– Я старший из глав семей всего рода. Кроме того, мы тщательно обсудили этот вопрос внутри фамилии и приняли согласованное решение.
– Хорошо.
Клавдий позвал секретаря, которому дал несколько поручений, обменялся с Титом Потицием словами прощания и проводил его из комнаты. Когда они вдвоем вышли в прихожую, Клавдий увидел Кезона и широко улыбнулся. Кезон убедился, что седые волосы и седая борода Потиция под стать его старческому голосу, а его тога явно видела лучшие дни. Старик бросил на Кезона мимоходный взгляд, потом вдруг остановился и уставился на него.
– Я знаю тебя, молодой человек? – спросил он.
– По-моему, мы не знакомы, – ответил Кезон.
– Позволь мне представить тебе Кезона Фабия Дорсона, – сказал Клавдий, – молодого человека с прекрасной головой на плечах. Он помогает мне строить новую дорогу и акведук. А это, Кезон, почтенный Тит Потиций, глава фамилии Потициев.
– Одна из древнейших фамилий, – сказал Кезон просто из любезности.
– Мы оставили свой след в городе в его ранние времена, – сказал Потиций. – Теперь настал черед новых фамилий, таких как Фабии. И я уверен, молодой человек, что ты приумножишь славу своего рода. Но должен сказать…
Он всмотрелся в Кезона, прищурился и покачал головой.
– Ты напоминаешь одного человека – моего кузена Марка, который умер несколько лет тому назад. Да, ты вылитый Марк в молодости. Поразительное сходство, даже голос тот же. Интересно, не можем ли мы состоять в родстве? Я не припоминаю браков между Потициями и Фабиями в последние годы, но может быть…
– Думаю, что нет, – сказал Кезон отрывисто. – Совершенно уверен, что никаких семейных связей между нами нет.
– Кезон, у тебя лицо красное, как черепица на крыше! – заметил Клавдий.
– Мне жарко, – буркнул Кезон. – Должно быть, из-за вина, которое я выпил в доме Квинта.
– Ну что ж, значит, это сходство – простое совпадение, – сказал Потиций, по-прежнему не сводя глаз с Кезона.
Наконец он опустил взгляд, но как раз тут и наткнулся на фасинум, который висел на шее Кезона. В то утро Кезон решил надеть его в честь своего обручения.
– Что это? – спросил Потиций.
Кезон отступил, раздраженный пристальным вниманием старика.
– Это фамильное наследие. Прославленная весталка Пинария подарила его моему деду в день обретения им права на тогу. Но ты, надо думать, видел фасинумы и раньше.
– Подобные безделушки обычно делают из дешевого металла, а не из золота. А этот, похоже, имеет расправленные крылышки – весьма необычно! Однако почему он кажется таким странно знакомым. Да, я уверен, он пробуждает какие-то воспоминания, но о чем? – Потиций почесал голову.
Кезона этот старик начинал не на шутку раздражать, но тут Клавдий ловко взял Потиция под руку и направил его к прихожей.
– Я уверен, тебе не терпится попасть домой, чтобы поделиться с семьей успехом твоего предложения, – сказал он. – Прощай, Тит Потиций. Раб у дверей выпустит тебя наружу.
– Прощай, цензор, и благодарю тебя!
Старик взял руки Клавдия и пожал их. Прежде чем повернуться и уйти, он бросил последний любопытствующий взгляд на Кезона и его амулет.
– Неприятный тип, – заметил Кезон, после того как Потиций ушел.
– Малость не в себе, но безобидный, – отозвался Клавдий.
Кезон наморщил нос:
– Ему кажется, что мы в родстве.
Клавдий пожал плечами:
– Я сам с ним в родстве, правда отдаленном. Эта связь восходит к ранним временам республики. Дочь самого первого Аппия Клавдия вышла замуж за Потиция, но этот малый оказался изменником и сражался против Рима вместе с Кориоланом. Долгое время наши семьи враждовали. Но все это осталось в далеком прошлом, а нынче Потиции переживают столь трудные времена, что впору им посочувствовать. Но давай, Кезон, поговорим о более приятных вещах! Если я не ошибаюсь, ты пришел поделиться хорошей новостью.
Кезон рассказал ему о своем обручении, и Клавдий тут же велел подать вина. За чашей Кезон и думать забыл о встрече с Титом Потицием.
* * *
– Какая просторная прихожая! – заявила мать Кезона, войдя в переднюю дверь маленького дома на Авентине.
– Матушка, это не прихожая. Здесь вообще нет прихожей. Это жилая комната.
– Как? Только одна эта комната?
– Конечно нет. Есть сад в центре дома…
– Этот маленький участок дерна под той дырой в крыше?
– И есть еще одна задняя комната, которая служит и кухней, и кладовой для провизии. Позади нее находится спальная каморка для рабов. Хотя, сдается мне, мы вряд ли заведем больше, чем по одному рабу на каждого: и тем-то придется спать друг на друге.
