— Он живет в Мексике уже несколько лет и весьма осведомлен в здешних обстоятельствах. Мне было интересно послушать его, для сравнения, не сгущает ли Эустакио Баррон краски. Увы, добряк Деппе отнюдь не в восторге от правления тех, кто гордо называет себя республиканцами. Казнокрадство, по его словам, приобрело невиданные размеры. И Санта-Ана сам подает пример безнравственности — склонностью к роскоши, к бесконечным любовным приключениям, привычкой свободно залезать в случае нужды в государственный карман. Года три назад он присвоил себе все таможенные пошлины, собранные в порту Веракрус, и воодушевленные его примером мздоимцы всех мастей почувствовали себя вполне вольготно. Таможенники здесь, как говорят, первые контрабандисты, а судьи — первые нарушители закона. Простолюдины совершенно бесправны. Здесь ничего не стоит бросить невинного человека в тюрьму, чтоб дать ему возможность откупиться за полсотни или сотню пиастров. Ежели, конечно, его родные найдут такие деньги. Дошло до того, что простой народ с тоской вспоминает времена испанского владычества, когда порядка было больше.
— А вся эта разруха отчего? Нет денег? — простодушно спросила Лизонька.
— Отчего же еще?! Казна разграблена. Бюджет страны несбалансирован: говорят, что расходы в два раза превышают доходы. Деньги занимают и у своих же богачей под огромные проценты, и у иностранных держав. Англичане, рассказывал Деппе, дали займ, но на условиях закупки на эти деньги второсортной амуниции и вооружений, оставшихся после битвы при Ватерлоо. Свои же заимодавцы требуют под залог кредитов государственное имущество или таможенные пошлины. Единственная отрасль хозяйства, которая как-то держится на плаву, это горнодобывающие предприятия, в основном серебряные рудники. Но они теперь большей частью в руках англичан, хотя и немцы, как признался Деппе, проявляют к ним интерес. В беседе с консулом Барроном тот упомянул, что и сам был в молодости убежденным республиканцем, но когда Мексика провозгласила себя республикой, от республиканского поветрия излечился и ныне советует приезжать сюда всем, подверженным таким заболеваниям, дабы поскорее от них избавиться.
Из окна экипажа открылось столпище людей на окраине города. Собравшиеся ремесленники и крестьяне увлечением наблюдали за схваткой двух бойцовских петухов. Слышались азартные крики делающих ставки.
Поле боя усыпали вырванные разъяренными соперниками перья, кое-где виднелась на земле кровь.
— Говорят, Санта-Ана, — рассеянно уронил Врангель, — тоже большой любитель такого зрелища и даже в военных походах возит с собой клетки со своими любимцами — бойцовскими петухами. Он и сам, кажется, характером и всеми действиями похож на гонористого, франтоватого петуха. Буду лишь счастлив, если в Мехико мне доведется встретиться не с ним, а с каким-либо другим руководителем республики.
Наступил черед вице-консула Александра Форбса проявить гостеприимство по отношению к русским гостям. На обед в их честь были приглашены сотрудники консульства и некоторые из проживавших в Тепике иностранных купцов и предпринимателей.
Желая развлечь гостей перед трапезой, хозяин дома показал свою коллекцию морских раковин и металлических руд, которую собирал все время, пока жил в Мексике. Редкие раковины отражали неравнодушие Форбса к красотам южных морей. Собрание же руд выдавало и практический склад ума пытливого англичанина.
— Вот эти экземпляры, — любовно говорил Форбс, передавая гостям тяжелые куски породы, — чистое железо, а в этих, как видите, весьма богатое содержание меди. А этот камешек — разве не чудо? — так и испещрен серебром. А вот и образец золотой руды. Только, пожалуйста, леди, поосторожнее: он довольно тяжел.
— Серебро, вероятно, с севера? — полюбопытствовал купец и натуралист Фердинанд Деппе.
— Не только с севера, — гордо ответил Форбс. — Серебряные и золотые руды у меня представлены почти из всех мексиканских провинций.
— Эта коллекция руд — просто хобби? — со светской улыбкой спросил Врангель.
— И да, и нет, — серьезно ответил Форбс. — В свое время наш первый посол в Мексике Генри Уорд, размышляя о том, как поскорее помочь экономике страны выбраться из разрухи, обратил внимание на горнорудную промышленность. Для ее восстановления стоило привлечь британский капитал. Тогда посол и отдал распоряжение всем консульским работникам изучать минеральные богатства страны, собирать образцы пород и представлять свои заключения относительно целесообразности разработки того ли иного месторождения. Итак, сначала было задание, а впоследствии оно переросло и в хобби.
