– Граф, как ты думаешь, может тебе самому обратиться к королеве? Я понимаю, что у нее не хватает времени на государственные дела, а тут вдруг Ласло со своими рудниками, но ведь в свое время она выручила тебя. Быть может Изабелла даст тебе хороший совет, как поступить в дальнейшем.
– А что, Балинт, я тоже над этим думал, ты только подтвердил мое решение поехать к королеве.
– Господа, а вы слышали, что с войсками Фердинанда в Темешвар прибыл капитан. Сегодня на главной площади под его руководством шел набор наемников в войска австрийского короля, – обратился Габор к соратникам, пытаясь сменить тему разговора.
– Кто такой, наверно из подданных Фердинанда? – спросил Ласло.
– А-а, я знаю этого негодяя, – ответил Балинт, – это же барон Вадаш, теперь он открыто служит королю Австрии. Кстати он был недругом барона Йо, предав его австрийским дворянам, как впрочем, и нас с господином Габором. Раньше он не мог себе позволить смело передвигаться по Трансильвании, а теперь его можно увидеть разъезжающим по всему княжеству. Если б вы видели этого выскочку, говорят, он лишился одной руки. Он всем хвастает, что потерял руку при осаде турками Будайской крепости, а я знаю, при каких обстоятельствах ему оттяпали левую руку.
– Интересно, где-то я уже слышал это имя, – сказал заинтересованно граф Ласло, – а, не важно, и где же он потерял руку?
– Я слышал от уважаемых людей, что семь лет назад он разыскивал разбойника Вашара и наконец, обнаружив его, решил взять в плен, да волей судьбы встретился с турками в ущелье Дьердя Дожа, тогда барон едва остался жив.
– Да, я тоже слышал об этом сражении, турки были разбиты подчистую, но и Вашар погиб в том бою. Пусть ему земля будет пухом, вот какие люди нужны Венгрии – бесстрашные, отчаянные.
– Ой, не криви душой граф, этот Вашар не добрался до твоей казны, сейчас ты по-другому бы вспоминал о нем.
– Пусть как угодно его называют, но я преклоняюсь перед храбростью этого гайдука, разбить столько турок…
– Да, в том бою он действительно показал себя как герой, а не как разбойник, – согласился Балинт.
– А ранее, разве он занимался только грабежами? В сороковых годах Вашар напал на отряд турок, гнавших пленных венгров в Турцию, это случилось в ущелье перед Дубровицей, – граф Ласло отстаивал доброе имя Андора, – да мало ли было таких случаев? А награбленные турками богатства? Разве Вашар к себе в карман положил?
– А то куда же? – возразил Габор.
– Одного ты не знаешь Габор, что некоторые дворяне получили часть своих сокровищ обратно и королева с Мартинуцци остались довольны влившимися в их казну деньгами.
– Между нами, Михал, – тихо обратился к нему Балинт, – тебе, откуда это известно?
– Я был посредником передачи кое-каких богатств.
Габор и Балинт были удивлены признанием Ласло.
– А теперь подумайте над тем, что турок в ущелье Дожа было больше, чем повстанцев, да еще против них барон Вадаш выступил. Как Вашару удалось разбить их всех?
– Верно, – поддержал графа Балинт, – видимо у Вашара была действительно отчаянная голова, да и его ватага не мирилась с трусостью. Но мне все-таки кажется, что гайдук не из патриотических соображений нападал на дворян и турок. Если ты граф Ласло считаешь, что Вашар герой, то почему он не поднял крестьян на восстание, как это сделал Дьёрдь Дожа? Вашар только и делал, что оставлял отметины трезубца на лбах турецких начальников и знатных трансильванских дворян, – обратился к нему Балинт.
– Многих дворян, угнетающих крестьян, давно пора поставить на место, я поддерживаю действия гайдука, – защищал граф Ласло имя гайдука Вашара.
– Михал, но ведь ты тоже состоишь в числе именитых дворян, – возразил Балинт.
– Душой я всегда с простыми людьми, а не с теми, кто ищет разные выгоды от Габсбургов и турок. А что касается Вашара: просто он не успел собрать всех обездоленных под свое знамя. Да вы и сами прекрасно понимаете, что одними силами крестьян невозможно противостоять Габсбургам и Сулейману, здесь нужно сплочение. Разве сражение под Мохачем не доказало, что армия без народа – это еще не войско. Если бы весь народ поднялся в тот год, то вдарили по туркам так, что у них отпало бы желание нападать на наши земли. Так что Балинт, отвечаю на твой вопрос, будь наши дворяне ближе к народу, то не пришлось бы Венгрии оплакивать своих витязей после жестокого сражения под Мохачем. И пока такие предатели и негодяи, как Вадаш прислуживают нашим врагам, нам остается безропотно соглашаться с тем, что крестьян Венгрии и Трансильвании не перестанут набирать в армию Фердинанда.
