Лес вдали отливал голубизной. Спали звери и птицы. Почти ни один живой звук не нарушал дикого покоя.
Амвросий во сне почесал отлежанное плечо. Снились мальчику тревожные сны. Снилось будто мертвые авары из недавнего боя ожили, крадутся к люльке годовалого брата. Скрипели их зубы. Падали страшные тени. Подымаясь, убитые кони. Ржали тревожно. А он безуспешно искал лук или дротик. Не находил. Дрожала и крестилась Ирина. Хотелось закричать но не было сил: кругом все тонуло в черной тишине леса.
– Сейчас бы рыбки испечь… Ох мать моя так умеет…
– Брось это. Не томи, черт в твоем брюхе.[135]
Вестогор поднялся с бревна. Подошел к воротам. Потрогал дубовый засов. Покрутился, разминая спину.
– Чего не сидится? – крикнул ему часовой с башни.
Раньше всех двинулись на юг всадники Ждана. С ними был и Валент. Под его начало отдали молодых готов. Следом за ними тайно, посреди ночи выступил пеший отряд Рывы. В низовье Смеющейся горы он соединился с тремя сотнями легковооруженных просян. Серьезные гарнизоны оставили склавины лишь в важных крепостях. Раненых и подростков решено было удержать здесь: в одной из малозначимых горных крепостей.
– Так будет надежней, – сказал Рыва на военном совете. Сложил сильные руки на могучей груди.
– Верно. Одно дело в засадах хорватов и аваров истреблять, другое дело в открытую драться. Пусть тут и будут! – поддержали рыжебородого хмурые вожди.
– Если авары навалятся, так хоть польза выйдет. Юные бойцы тут легко отобьются, – утвердительно выпятил растопыренные пальцы отважный Алавив. Поднял гордо беловолосую голову.
Недобрые вести принес склавинам накануне совета гонец из городища Магуры. Многое отныне менялось в войне.
Оранжевым кругом выглянуло солнце. Защебетали первые птицы. Кончалось темное время Чернобога. Двуглавое чудовище Ящер выплюнуло светило одной пастью, чтобы вновь проглотить его на закате другой. Так повелел сам Чернобог. Таков был вечный порядок мира.
Светодив улыбнулся рассвету. Потер колени. Спросил:
– Чего умолк, Вестогор? Куда все наши подались? Ну?
– Нечего тебе знать! Ушли и все.
– Хватит таиться. Не слышит никто. Мне то скажи? Тебе, что наш старшина говорил? Ну! Не темни, брат. Он тебе родич или кто?
– Потому и молчу…
Амвросий почувствовал, что просыпается. Холода не ощущалось. Замерз только кончик носа. Мальчик потер его горячим кулаком. Спрятал под синий плащ. Глаза открывать не хотелось. Надоедливые голоса воинов отогнали неприятные мысли. Забылось тревожное сновидение.
Вестогор откашлялся. Сплюнул на землю. Отвел глаза.
– Чего стережем? А? – входил в азарт Светодив. Щипал свою дикую бороду. Усмехался игриво: день радовал его, ласкал приятным покоем предстоящего сна.
– Ну, чего пристал то? Тайна это разве?
– Давай рассказывай, не томи. Не слышит никто, спят все.
– Ладно, – с деланной обидой протянул стражник. Начал, разминая руки: – Только ты никому… ни единого слова чтоб не сказал… Перуном клянись!
– Да разорвет меня гром!
Амвросий прислушался.
– Беда, брат. Вроде как авары с юга хотят на нас двинуться. Там теперь основная война будет. Всегорд ополчение племен подле озера Судеб собирает. Оттуда дальше двинутся. Может к городу Магуры пойдут. Больше мне не известно.
– Слышал? – шепнул другу Идарий.
– И ты не спишь… – удивился юный римлянин.
– Да, чего там… Все понял? Тихо!
Светодив хрустнул суставами. Расправил плечи. Бросил в огонь несколько веток. Сухолом затрещал в огне. Пламя ожило. Поднялось.
– Чего распаляешь?
– Мерзну… Может стар стал?
– Вон, молодые то спят себе. Петухами не пробудишь. Они вон даже в домах ночевать не хотят, а ты все мерзнешь… Всю ночь мерз и теперь что ли, согреться не можешь. Гляди, солнце то уже поднялось…
Ковыляя подошел другой часовой. Зевнул. Поправил ленточку стягивающую длинные русые волосы. Спросил высоким голосом:
– Отсидели свое?
– Отсидели, – вздохнул Вестогор. – Теперь и ты день посиди. Смотри чтобы порядок был, а то у тебя вчера двое сами в лес ходили. Мало ли… Вдруг хорваты поблизости сидят…
Идарий разбил яйцо. Задрал голову. Принялся пить. Амвросий взял из корзины пару сырых яиц. Стукнул одно об стол. Соскреб разбитую скорлупу ногтем. Проколол дырочку в пленке. Потянул с наслаждением прохладный белок.
