Пилеат, то есть здешний аристократ. Кажется, в самом деле удача улыбнулась Максиму. Весело подмигнула Фортуна лукавым глазом, будто девка в таверне. Тиберий сделал знак своим: отряд захватить. Преимущество было на стороне Клавдия: лошади под ними свежие, а измотанные коняги даков едва переставляли ноги. К тому же женщины, дети…
Всадники Паннонской алы ринулись вперед, почти с места переходя в галоп. Прежде чем даки поняли, что на них нападают, двоих парней, не успевших даже обнажить фальксы, ссадили на землю.
– Бежим! – закричал пилеат и хлестнул коня.
Всадники-паннонцы ответили ревом. Один из них швырнул дротик. Раненый конь под пилеатом прянул в сторону, споткнулся, и всадник грузно опрокинулся на бок.
Мальчишки-подростки тут же спешились и схватились за сики – оборонять старика, – но их без труда обезоружили и связали. Клавдий мгновенно очутился рядом с поверженным даком, тот успел обнажить меч, хотя и сидел на земле – встать то ли сил не хватало, то ли, падая, он подвернул ногу. На груди его блеснула золотом массивная пектораль – кажется, с изображением Диоскуров. Разглядывать было некогда.
– Децебал! – крикнул кто-то из спутников Клавдия Максима.
Тогда эксплоратор наконец узнал царя. Низложенный правитель Дакии поседел, постарел, но не сумел измениться настолько, чтобы при встрече оставаться неузнанным.
Крик этот все и решил. Децебал отбросил меч, выхватил из-за пояса короткую сику и полоснул по горлу, кровь полилась на белую льняную рубаху, на золотую пектораль на груди.
– Лучше было бы взять живым – для триумфа, – вздохнул Тиберий Максим.
Тело Децебала медленно оседало на землю. Он верил: где-то в неведомом мире Замолксис приготовил для него непобедимое царство.
А Клавдий Максим соскочил на землю, положил тело царя поудобнее, приладил на поваленное дерево голову и, примерившись, взмахнул спатой.
Осень 859 года от основания Рима
Эск, Нижняя Мезия
Приск вернулся в Эск уже с первым снегом. Подошел к дому Урса, постучал.
Поначалу внутри никто не отозвался.
– Кориолла! – крикнул он. – Вы что там, уснули?
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появилась дородная тетка, низенькая, плотная, лет за тридцать, статью и зверским выражением лица похожая на борца-атлета.
– Чего тебе? – спросила тетка.
– Кориолла дома? – Приск огляделся, будто его посетили сомнения: не ошибся ли он. Впрочем, заплутать в немногих улочках канабы было делом сложным.
– Может, и дома, а может, и нет. Откуда мне знать?! – И, глядя на несчастно-глупое лицо Приска, расхохоталась.
Приск отодвинул ее и вошел. Сложнее всего было протащить мимо тетки объемистый кожаный мешок, она ни за что не желала посторониться. Центурион сделал шаг во двор и едва не сшиб крошечное существо, ковылявшее ему навстречу в рубашонке до полу.
– Флорис! – Центурион подхватил ее и прижал к сверкающей, но и царапающей детскую кожу лорике. Дитя ответило громким ревом. Приск растерянно отстранился, вытянул руки.
– О, боги! Ты ж ее напугал! – Кориолла подскочила, забрала девочку, потом тут же передала ее на руки подбежавшей Мышке и кинулась на шею Приску.
– Вернулся, вернулся, вернулся, – повторяла она как заведенная.
Он поднял ее на руки и понес в комнатушку на втором этаже. Знакомая деревянная лестница натужно скрипела под ногами центуриона.
– Как у вас тут дела? – спросил Приск, опуская Кориоллу на пол.
Что дела так себе, становилось сразу же ясно по скудной обстановке этого закутка.
– У меня долгов на триста денариев, – весело отозвалась Кориолла. – Но в долг еще дают. Все торговцы слышали о победе и огромной добыче.
– А, ладно! – Приск махнул рукой. – На долги плевать.
Он запер дверь за засов и выложил на стол перед растерянной Кориоллой столбики золотых ауреев.
– Награда Траяна. За службу. Знаешь, сколько здесь?
Она растерянно передернула плечами.
– Тысяча золотых. Но это не все. У меня есть письмо к банкиру Адриана, вексель на четыреста тысяч. Понимаешь, что это значит?
Кориолла смешно втянула голову в плечи и снова замотала головой.
– Что я возвращен в сословие всадников. И мы можем пожениться. Официально! Свадьбу сыграем. Готова?
– Когда? – ошарашенно спросила она.
– Ну-у… – Приск изобразил, что раздумывает. – Как только все наши будут в сборе. Подарки у меня на свадьбу есть.
