— А ведь сейчас еще весна, — сказал он. — Когда ты уехала из Галасарны, мне показалось, что на нашем острове вновь наступила зима. И вот опять пришла весна. Тебе дана странная власть менять для меня облик мира. Я никогда не верил в колдовство, а теперь верю. Это — колдовство жизни. Когда я увидел тебя на вилле Тимона, ты была нареченной другого. Я встретил тебя на лестнице. Сначала я увидел твои сандалии, а потом — лицо, и ты показалась мне обыкновенной девушкой, возможно даже умной, несмотря на то что ты уронила шарф и мне пришлось сбегать за ним. Но когда я в то утро уходил с виллы, ты прошлась со мной по террасе. Ты посмотрела мне в глаза и засмеялась. И наверное, в это мгновение что-то произошло, я вернулся домой другим человеком, не понимая, что со мной случилось и почему. Я шел тогда по дороге и видел, слышал, чувствовал весну. Камешки пели у меня под ногами. А теперь еще хуже. Твоя власть стала такой грозной, что стоит мне приблизиться к тебе, как что-то сжимает мне горло и я лишаюсь способности думать.
Они стояли лицом друг к другу, и Гиппократ увидел, как по ее щекам и шее разлилась краска смущения. Она отвернулась.
— Погляди! — воскликнула она. — Вон Ктесий.
Мальчик бежал к ним по песку, и они увидели, что он горько плачет. Дафна опустилась на колени и крепко его обняла.
— Я думал, ты уехала, — всхлипывал он, пряча лицо в складках ее туники. — И я остался совсем один… Не бросай меня… Вот если бы матушка вернулась…
Дафна нежно прижимала к себе малыша и плакала вместе с ним. Потом она посмотрела на Гиппократа.
— Ведь прошло только пять дней, как он потерял… Только пять дней со времени пожара.
Чтобы успокоить Ктесия, она запела песенку Эзопа про зайца и черепаху с припевом: «Тише едешь, дальше будешь». А когда мальчик наконец перестал плакать, она сказала:
— Скоро добрый раб-педагог будет каждый день водить тебя из нашего дома в школу, и ты вместе с другими мальчиками научишься читать. А когда ты вырастешь, то станешь асклепиадом и поможешь Гиппократу нести факел.
Ктесий выпрямился, глядя па Гиппократа. Дафна хотела было вытереть его чумазое личико, но он отстранился.
— А мне можно нести факел?
— Конечно, — с улыбкой ответил Гиппократ. — Я думаю, у тебя это может получиться.
— А зачем этот факел?
— Факел? О, это просто Эврифон рассказал нам историю.
— Нет-нет, — перебила Дафна. — Расскажи нам, чего бы ты хотел достичь в медицине, расскажи словами, понятными и ему, и мне. Я тоже хочу узнать это. Если Ктесий не во всем разберется, я ему потом объясню.
Гиппократ нерешительно сказал:
— Я попробую. Видишь ли, истина ждет нас, запечатленная в трудах природы. Она ждет, чтобы ее открыли и в природе людей, и в природе всего сущего. Она запечатлена и в природе болезней. Я хочу, чтобы мои ученики научились вместе со мной наблюдать действие природы и болезни, чтобы затем прийти к познанию. Это наука, наука познания природы. То, что мы сумеем узнать таким способом, и будет истиной. Но постижение природы идет очень медленно, а больные не могут ждать. Проверять разные способы лечения, сравнивая их между собой, значит подвергать больного опасности. Поэтому врачи обычно выбирают самый легкий путь и руководствуются только догадками прошлого. Они уничтожают самую возможность открытия нового, говоря: «Это сделали боги, а это сделали злые духи». Этот путь — путь безделья. Следуя ему, не надо ни думать, ни искать.
— Разве ты не понимаешь, Дафна? — спросил Ктесий. — Гиппократ хочет идти с Арете по трудной дороге, по дороге сильных.
Дафна улыбнулась и кивнула, но Гиппократ посмотрел на мальчика с удивлением.
— Ты так хорошо запомнил историю, которую я рассказал тебе в книгохранилище?
Ктесий гордо кивнул.
— По этой дороге шел Геракл. На такой дороге нам обязательно понадобится факел.
— Да, конечно, — ответил Гиппократ.
Он умолк и невидящими глазами посмотрел на залив, не замечая игры солнечных лучей на Карийском берегу. Когда он вновь заговорил, Дафне показалось, что он обращается к другим врачам, отделенным от него бесконечным пространством, а может быть, и временем:
— Жизнь коротка, путь искусства долог, удобный случай скоропреходящ, опыт обманчив, суждение трудно. Людские нужды заставляют нас решать и действовать. Но если мы будем требовательны к себе, то не только успех, но и ошибка станет источником знания. И так мало-помалу истина будет открыта, и те, кто занимается нашим искусством, обретут мудрость.