– Уходить надо, – сказал Идарий. Вытер рот широким рукавом. – За Рывой пойдем. Слышал, что Вестогор сказал? К нашим доберемся, тогда повоюем, а тут все лето зря просидим. Оружие у нас есть. Драться мы умеем. Нечего в горах отсиживаться, когда кругом авары.
Юный римлянин постучал скорлупой о дерево. Выпил молча. Отпил квас из глиняной крынки. Икнул от колющей горло кислоты.
В темной землянке ребята были одни. Воздух пах сыростью. За толстой стеной поднималось солнце, накаляло землю и небо. Новый жаркий день был впереди.
– Что скажешь?
Амвросий поскреб обветренный нос. Он не боялся без позволения оставить товарищей, чтобы нагнать отряд Рывы. Он был готов к новым сражениям. Он опасался их, но и желал их. Ему все больше хотелось быть взрослым, ощущать себя воином. За прошедшие месяцы рука стала тверже, а глаз острее. Он хорошо стрелял из лука. Рыва не единожды хвалил его за меткость. Но все было непросто. Многое предстояло еще обсудить. Оба друга с самого рассвета ждали этой беседы.
– Если бы нас оставили в важной крепости, то грех был бы покинуть своих. Но авары сами не сунутся сюда, – заговорил римлянин. Голос его звучал весомо.
Идарий кивал. Глаза его неотрывно глядели вперед. Падавший из дверного проема свет освящал его лик лишь наполовину. Мальчик загорел и обветрился не меньше Амвросия. Все повадки его сделались совсем взрослыми, мужскими.
– Тайно не уйдем. Ночью совсем не уйдем. Надо днем.
– Днем, – согласился сын кузнеца. – Ночью ворота стерегут. Нас просто как щенков переловят. Как переловят так и запрут, а там и побить могут. Я руку Светодива знаю. Тяжелая рука, не кулак, а палица.
«Все так», – в мыслях согласился юный римлянин.
– Значит что? – Идарий взял новое яйцо. Стукнул острым концом об стол. Выпил одним глотком. Запил перекисшим квасом.
– Без товарищей не уйдем. Надо чтобы нас хоть десяток набрался. Иначе кто нас выпустит? Свои же и остановят, те кому в крепости милее отсиживаться.
– Таких много, – печально сказал Идарий.
С улицы послышались голоса.
– Смотри, уже совсем прогорело. Погаснет огонь, самого разжигать заставлю! Как тогда кашу варить будем? Ну? Знаешь ты? Сварог видит: сердишь ты меня! – бранился мужской голос.
– И разожгу. Чего проще? Дай поем сперва, – отозвался Вторяк.
Послышались шаги. В дверном проходе появился племянник князя. От былой полноты не осталось у него и следа. Только щеки сделались еще круглее.
– Яйца сосете? – сказал он. – Мне то оставьте. А?
– Бери, не жаль! – ответил Идарий.
Вторяк присел на лавку. Посмотрел на товарищей снизу вверх. Разбил первое яйцо. Чмокнул, глотая. Разбил второе. Отпил кваса.
– Тебе не надоело? Сидим и сидим тут… – осторожно начал Амвросий. – Смотри, все воюют, а мы здесь за оградой прячемся. Какой прок тут торчать? Спать только – это ведь не жизнь!
– Да… – пропыхтел Вторяк. – Заботы все невоенные… Наскучило!
– Что делать станем? – Идарий опустился на лавку. Протянул руку. Нащупал новое яйцо. Посмотрел в глаза племянника князя.
«Если Вторяк с нами уйдет Всегорд сразу простит. Даврит племянника очень любит, а против князя никто не пойдет», – угадал мысли друга Амвросий. Хотелось верить, что все так и будет.
– Так что делать? – насупился Вторяк. Выпил четвертое яйцо.
– Наши куда ушли, знаешь? – спросил юный римлянин. Сел рядом. Луч света упал на его густые каштановые пряди.
Вторяк поморщился. Посмотрел сперва на сына кузнеца, а потом на римлянина. Он начал понимать о чем идет речь. Идарий достал из-под рубахи свой амулет с ликом Перуна.
– Мы для чего клятву давали? Для чего Громовержец благословил нас на подвиги? Для чего? Чтобы мы тут все лето просидели, пока на равнину авары пробираются?
– Как на равнину!? – вскочил Вторяк.
– Куда воины ушли, как думаешь?
– Может в другую крепость ушли, а потом сюда вернутся…
Амвросий засмеялся:
– Никто сюда не вернется.
– Возле священного озера Судеб теперь главные наши силы собираются. Там и пешие и конные – все. Оттуда воевода Всегорд на юг идет. Там война будет. Может на Дунае, а может и за ним. Из Византии много воинов придет. Сам Даврит придет. Вот где битва будет! Вот где добыча и слава!
«Мастер же ты выдумывать», – мысленно сказал другу Амвросий.
– Откуда знаешь? – распалился Вторяк.
– Мы ночью во дворе спали. Слышали, как часовые шепчутся.
Племянник Даврита сердито наморщил лоб. Помотал головой как молодой бычок.
«Согласится», – подумал Амвросий.
