Сегодня Лука с утра был расстроен. Алексей перед спуском не дал даже чарки рому.
Но молодой помощник правителя не обратил внимания на его воркотню. Он достал подзорную трубу и тщательно оглядел долину. Никаких признаков людского жилья там не было.
Думаю, что до озера никого не встретим, сказал он алеуту.Места тут мало.
Алексей спрятал трубу и снова продолжал спускаться. Он даже не намекнул на то, чтобы сделать передышку, хотя видел, что спутники его устали, и у него самого дрожали руки и ноги. Все эти дни он был малоразговорчив, почти не шутил, заставлял Луку и Манука грести до изнеможения, вдвое больше работал сам, похудел заметно, оброс бородой.
После приезда испанцев и непонятного исчезновения Василия Алексей понял, что правитель не зря озабочен и что дружественное племя индейцев надо найти немедленно. Испанцы говорили вежливо, даже обещали от имени губернатора прислать лошадей и скот, но помимо губернатора есть и другие люди! Стоило посмотреть, как держался младший из посланцев. А главное, почему вице-король запрашивал о поселении? Не его здесь земля и не его забота!
Стояла осень, но на равнине и в горах было еще жарко. Небо оставалось синим и безоблачным, по-прежнему утром поднимался туман. Густые белесые волны затопляли всю низменность, клубились и нарастали, и только кое-где из них выглядывали утесы и вершины деревьев, словно утонувшие в ползущей мути. Пора дождей еще не наступила, хотя толком о ней никто не знал. В прошлом году Кусков был здесь летом, слышал, что дожди начинаются в ноябре. Сушь и жара проникли в ущелье, и каждый сорвавшийся камень поднимал тучу пыли.
За такую пыль Алексей принял и небольшое облачко, всплывшее вдруг на дальнем склоне. Серый дымок медленно пополз вверх и растаял, а потом, почти в том же самом месте, появился другой.
Индейцы! крикнул Алексей Луке и Мануку, спускавшимся шагов на пять ниже его.
Он вытащил подзорную трубу, но в этот момент неясный гул прокатился по каньону и ощутимо дрогнула скала. Колебание земли продолжалось не больше секунды, однако Алексей догадался о его причине.
Землетрясение! сказал он встревоженный.Огнедышащая гора!
Лука истово перекрестился, а Манук, припавший к камню, поднял голову.
Скорее вниз!
Теперь спускались они вдвое быстрее. Страх перед великой силой природы, ожидание нового толчка, быть может в десять раз значительней прежнего, погасили усталость. Под Мануком сорвался камень, они все трое на мгновение словно приросли к скале. Несколько раз в ожидании удара замирали среди расщелин. И только когда очутились в долине, почувствовали себя свободней.
Тут тебя, Серафима Пантелеевна, без мужика могло оставить, сказал Лука, все еще возбужденно оглядываясь по сторонам.А что, Лексей Петрович, гора сюда не рухнет, а?
Алексей тоже вздохнул с облегчением. О землетрясениях он слышал от Резанова, знал, что на японских островах они разрушают целые города и что огнедышащие горы есть и на этом берегу, но чувство беспомощности перед природой испытывал впервые. От молнии и бури можно укрыться в пещере или в лесу, от разбушевавшегося океана спасал берег, вода останавливала огонь. Здесь же рушились горы, падали камни, вода выступала из берегов, лопалась земля и огненная лава сжигала все на своем пути. Однако на ровном открытом месте все же безопасней, толчок не повторился, а кроме того, приятно было сознавать, что пришлось испытать явление, о котором до сих пор только слышал.
Ну, что б ты изведал, Лука, коли б сидел на одном месте?сказал он вместо ответа промышленному.Видишь, сколько на свете разных разностей!
Он снял шляпу, широким взмахом провел ею по воздуху. Усталое пыльное лицо его осветилось улыбкой, и вовсе несовместимым с бородой казался выгоревший от солнца, курчавый мальчишеский чуб. Глядя на него. Лука вдруг припомнил, как совсем немного лет назад этот вихрастый постреленок уговорил его взобраться на недоступную вершину Эчком, а когда промышленный сорвался с уступа, тащил его на себе вниз, и как Серафима укрывала их от гнева правителя.
С тобой навидаешься! сказал Лука и яростно поскреб бороденку.Тут всю землю прямо до пупа пройдешь.
В котловине они отдохнули, а затем решили идти вдоль речки, неширокой и быстрой, терявшейся в скалистом распадке. Еще спускаясь сюда, Алексей приметил, что за первой цепью утесов, перегородивших долину, горы отступали, как видно, образуя обширную впадину, а может быть, окружая озеро.