– Да граф, действительно, ждите скоро у себя этого «героя Вадаша», будет ваших мужиков под знамена Габсбургских королей нанимать, – мрачно произнес Габор.
«Плетью бы его встретить, а лучше всего саблей», – подумал Михал, но вслух сказал:
– Я не стану наниматься, чтобы защищать родную Трансильванию, я и так могу отдать за нее свою жизнь, чует мое сердце, что скоро господа мы с вами будем стоять бок о бок на одном бастионе.
Дворяне дружно закивали. Граф поднялся, поблагодарил за гостеприимство и пошел к воротам, где его в нетерпении дожидались солдаты и, только что подъехавшие с базара жена с сыном.
Выехав на коне за пределы Темешварской крепости, Михал пересел в коляску. Он видел, как сын Лайош с нетерпением хочет поделиться с ним своими покупками.
– Ой, что это у тебя такое красивое? – Михал протянул руку к игрушке.
– Пап, это мне мама купила.
– И как ты назвал свою куклу?
– Это не кукла, – засмеялся Лайош, – это же мадьярский герой Вашар Андор.
Отец удивленно раскрыл глаза и с вопрошающим видом взглянул на Этель.
– Михал, ну ты же видишь, что деревянный человечек одет в черный доломан и на голове у него шапка с перьями, вот только повязки на лице нет.
– А почему именно Вашар, а ни пастух?
– Потому что в руках у него игрушечная сабля, а не пастуший посох, – по-взрослому ответил сын.
– Нет, правда, почему вы решили, что он похож на гайдука Вашара?
– Михал, ну что ты привязался к ребенку, это продавец так назвал свою игрушку.
– Да нет, мои хорошие, я совсем не против его имени, пусть дети знают, что раньше жил такой герой.
Михал взглянул на серьезное лицо Этель и его насторожил ее взгляд, она смотрела на него, слегка прищурившись.
– Что? Я что-то не так сказал? Почему ты так на меня смотришь?
Жена оторвала взгляд от мужа и внимательно посмотрела на сына.
– Мам, ты чего? – спросил удивленный Лайош.
Этель позвала молодого командира стражников:
– Гергей, возьми к себе на коня Лайоша, нам с графом Ласло нужно побыть вдвоем.
Михал еще больше удивился, не понимая настроения жены и ее просьбе, на время убрать из коляски сына.
Сев вполоборота к графу, Этель загадочно начала:
– Идем мы себе по базару с Лайошем, высматриваем, покупаем, вот так и дошли до рядов, где лошадьми торгуют, да утварью всякой конской. Сын игрушечную лошадку разглядывает, а я высматриваю, где же отстали сопровождающие охранники и вдруг, вижу: Лайош наш уже на другой стороне стоит и за рукав чужую женщину держит.
Михал молчал и удивленно смотрел на жену, терпеливо ожидая, чем закончится ее рассказ.
– Но смотрю, одежда-то на сыне совсем другая, поворачиваю голову, а Лайош в трех шагах от меня…
Этель замолчала.
– Ну-ну, продолжай, – в недоумении произнес граф.
– Я послала слугу, чтобы он справился, кто эта женщина с мальчиком, а заинтересовало меня, что он, как две капли воды похож своим лицом на нашего Лайоша…
Этель снова замолчала.
Теперь уже Михал нетерпеливо заерзал на сидении.
– И что? Слуга узнал, кто эта женщина?
– Да узнал – это была графиня Жомбор!
– Что?! Графиня Жомбор! – переспросил Михал, – Этель, что ты хочешь этим сказать?
– Михал, подожди, не кипятись, я ведь не обвиняю тебя в измене, но такое сходство мальчика с нашим сыном, невольно заставило меня призадуматься.
– Этушка!! Да ты что такое говоришь, чтобы я! Да с графиней Жомбор! Извини, но мне кажется, что ты все надумала.
– Хорошо, я допускаю природное сходство, но почему именно это случилось с той женщиной, которая была у тебя в плену?
– Ах, вот оно что! Ты подумала, что я взял ее силой, пока она находилась у меня в тюрьме. Да понимаешь ли ты, что для меня в тот момент, ты была дороже всего на свете. И еще, запомни раз и навсегда, я никогда в своей жизни ни одну женщину не брал силой.
– А лаской и любовью? – не стесняясь, открыто спросила Этель.
– Ты у меня была, есть и будешь единственной моей желанной и любимой. Этушка, неужели ты мне не веришь?!
– Всегда верила и даже мысли не допускала, а как увидела мальчика рядом с графиней, у меня от плохого предчувствия сердце сжалось. Михал, разве можно допустить такое сходство, повторяю тебе, они как два брата-близнеца.