– Что ж, я думаю, обставить этот дом не составит большого труда!
В сорок лет Герминия все еще была привлекательной женщиной, но у нее была привычка кривиться, портившая ее внешность.
– Но, вообще-то, тебе вряд ли стоит переселяться из фамильного дома в такое тесное жилище.
– Глупости! – заявил отец Кезона. – Кузен Квинт сделал очень щедрый свадебный подарок. Не каждая пара новобрачных может провести свадебную церемонию в собственном доме. Его, конечно, нужно слегка приспособить…
– Я надеюсь, что Галерии эта задача придется по душе! – сказала Герминия.
– Больше всего мне нравится его расположение, – заявил Кезон.
– Авентин? – Герминия скорчила особо неприятную гримасу. – Хорошо еще, что хотя бы на северном склоне.
– Пойдем, посмотришь, какой вид открывается из окна. Осторожно, здесь расшатавшиеся половицы. – Кезон распахнул ставни. – Впечатляет, правда?
– Я вижу большое скопление крыш, – с сомнением пробормотала Герминия.
– Нет, матушка, посмотри туда, между теми двумя домами, – указал Кезон.
– Ах да! Можно углядеть верхнюю часть акведука, этого уродливого сооружения, которое Клавдий навязал городу.
Отец Кезона прокашлялся:
– У нас еще много дел, жена.
– И правда! Мне нужно составить список гостей.
– Тогда, может быть, нам пора идти?
– Я останусь на некоторое время, если вы не против, – сказал Кезон.
– Хорошо.
Герминия поцеловала сына в лоб и выплыла из комнаты.
Отец Кезона ненадолго задержался и постучал ногой по незакрепленным половицам.
– Не беспокойся, сынок. Мы найдем деньги, чтобы привести дом в порядок.
– Ты забываешь, отец, что у меня есть собственный доход. Клавдий платит мне весьма щедро.
– Я полагаю, что платит тебе государство. Цензор лишь назначает тебе жалованье.
– Конечно, отец. Может, тебе лучше поторопиться, а не то матушка рассердится.
Кезон остался один. Язвительные замечания его матери не поколебали его приподнятого настроения. Боги улыбались ему. Работа у Аппия Клавдия была более увлекательной, чем когда-либо. День свадьбы приближался. А подарок родича Квинта – свой дом в таком-то возрасте – не только удивил, но глубоко тронул его. Он вспомнил один из любимых афоризмов Клавдия и произнес его вслух: «Каждый человек – архитектор собственной судьбы».
Кезон посмотрел в окно на дальний акведук.
– Если это так, то я, похоже, и в самом деле прекрасный архитектор!
– Я уверен в этом, – произнес голос у него за спиной.
Кезон развернулся. Должно быть, его отец не закрыл дверь. Посередине комнаты стоял старик в поношенной тунике. Несколько мгновений Кезон таращился на него, потом наморщил лоб.
– Тит Потиций?
– Значит, ты не забыл меня.
– Боюсь, что так. Что тебе нужно?
– Тон у тебя очень грубый, молодой человек. Так не обращаются к старшим, особенно к старшему родственнику.
– О чем ты говоришь, старик?
Кезон расправил плечи и задрал подбородок, но ощущение у него было такое, будто он тонет.
– Нам с тобой есть о чем потолковать, Кезон.
– Мне так не кажется.
Потиций склонил голову набок и присмотрелся к нему.
– Сегодня ты не надел фасинум.
Кезон коснулся пустого места на груди.
– Я ношу его по особым случаям.
– Ты знаешь, откуда он взялся?
– Весталка Пинария подарила его…
– А раньше? Ты знаешь, откуда он взялся у нее?
– Нет. Но я знаю, что он очень древний.
– Это правда, древний, как сами Потиции.
– Ты о чем толкуешь, старик?
– Я старейшина всего рода Потициев, не только глава фамилии, но и хранитель традиций, семейной хроники и истории. Квинт выполняет такую же функцию у Фабиев – хранит обрывки пергамента и записи о том, кто на ком женился, как звали их отпрысков, кто чем занимался, когда и как. Наши семьи очень старые, и наши предки совершили множество дел – великих и малых, замечательных и ужасных. За всем не уследишь! Порой мне кажется, что было бы облегчением, если бы все мы обратились в прах, чтобы остальной мир забыл о нас и продолжал заниматься своими делами, как будто нас никогда и не было.
– Навряд ли Квинт Фабий придерживается того же мнения.
Потиций издал каркающий звук, который Кезон принял за смешок.
– Рискну предположить, что ты прав. Но представь, что он должен знать! Семейный хроникер в курсе всех тайн. Он знает то, о чем никто не должен говорить, – таинственные смерти, дети, рожденные вне брака, бастарды, прижитые от рабынь…
