращении. К вождю с погонами на плечах обращаться как к «товарищу Сталину» стало несуразно, а «товарищ Маршал Советского Союза» из уст такого же маршала часто звучало как тавтология. Но и «товарищ генералиссимус» звучало странно.
Для человека, далёкого от авиации, понятие «аэродром» ограничивается географической точкой на карте и местом базирования самолётов. Даже постоянно летая воздушным транспортом, мало кто может сказать, как аэродром устроен. Разве только все знают, что он имеет здание аэропорта и взлётно-посадочную полосу, с которой взлетают и на которую же садятся летательные аппараты. Между тем в самом устройстве аэродрома много любопытного. Взять хотя бы ориентированность взлёта и посадки.
Самолёты всегда взлетают и садятся строго с востока на запад. И причиной тому отнюдь не желание строителей и лётчиков, а законы самого серьёзного масштаба. На всеохватывающий закон всемирного тяготения наслаиваются законы не только планетарного, но и вселенского значения. Взлёт и посадка ещё и потому являются одними из самых ответственных моментов полёта, что впрямую связаны с вопросом вращения планеты.
Идеи по организации десантных операций обросли конкретикой. Благодаря воздушной разведке командование до деталей знало аэродромы, на которые предстояла высадка посадочных десантов. На аэродромах нашей авиации можно было наблюдать странные картины. Заслуженные, со многими наградами на груди офицеры-лётчики с серьёзными лицами ходили друг за другом с маленькими макетами самолётов в руках.
Пилоты то выстраивались в какие-то фигуры, то начинали ходить по кругу, опуская руки с игрушечными самолётиками к земле. Не успевали они отойти в сторону, как уже другая группа пилотов с такими же самолётиками в руках сменяла их над макетом японского аэродрома. Офицеры-десантники наблюдали за происходящим. Делали отметки в своих планшетах. О чём-то договаривались с авиаторами. Чтобы уже через час заниматься со своим личным составом, который обучался прыгать с движущегося грузовика. Тренировки продолжались с увеличением скорости движения. С таким расчётом, что именно с такой же скоростью будет двигаться только что приземлившийся на вражеский аэродром транспортный самолёт. Наконец, провели показательную тренировку с настоящими самолётами. На посадочно-взлётной полосе в окрестностях Благовещенска присутствовал главнокомандующий ВВС Советской армии А.А. Новиков.
– Сдаюсь! Сдаюсь! Молодцы! Все молодцы! – подвёл итог учебной высадке главный маршал Новиков, когда подразделение отборной пехоты, высадившейся с приземлившегося самолёта, «атаковало» наблюдательный пункт.
Александр Александрович подошёл к стоявшему в стороне Суровцеву. За ним следом двинулась целая свита генералов и старших офицеров ВВС.
– Работает! Да как хорошо работает, – пожимая руку Сергею Георгиевичу, говорил Новиков, – хочу просить руководство прикрепить вас к нам.
Эскадрилья штурмовиков «Ил-2», выстроившись колонной и перевалив через пологие сопки, на малой высоте, попарно, заходила для атаки на аэродром города Мукден со стороны солнца. Реактивными снарядами, огнём пушек и крупнокалиберных пулемётов, на бреющем полёте штурмовики поочерёдно прошивали и пронзали смертельными трассами воздушное и наземное пространство аэродрома.
С первого захода наши лётчики заставили замолчать японские зенитки и разожгли на самолётных стоянках десяток костров из уничтоженных на земле крылатых машин противника. Уже первый, уверенный удар штурмовой авиации оказался сокрушительным. Но отлаженная в недавних боях с немцами тактика боевого применения «ильюшиных» не предполагала поверхностного отношения к поставленным задачам.
Создав в воздухе подобие карусели, самолеты, называемые за свой характерный силуэт «горбатыми», обрушивались с высоты и безостановочно расстреливали боезапас по наземным целям. Точно закрепляя успех, вслед за штурмовиками, поливая неприятеля кинжальным огнём, несколько раз над головами ошеломлённых японцев прошлась истребительная авиация, которой не нашлось применения по своей воздушной специализации из-за отсутствия в воздухе вражеских истребителей.