Так оно и оказалось. Едва путники, миновав котловину, обогнули нависшую над речкой скалу и, скользя по мокрым камням, выбрались из распадка, перед ними открылась просторная водяная гладь, окаймленная уходящими в небо хребтами. Это было горное озеро, но такое, какого ни Алексей, ни его спутники еще не видели. Отвесные гранитные стены, поросшие гигантскими соснами, лесистый берег, красные скалы и небо казались опрокинутыми в бездонную голубизну до того чистой и тихой была вода, ясен и неподвижен воздух. А тишина стояла такая, что гуденье реки лишь увеличивало заколдованное безмолвие.
Места!..сказал Лука с неожиданной торжественностью и, сняв свою войлочную не то шапку, не то шляпу, вытер ею лицо.
Алексей и Манук молчали. Потом вдруг алеут тронул Алексея за руку и указал на противоположный берег, сплошь поросший лесом. Над деревьями поднималась тонкая струйка дыма, еле приметная на фоне серых скал. А когда помощник правителя вгляделся пристальней, то увидел и с полдесятка узких туземных лодокпирог, вытащенных на береговую гальку. Очевидно, там находились индейцы, может быть те, которых они искали.
Однако погодим,сказал Манук, когда Алексей заявил ему об этом.Дым всегда одинаковый, лодки тоже, а люди неодинаковые.
Он предложил укрыться в лесу и, обогнув озеро, незаметно выйти к лодкам. Тогда можно будет узнать, какое племя тут кочует.
Алексей одобрил совет. Многие племена индейцев враждуют между собою и вместо дружеской встречи могут засыпать тучей стрел, а потом снимут скальпы. Об этом рассказывали испанцы и все корабельщики побережья. Стычки Алексей не боялся, но пока не выполнит поручения, он не располагал самим собою. Еще подростком он два дня с кучкой промышленных отбивался в Северном редуте от колошей, врасплох напавших на крепость. У него разорвало мушкет, и он, плача от бессилия и усталости, сам втащил на бруствер поврежденную каронаду и сбросил ее на головы диких. А потом прокусил руку рассвирепевшему зверобою, когда тот хотел добить раненого врага.
Лес был густой и старый. Гнилье и бурелом поросли кустарником, стволы деревьев и ветки переплетены лианами. Местами вершины образовывали такой плотный свод, что сквозь него не проникали солнечные лучи. Часто встречались столетние дубы с древней морщинистой корой, и все пространство вокруг было усеяно опавшими желудями. А возле одного такого дерева Алексей невольно остановился и от удивления даже присвистнул. По всей коре дуба, до самых верхних ветвей, были продолблены ямочки и в каждую из них заложен желудь. Это было сделано так тщательно и искусно, что дерево казалось одетым в своеобразный панцирь.
Птица,ответил Манук на недоумевающий взгляд Алексея.Дятел. На зиму готовит. Когда голодно бывает, индейцы очень радуются таким деревьям.
Действительно, вскоре послышался стук, и, обернувшись, они увидели на соседнем дубе большого черного дятла, старательно долбившего ствол почти у самых корней. Выше виднелись свежие отверстия, половина из них уже была заложена желудями. Запасливая птица продолжала свою работу, не обращая внимания на людей.
Ишь, божья тварь! не удержался Лука и от восхищения сгреб свою бороденку. Прямо тебе магазея. Ну и места!
Он подбежал к дереву и, спугнув дятла, принялся вкладывать желуди в заготовленные отверстия.
Алексей оторвал его от этого занятия. В другой раз он сам с удовольствием простоял бы здесь полдня, но сейчас нельзя было отвлекаться ничем посторонним. Он сердито приказал не шуметь и, поправив заплечный мешок, двинулся дальше. По его предположениям, до изгиба озера, где стояли лодки, оставалось около часа ходу.
Вскоре лес стал еще гуще, приходилось почти пролезать под сплетением ветвей и лиан, и некоторое время путники с трудом пробирались сквозь чащу. Потом деревья поредели, открылась небольшая поляна, и только Алексей ступил в высокую сочную траву, как на противоположной опушке кусты раздвинулись и на поляне показалась небольшая фигура индианки. Девушка еще не заметила русских, остановилась, чтобы оглядеться. Она была совсем голая, миловидная, смуглая, с длинными черными волосами, откинутыми назад почти до пояса. За плечами у нее была плетенная из травяных корней корзина, очевидно, для сбора желудей, поддерживаемая расшитой повязкой, охватывающей лоб.
Девушка жмурилась на солнце и не сразу увидела незнакомых людей. Но заметив, она несколько секунд глядела на них, словно на чудо, приоткрыв детский пухлый рот, затем повернулась и, мелькнув корзинкой, исчезла в кустах.
