Посол посмотрел на изнемогавших от жары и еле бредущих по сыпучему песку римлян:
— Позволь заметить, проконсул, Сурена ведет тебя по узкой полосе пустыни. Немного севернее в том же направлении идет отличная дорога. Там ты найдешь воду, продовольствие, свежих лошадей. Холмистая местность весьма удобна для твоих пеших легионов и затруднит действия конницы парфян, если они решатся на внезапное нападение. Чтобы проследить за Суреной, достаточно выслать по его следам небольшой отряд всадников. Собственно говоря, Сурена сам заинтересован во встрече с тобой.
— Довольно, посол, я не нуждаюсь в твоих советах. А своему царю передай: у меня нет на него времени, но позже я приду в Армению и рассчитаюсь за предательство.
Следующий день не принес никаких изменений. Все тот же нестерпимый зной и унылый пейзаж: песчаные барханы, редкие кустики верблюжьей колючки, ящерицы, змеи, скорпионы. Вот только сил у легионеров Красса с каждой пройденной милей становилось все меньше и меньше. Животные, лишенные воды, начали падать на песок, и никакая сила не могла их поднять. Менее брезгливые ветераны, сражавшиеся ранее в африканской пустыне, добивали лошадей и пили кровь из ран.
— Марк Лициний, — обратился Гай Кассий к проконсулу Сирии, — через несколько дней мы останемся без конницы.
Красс промолчал, нервно покусывая пересохшие губы.
— Мы упустили время, воины и животные истощены, — вновь заговорил Кассий. — В таком состоянии мы не можем вступить в битву с парфянами. Посмотри на трупы лошадей, на свое войско, изнемогающее от жажды и жары. Мы уже в ловушке. Еще несколько дней — и парфянам останется только завершить то, что уже наполовину сделала пустыня.
— Ганнибал с африканцами перешел покрытые снегом и льдом Альпы. Римскому легионеру должно быть стыдно отступать перед песком и солнцем, — произнес Красс, впрочем, без особой уверенности в голосе.
— Прими предложение армян, пока еще не поздно, — продолжал Кассий, пропустив мимо ушей историческое сравнение Красса. — Если не желаешь признать свои ошибки перед армянами, поверни на юг. Всего один переход отделяет нас от богатых городов, источников воды и пищи, всего, в чем нуждается смертельно уставшее войско. Легионеры отдохнут, а потом, если пожелаешь, продолжи преследование Сурены. Впрочем, лучше обрати взор на беззащитные Ктесифон и Селевкию, и тогда вы поменяетесь местами — Сурена сам будет лететь за тобой через пустыни и леса.
— Мы скоро настигнем Сурену, — стоял на своем Красс. — Он тоже идет через пустыню и испытывает те же страдания, что и мы.
— Лошади парфян привычны к жаре, а верблюды целыми неделями могут обходиться без воды. Ты настигнешь Сурену лишь тогда, когда он этого захочет. Посмотри на навоз от парфянских лошадей: он высох так, словно лежит здесь целую вечность.
Для убедительности Кассий поддел ногой кучку. Та закружилась в воздухе, следуя порыву ветра. На головы римских военачальников посыпалась труха.
— Ты встретишь врага, отдохнувшего и полного сил, — подвел итог Кассий.
— Абгар утверждает, что скоро начнутся оазисы, где мы сможем отдохнуть и пополнить запасы воды. Так что силы римлян и парфян сравняются, а числом и мужеством мы их превосходим.
— Почему ты так веришь проклятому арабу?! — в сердцах воскликнул Кассий и ушел прочь.
Абгар тем временем скакал на своей маленькой неприхотливой лошаденке и подшучивал над уныло бредущими римлянами.
— Вы, должно быть, воображаете себя шагающими по родной Кампании? Тоскуете по воде ключей и ручьев, по тени деревьев, по термам и тавернам? Вы печалитесь о трудностях пути, забыв, что переступили границы арабов и ассирийцев!
Араб так увлекся, что не заметил, как к нему приблизился Гай Кассий.
— Какой злой дух привел к нам тебя, сквернейшего из людей?! — накинулся на него квестор. — Какими зельями и приворотами соблазнил ты Красса? Зачем ты увлек войско в глубь пустыни, вынудил нас идти путем, приличествующим скорее разбойничьей шайке или кочевникам, чем римскому военачальнику с армией?
Застигнутый врасплох араб потерял дар речи, но лишь на мгновение.