О том, что в мешке у него лежало несколько золотых кубков из клада, он говорить не стал.
– А ты слышал, что Пятый Македонский легион из нашего лагеря будущим летом переводят? – спросила она. – На месте лагеря, говорят, будет город в статусе колонии…
– Слышал, – кивнул Приск. – Да только… Я больше не служу в легионе, Кориолла. Я отныне в сословии всадников, меня назначат префектом, еще не решено, куда. Может быть, в Первый легион Минервы, а может, и в наш – Пятый Македонский. А может, отдельную когорту дадут. А потом мы уедем в Рим. Будем жить в самом Риме. В Риме, Кориолла!
Он вновь привлек ее к себе и обнял так сильно, будто готов был задушить.
Виминаций
Тиресий рыскал среди клеток рабов в Виминации уже третий день. Каждый день новые лица – в основном юные, грязные, измученные. Торговцы покупали их оптом и увозили дальше на перепродажу, в основном в Аквилею.
Внезапно Тиресий остановился. Краем глаза увидел знакомую склоненную голову, спутанные белые волосы. Шагнул к клетке.
– Этот! – указал торговцу на мальчишку.
Гермий поглядел на сидящего на полу загона пленника.
– Двести денариев.
– Тессера[95]! – ответил Тиресий и вручил вольноотпущеннику бронзовую табличку.
Каждый из участников Дакийской кампании мог получить в награду раба из добычи. Но даки как рабы ценились очень низко, посему легионеры предпочитали получать у квесторов вместо тессер деньги. Тиресий свою тессеру взял.
Гермий глянул на тессеру, поморщился и махнул рукой:
– Забирай!
Паренька вытащили из клетки. Тот стоял понурившись, глядя под ноги. На запястье алели следы плетки – видать, парень слишком далеко вытягивал руки сквозь прутья.
– У меня твой Серый, – сказал Тиресий.
– Кто? – Мальчишка поднял голову. Судя по всему, за время плена болтать на латыни он научился.
– Щенок. Серый. Вымахал… Во! – Тиресий отмерил высоту от земли. Если судить по его жесту, можно было подумать, что за три месяца щенок превратился в теленка.
– Правда? Он у тебя? – У паренька вспыхнули глазенки.
– Правда, я еще тогда в Сармизегетузе его забрал. А брат твой здесь?
Мальчишка отрицательно закрутил головой:
– Его продали дней… – Он попытался отсчитать время по пальцам, но сбился. – Давно уже.
– Как тебя звать-то?
Паренек что-то пробормотал, но Тиресий так и не смог разобрать – что.
– Ясно, Фортунат. Я стану звать тебя Фортунат, договорились? – Он подтолкнул мальчишку к выходу с невольничьего рынка и оглянулся, будто опасался, что кто-то заберет у него раба.
* * *
Впереди было много событий – через год Гай Приск отправится в Рим, чтобы принять участие в триумфе, получит назад дом отца из казны, вернется в сословие всадников.
Пройдет еще несколько лет после триумфа Траяна, и в Риме Аполлодор Дамасский построит удивительный форум, чья мраморная колонна станет главным рассказчиком о победах римлян на Данубии-Истре. На один из фризов Аполлодор поместит плачущего над телом сына дака, старика, отирающего плащом слезы, – по рисунку, который сделал когда-то Приск в Сармизегетузе.
На месте легионного лагеря Пятого Македонского легиона вырастет один из красивейших городов провинции – колония Ульпия Эск. Прекрасный форум, базилика, храмы, термы.
Но город станет таким еще не скоро.
И впереди Рим ждет еще одна война – война Рима с Парфией.
Приложение I
Столица Дакии Сармизегетуза
Столица Дакии Сармизегетуза Регия располагалась на холме Грэдиште-Мунчелулуй высотой 1200 метров над уровнем моря (см. схему). Подход с севера по реке Апа-Грэдиште прикрывали крепости-близнецы Костешти и Блидару, с запада – крепость Пятре Рошие (Красная скала), с юга – Банита, с востока – Капилна, а также еще несколько более мелких крепостей и наблюдательных башен. Поблизости от Сармизегетузы находился город-крепость Фетеле-Альбе, расположенный на пяти основных террасах и нескольких более мелких (всего около тридцати).
Сама Сармизегетуза Регия состояла из целого кластера поселений – множество из которых располагалось на жилых террасах вокруг холма (за исключением разве что северного склона), крепости на вершине холма, окруженной стеной, построенной в технике Муреш Дакикус, а также сакральной зоны – которая располагалась к востоку от крепости. Крепость и сакральная зона были построены на нескольких террасах.
