Ведун дождался, пока все встанут в строй, и скомандовал выход. И сам же первым тронул трофейную лошадь, принадлежащую одному из варягов. Ему предлагали коня Бронислава или даже князя на выбор, но ведун отказался. Остальные лошади погибших гораков и варягов разобрали родноверы. Немного позади ведуна двинулись Гор, оседлавший свободного жеребца бывшего воеводы, и Любояр. Смагину, который тоже ехал в строю дружинников по соседству с Никитой, достался конь священника. Жеребца князя, немного поотказывавшись для вида, забрал атаман Нарышка, сновавший теперь на нем вдоль строя то к голове, то к хвосту. Безоружные дружинники неторопливо потянулись за ведуном. С боков их сопровождали пешие и конные родноверы. Бойка по обыкновению умчался вперед.
Потихоньку опускался вечер. Слепящее солнце легло на вершины дальних деревьев. Огненный шар слепил, и Гор старался не смотреть вперед, все равно щурясь. Колонна двигалась неспешно, но ровно. К Любояру подтянулся Инок, даже среди светлых русичей выделявшийся почти белым волосом. Поглядывая недоверчиво на Гора, он осторожно поинтересовался:
— Что с нами теперь будет, знаешь, нет?
Гор из вежливости чуть придержал коня. Любояр оглянулся на него:
— Гор, ты куда? У меня от друзей секретов нет.
Парень, смущенно улыбнувшись, нагнал княжича:
— Мало ли что, может, ты стесняешься.
— Нисколько. Наоборот, я только теперь начинаю понимать, кто мои настоящие родственники и друзья, — он повернулся к другу. — Ведут нас на хутор, я так понял. Там переночуем. А утром я с ведуном навещу родственников — деда с бабкой в Коломнах. А вы пока поживете у хуторских.
— А откуда у тебя родственники в Коломнах? Ты никогда не говорил.
— Ты же слышал, что у меня мать с Коломен?
— Что-то слышал, — он наморщил лоб, припоминая.
— Так вот. Отец мне рассказывал, что у нее в деревне никого не осталось. А я верил и не пытался разузнать.
— Так что, он обманывал тебя что ли?
— Получается так. Гор, — он улыбнулся парню. — Сколько у меня родственников, сможешь посчитать?
Парень подобрал повод и придержал торопящегося коня:
— Если хочешь, всех перечислю.
— Хочу.
— Только прямых родичей буду вспоминать. Всякий двоюродных дедов не надо же?
— Ну, не всех сразу. Все равно не запомню. Хотя бы прямых, для начала.
— А ты и прямых не запомнишь.
— Это почему?
— А сейчас узнаешь. Значит, так. Наперво, прадед твой Глушата. Ему хоть и весен больше девяноста, а он сам, без помощников на кабана ходит с копьем. Потом бабка его, Томила, тоже еще шустрая, — он хмыкнул, вспомнив что-то. — Прошлым летом за грибами в лес ходила с внучкой, нашли гнездо диких пчел. Так она сама на дерево влезла и, хоть вся искусанная, но меда домой принесла, это помимо грибов. Еще одна прабабка жива — Рута, она сейчас у сына — твоего деда живет. Дальше пошли. Дед Евсей и бабка Малуша, это княжны, матери твоей, значит, родители. Рядом целая улица выстроилась дом к дому детей их, твои дядь и теть. Их, если не ошибаюсь, шесть или семь будет, нет, точно семь. И в каждой семье минимум по пяток своих деток. Это самое малое, а вот у дяди Ворошила, так их осьмнадцать душ. Так что, тебе только чтобы с ними со всеми познакомиться, неделя нужна и то, может, мало будет.
— Ого, — Инок закинул руку на затылок. — Ничего себе сродственников. Так ты, и правда, там на неделю зависнешь.
Княжич счастливо улыбнулся:
— В этот раз надолго не останусь — надо же вас забирать, да в город ехать, власть восстанавливать. А в следующий раз обязательно задержусь. Как только все утрясется.
— Так ты же у нас теперь князь, — Инок вытянулся в седле. — Важный станешь, на козе не подъедешь.
«Хлоп», — чувствительный подзатыльник раскидал белый волос парня по голове.
Тот хохотнул и пригладил его.
— В следующий раз в глаз получишь, — спокойно предупредил Любояр.
— Испугал, — на всякий случай довольный Инок отодвинулся подальше. — Ладно, пойду ребятам расскажу, наш Алексей — теперь в тереме засядет, друзей к трону пускать забудет! — он хихикнул и поворотил коня.
Княжич показал ему кулак.
На груди Гора появилась из разреза кафтана усатая мордочка рысенка. Он погладил его двумя пальцами.
— Кто это у тебя там? — Любояр заглянул сбоку.
Гор извлек зверька и поднял перед собой:
— Рысенок.
— Где взял? А мне подержать можно?