— Твои слова обидны и несправедливы, о доблестный римлянин! — начал оправдываться лукавый варвар. — Однако я понимаю, что виной тому непривычная для вас жара и утомительный переход через пустыню. Позволь заметить, вы сами на совете приняли решение преследовать Сурену, сами избрали этот путь…
— Не появись ты, римляне пошли бы другим путем. Так что учти, любезный друг Помпея, если через сутки я не увижу ничего более интересного, чем песок, можешь прощаться с жизнью. Тебя не спасет ни Марк Лициний Красс, ни даже Помпей Великий, если он свалится с неба.
— В таком случае моя жизнь вне опасности. Приглядись внимательнее, доблестный римлянин: впереди виднеется темное пятно. Через два часа пути оно превратится в цветущий оазис. Я часто останавливаюсь в этом селении, когда пересекаю пустыню. Там мы найдем воду, пищу и кров, там возьмем верблюдов взамен павших лошадей.
Действительно, вскоре вдали замаячили верхушки пальмовых деревьев. На радостях легионеры принялись бездумно расходовать остатки воды, выданной на весь день. Они пили до изнеможения, а некоторые поливали голову и тело.
В это время к проконсулу приблизились разведчики, уже побывавшие в селении. Военачальник выслушал их с хмурым видом и приказал:
— Беречь воду!
Его слова передали всей колонне, и легионеры послушно спрятали походные баклаги, но большей части римлян уже нечего было беречь.
По мере приближения к оазису росла тревога воинов Красса. Вместо обещанного рая их встречали еще кое-где дымящиеся груды пепла. Легкий ветерок носил в воздухе неприятный запах разлагающейся плоти.
Римляне бросились к ближайшим колодцам. С каждым шагом отвратительный запах тления становился все сильнее и сильнее.
— Проклятье! — вскричали легионеры. — Они засыпали колодцы падалью!
Воины расположились на пепелище, теснясь под пальмами. До заката оставалось еще несколько часов, но ни приказы, ни просьбы Красса не смогли поднять людей. Безысходность, разочарование, равнодушие к планам своего военачальника и смертельная усталость царили в лагере римлян.
— Марк Лициний, не лучше ли дать отдохнуть легионам сейчас? Смотри, многие уже спят. А ночью, когда в пустыне холодно и спать невозможно, продолжим движение, — посоветовал Гай Кассий.
— Не воспользовались бы темнотой парфяне, — колебался Красс. — Я представляю, каких бед может наделать даже небольшой отряд, если нападет на растянувшееся на многие мили войско.
— Парфяне панически боятся темноты и никогда не воюют после заката солнца. Ночью у конницы не будет никакого преимущества перед пешими легионерами. А если мы вышлем вперед сильную разведку, то будем в большей безопасности, чем днем.
Красс согласился с доводами не по годам умудренного квестора и последовал примеру своих легионеров.
Среди ночи римский лагерь разбудили сотни рожков. Начавшие замерзать легионеры безропотно подчинились их призыву и привычно выстроились в колонну. Звездное небо и яркая луна помогали делать это спокойно и без суеты. Чтобы облегчить путь своим воинам, Красс разрешил сдать в обоз все снаряжение кроме оружия.
Остаток ночи не принес каких-либо неожиданностей. Первую половину дня легионы также провели в пути. Воины еле волочили ноги и проклинали небесное светило, которое так любили и боготворили в Италии и успели возненавидеть всей душой в Месопотамии.
Около полудня показался новый оазис, и войско, не сговариваясь, начало сворачивать к нему. Разведка уже сообщила, что их ожидает еще худшая картина, чем в предыдущем селении. Даже пальмы парфяне безжалостно вырубили, но люди упорно тянулись к клочку еще недавно обжитой земли. Легатам стоило большого труда уговорить своих подчиненных не тратить напрасно время и продолжить путь.
На глаза Кассию попался Абгар.
— Проклятый араб! Где наконец обещанные вода, верблюды и кров?!
— Если парфянам пришло в голову уничтожить эти жемчужины пустыни, в чем же моя вина?
— Твоя вина мне известна, и за нее ты заплатишь сполна!
Рука Кассия потянулась к мечу. Это движение заметили арабы и поспешили закрыть своими телами предводителя.
— Ты напрасно гневаешься, доблестный римлянин. Скоро вашим неудобствам и мукам придет конец. Если вы поспешите, то уже сегодня к вечеру достигнете края пустыни и выйдете к реке.
В тот день римляне так и не увидели обещанную реку. Задолго до вечера они совершенно выбились из сил, и Красс был вынужден разбить лагерь. Все повторилось, как и в предыдущие сутки.
Ночью во время подъема Красс вышел в черном плаще, а не в пурпурном палудаментуме римского военачальника. На легионеров это произвело тягостное впечатление. Наконец Октавий взял на себя смелость посоветовать сменить наряд.