— Говорят, — опять подал голос Деппе, — что недавно открытое месторождение серебра в местечке Фрезнильо оказалось самым богатым в Мексике. По слухам, еженедельно там добывают этого благородного металла на пятьдесят тысяч пиастров.
— Да, это так, — подтвердил Форбс. — Санта-Ана объявил этот рудник собственностью государства. Да только на нужды республики, или точнее ее чиновников, остается лишь пятая часть. Основные же денежки текут в большой карман «спасителя нации».
Тема корыстолюбия, затронутая во время осмотра коллекции, вновь, как в симфоническом произведении, возникла, сменив тональность, за обеденным столом. После нескольких бокалов вина она зазвучала гневно, с обвинительным пафосом. Одна из дам, жена американского купца, вспомнила, как беззастенчиво ведет себя в столице сестра Санта-Аны, торгуя высокими должностями в правительстве. И за каждую должность, в зависимости от предоставляемых ею возможностей для мздоимства, определена своя такса.
Упоминание о сестре «спасителя нации» заставило разговориться и супругу Александра Форбса, даму, отличавшуюся не столько миловидностью, сколько сверканием крупного бриллианта, вправленного в серебряное колье на ее шее.
— А вы помните, — чуть не с восторгом воскликнула она, — эту жуткую историю с убийством швейцарского консула и разоблачением виновных — банды, которой, как оказалось, руководил некий полковник, адъютант вице-президента Баррагана? Кажется, его звали Мигель. И он, как открылось суду, был любовником сестры Санта-Аны. Могла ли она допустить, чтобы его повесили? Никогда! И вот судья, раскопавший всю эту грязную историю, умирает от отравления. Полковник оправдан другими стражами порядка и закона. А на виселицу, чтобы успокоить общественное мнение, отправляют двух рядовых членов банды. Вот таково здесь правосудие!
— А женская любовь поистине творит чудеса! — с иронией заключил Форбс.
И тут же стали дискутироваться шансы Санта-Аны добиться победы над мятежниками в Техасе, и кто-то из мужчин меланхолично заметил, что, может, будет и лучше для Мексики, если фактический диктатор потерпит поражение в боях с инсургентами. Как и повсюду в мире, поражений здесь не любят, и тогда-то правлению Санта-Аны уж точно придет конец, а в стране может возродиться демократия.
Баронесса Врангель, чья северная красота удостоилась комплиментов равно от мужчин и от дам, за столом изрядно скучала: она плохо знала испанский, да и английский понимала с трудом.
— Что их всех так возбудило? — спросила она мужа на обратном пути к приютившей их резиденции консула Эустакио Баррона.
— Они, Лизонька, — не без иронии ответил Врангель, — рассуждали о том, как трудно жить иностранцам в этой стране.
— Почему?
— Из-за обилия разбойников, больших и малых, которые обирают не только простой народ, но и иностранцев. И даже, говорят, — снизил он голос до таинственного шепота, — среди них есть люди из правительства.
— Они-то, большие разбойники, нам, по-моему, не страшны. А вот обычных я опасаюсь. До Мехико еще так далеко! — вздохнула Лизонька. — Не дай Бог нападут и на нас!
— Много ли с нас возьмешь? — усмехнулся Врангель. — Истинные разбойники предпочитают добычу покрупнее.
— Не знаю, как ты, милый, — пожаловалась Лизонька, — но я на этом приеме изрядно скучала. По-моему, все он такие чопорные и слишком увлечены политикой.
Врангель не стал ее опровергать.
Консул Баррон, как и обещал, выправил паспорт для дальнейшего путешествия. Накануне отъезда гостей Гвадалахару он уговорил Врангеля нанести визит вежливости начальнику местного воинского гарнизона полковнику Толеса.
Полковник, мужчина уже в годах, с отяжелевшим телом, с почтением принял русского визитера, представленного консулом самым лестным образом, и по подсказке того же Баррона настрочил короткое рекомендательное письмо своему коллеге — генералу в Гвадалахаре, возглавлявшему расквартированные там войска.
— На дорогах бывает неспокойно, — заметил полковник Толеса. — Если хотите, могу дать вам для охраны эскорт солдат. Да только вам самому придется оплатить их услуги, примерно триста пиастров.