— В лесу нашли, — Гор передал зверька Любояру. — Мать погибла, Смагина выручая.
Княжич усадил его на руку. Котенок пристроился поудобнее и замурлыкал.
— Это как, Смагина выручая? Расскажешь?
— Отчего не рассказать, — парень ослабил повод. — Переправились мы как-то с ведуном через Илыч, сами, и тут Трудень, конь мой что-то почуял и щарахнулся…
Дорога, лишь чуть-чуть укатанная редкими здесь телегами закончилась, отряд въехал под высокие и стройные, одна к одной, сосны. Дремучий бор окружил их со всех сторон. Родноверы посоветовали дружинникам спешиться и вести коней в поводу — ям и выворотней хватало на всем пути. Пешими в легких сумерках на хутор и явились.
Бабы выскочили навстречу принаряженными, как на праздник. Верослав, появившийся тут раньше с хорошей вестью, успел сообщить им все, что произошло в ущелье, еще и в подробностях. Встречали, как героев после славной битвы. Нарышка, хоть и еле сдерживался, чтобы не расплыться до ушей, с напускной сердитостью прикрикнул на них:
— А ну, мне. Кыш отсель. Разоделись тут, — и не вытерпел — разулыбался.
Верослав закрыл не потерявших радостного настроения баб широкой спиной:
— Слышь, атаман, мы сена в сарай натаскали — веди туда всех дружинников.
— Хорошо, — он привстал на цыпочки. — Так, мужики, давай к сараю. Там ночевать будем. Верослав покажи.
Колонна усталых воинов свернула к стоявшему в отдалении сараю. Верослав уже распахивал широкую дверь. Здесь же рядом Тугарин и Буслай скинули на траву серну и вытащили из-за поясов широкие ножи. Смагин окликнул Никиту:
— Пошли за водой сходим. Еще кого-нибудь возьми с собой, побольше принесем.
Дубинин тронул Пафнутия за плечо. Тот молча кивнул и, подхватив ведра, отправился за ними.
Ужин решили устроить на улице у костра. Тугарин с Буслаем проткнули выпотрошенную козочку насквозь старым копьем и пристроили над огнем. Мужики вытащили на улицу длинный стол и помогли бабам заставить его разнообразной снедью. Хозяин соседнего хутора Горлов тоже не остался в стороне от устройства пира послал двух сыновей домой, и они уже в сумерках вернулись нагруженные разными припасами. Да не одни: с ними увязались все остальные жители хутора — еще добрый десяток баб и старших детей.
За стол сели, не дожидаясь, пока дожарится козочка. Тугарин еще доводил мясо до готовности над огнем, а мужики и бабы уже начали пировать. Атаман ради такого дела выставил на стол бочку медовухи, встреченную одобрительным гулом.
Гор сидел в конце стола рядом с ведуном и, наблюдая за происходящим здесь, не мог отделаться от ощущения искусственности того, что происходило недавно на дороге. Вот Микола что-то важное объясняет Вавиле на пальцах. Тот не соглашается. Десятник начинает повторять то же самое, еще громче. Наконец Вавила стукает его по плечу и предлагает лучше выпить. Микола охотно протягивает кубок. Жена Вавилы Светозара живо рассказывает соседке — дородной Любаве какую-то очень интересную историю. Во всяком случае, та слушает, приоткрыв рот и забыв донести до рта кусок заливной щуки в ложке. Недалеко Любослав, внимательно внимает волхву, склонив серьезное лицо к столу. Кто-то из гораков напротив через стол заводит тихую протяжную песню, и Клёнка с Никитой пытаются ему подтянуть. И хоть получается плохо — слов, видно, не знают, но стараются. Кряж уже около стола: прыгает вприсядку — показывает, как надо плясать безусому варягу. Тот посмеивается и вдруг выдает таких выкрутасов ногами, что Кряж подтягивает шапку на затылок от удивления, а Верослав чуть не падает со скамейки от смеха. «Вот же нормальные люди сидят за столом, — думал Гор. — Что их разделило там, на дороге? А ведь могли и поубивать друг друга. За что погибли князь и воевода, про которого говорят все только хорошее? Те — на телеге? А ведь тоже могли сидеть рядом и тоже говорить, выпивать, спорить, доказывать что-то. Что это за непреодолимая сила, которая разъединяет неплохих, в общем-то, людей, стравливает их в смертельном бою. И, главное, зачем все это? Почему не жить мирно, как раньше жили. Как сейчас родноверы между собой живут? Ну, веришь ты в Исуса, верь, ради Бога. Почему есть люди, которые считают, что все должны тоже верить в него? Я вот не согласен с этой верой, считаю, что наша правильней, и что? Я теперь должен всех вокруг заставить насильно Исуса на Сварога поменять? Глупости какие. И ведь все понятно, как белый день, почему же тогда вражда идет по земле? Значит, кому-то это выгодно. Интересно, кому?».