Древнегреческие исторические термины и мифологические имена
Агора — место народных собраний в городах древней Греции.
Акрополь — возвышенная укрепленная часть древнегреческого города.
Амфитеатр — расположенные полукругом уступы, на которых размещались зрители в древнегреческом театре.
Ареопаг — высший судебный орган в древних Афинах.
Арес — бог войны.
Архонты — высшие должностные лица в древнегреческом государстве,
Асклепиады — врачи в древней Греции, якобы ведшие свой род от бога врачевания Асклепия; асклепейон — храм Асклепия.
Геката — повелительница теней в подземном царстве, богиня призраков и ночных кошмаров.
Герма — четырехгранный столб, завершенный скульптурной головой или бюстом.
Гетера — в древней Греции незамужняя женщина, получившая разностороннее образование и ведущая свободный образ жизни.
Гидромель — напиток из разведенного водой меда.
Гимнасий — общественное здание, в котором юноши занимались атлетическими упражнениями, а также философией, литературой и т. п. Гимнасиарх — человек, заведующий гимнасием.
Гинекей — женская половина греческого дома.
Дионис — бог вина, веселья и виноделия.
Каламус — перо, изготовленное из остро заточенной тростинки.
Кентавр — мифическое существо, представлявшее собой полулошадь-получеловека.
Кратер — большая плоская чаша, в которой смешивали вино с водой.
Крон — один из древнейших греческих богов, отец Зевса, свергнутый им.
Оксимель — напиток из меда, разведенного уксусом.
Палестра — место для гимнастических и атлетических упражнений.
Панкратион — спортивное состязание, сочетавшее в себе элементы борьбы и кулачного боя. Участники его назывались панкратиастами.
Парасанг — персидская мера длины, около 5 километров.
Пеплос — верхняя женская одежда.
Перистиль — обнесенный колоннадой внутренний дворик греческого дома.
Пифия — жрица-прорицательница в храме бога Аполлона в Дельфах.
Приап — бог садов и полей; также бог чувственных наслаждений.
Софисты — древнегреческие просветители, придававшие особое значение искусству спора.
Стадий — греческая мера длины, равная примерно 180 метрам.
Таламус — главная спальня в древнегреческом доме.
Талант — самая крупная денежная единица в Греции, около 25 килограммов серебра.
Танатос — бог смерти.
Триера — древнегреческое гребное судно, чаще военное, с тремя рядами весел.
Хитон — широкая накидка.
Хламида — мужская и женская верхняя одежда.
Цикута — ядовитое растение. В древней Греции сок цикуты давали выпить приговоренным к смерти преступникам.
Экус — комната для приема гостей.
Элизиум — поля блаженных; место, куда, по древнегреческим преданиям, попадают после смерти души добродетельных людей.
Эпиталама — свадебная песня, исполнявшаяся на брачных торжествах.
Эфебы — греческие юноши от 18 до 20 лет, проходившие обязательное военное обучение.
Ятрейон — помещение для приема и лечения больных.
Великий Гиппократ, современник Софокла и Еврипида, Фидия и Поликлета, прославленный врач, лечивший Демокрита и Эмпедокла, справедливо считается основоположником современной медицины. Его высоко чтили Сократ и Платон, а знаменитый римский врач Гален считал его своим учителем. Но сохранившиеся биографические сведения о нем отрывочны и неточны.
Имя знаменитого грека окружено множеством легенд. Его родословную начинают с бога-исцелителя Асклепия (Эскулапа), сына Аполлона и нимфы Коронис. Гиппократу приписывают большое количество трудов, хотя его авторство в отношении многих из них не может быть надежно установлено: все труды сохранились лишь в копиях и переводах, и нет ни одной рукописи, подписанной Гиппократом. Однако сам факт, что еще в глубокой древности о Гиппократе сложилось представление как о враче-философе и одновременно враче-гражданине, ученом-медике, впервые провозгласившем естественное, а не божественное происхождение болезней и выдвинувшем новые, основанные на детальном обследовании общего состояния больных принципы лечения, позволяет видеть в его образе олицетворение новой эпохи в медицине, зародившейся в наиболее блестящий период развития эллинской культуры. Самое же замечательное, быть может, заключается в том, что лишь очень немногие из великих деятелей древней Эллады смогли сохранить в такой степени свой авторитет до нашего времени, как Гиппократ. Данное им клиническое описание многих болезней вот уже более двух тысяч лет считается образцовым, так же как и его понимание врачебного долга и отношение к больному.[23]
