— Наверное, Берти удалось достичь некоторого успеха, — сказал Альберт, — раз мы слышим хвалебные отзывы от разных людей. Однако Берти и мы обязаны этим полковнику Брюсу. Я думаю, что он должен получить какое-нибудь вознаграждение за свой труд.
— Я поговорю с лордом Пальмерстоном, — сказала я. Реакция лорда Пальмерстона меня поразила.
— Полковник Брюс, ваше величество! К полковнику это не имеет никакого отношения. Успех поездки — это успех принца.
— Принц-консорт считает, что принц Уэльский справился с возложенными на него обязанностями настолько хорошо только благодаря дисциплине, введенной полковником Брюсом. Мы думали, что орден Бани… Лорд Пальмерстон поднял брови и медленно покачал головой.
— Я хочу, чтобы люди, которые хорошо потрудились, получали вознаграждение, — сказала я.
— Я также, мэм. Получить вознаграждение должен принц. Это его личный успех. Я не думаю, что правительство вашего величества склонно раздавать незаслуженные награды. Я не думаю, мэм, что правительство согласится наградить полковника.
Иногда лорд Пальмерстон мог быть почти дерзок, но при этом имел такой беспечный, легкомысленный вид, что было невозможно на него рассердиться.
— Ваше величество должны гордиться принцем, — продолжал он.
— Я очень рада, что он имел успех.
— Несмотря на полковника Брюса, — добавил лорд Пальмерстон вполголоса.
Я знала, как он упрям. Полковнику Брюсу не удостоиться награды. Меня это только слегка разочаровало. Альберта это задело сильнее. Но я искренне радовалась тому, что Берти достиг успеха самостоятельно.
Триумф Берти был недолговечным. У него снова начались неприятности. Несомненно, во время поездки он наслаждался свободой, и теперь его не прельщала мысль браться снова за работу.
Он попался в проделке, которая очень встревожила Альберта. Он сбежал от полковника и решил посетить Оксфорд. Это означало, что сначала он отправился бы в Лондон, а оттуда в Оксфорд. К счастью, этот план был вовремя раскрыт. Полковник Брюс телеграфировал во дворец, и, когда Берти прибыл в Лондон, там его ожидал экипаж, который доставил его во дворец. Бедный Альберт был сильно расстроен от столь легкомысленной проделки Берти. Он был уже слишком взрослый, чтобы его наказывать, но Альберт был намерен принять крутые меры. Было множество совещаний и обсуждений. Наконец мы решили, что в Кембридж он не вернется.
Нужно было дать ему почувствовать армейскую дисциплину. Его послали в Карэ-Кэмп в Ирландии. Викки нанесла нам второй визит, на этот раз с Фритцем. Мы много времени посвятили обсуждению будущего Берти и возможных невест для него. И говоря о Берти, мы вдруг поняли, что очень скоро наступит очередь и Алисы! Милая безмятежная Алиса! Я не хотела терять ее, но я знала, что это неизбежно. Викки, во всяком случае, была счастлива с Фритцем, хотя, как мне казалось, не очень ладила с родственниками мужа.
В ту осень я чувствовала себя очень хорошо. Балморал был прекрасен, и находиться там было всегда большой радостью. Но меня беспокоило здоровье Альберта. Даже будучи больным, он не позволял себе отдыхать. Но в Балморале ему всегда становилось лучше. Я любила собирать гостей на берегах Ди и в том году пригласила двести человек. Нас посетил дядя Леопольд, и с ним приехал принц Луи Гессен-Дармштадтский с братом. Я заметила, что принц Луи и Алиса заинтересовались друг другом.
Викки написала, что она снова беременна. Мы с мамой обе находили, что это было слишком рано.
— О Боже, — вздохнула я. — Я надеюсь, что она не последует моему примеру. Девять раз я вынесла это испытание. Альберт был доволен, хотя и беспокоился о Викки.
— Тебе никогда не понять, что значит это испытание для женщины, — сказала я ему с раздражением.
Мое раздражение объяснялось бесконечными волнениями — о беременности Викки, о муже для Алисы, о Берти и больше всего о здоровье Альберта.
К нашей радости, мы вскоре узнали, что Викки благополучно родила девочку, которую назвали Шарлоттой. Альберт сказал, что мы должны поехать навестить ее.
— Мне так хочется увидеть Германию еще раз, — сказал он грустно.
Мы взяли с собой Алису. Она была такая милая девочка, всегда спокойная и услужливая — идеал дочери. Мне ее будет не хватать, когда она выйдет замуж.
Викки была здорова, и дети прелестны. Ручку маленького Вильгельма тщательно скрывали, а в остальном он был чудесный ребенок, крепкий, красивый и очень умненький. Девочка уже вышла из «лягушиного состояния», которое я так не любила даже в собственных детях, и была очаровательна.
Викки выглядела счастливой, и Альберт был рад снова побывать на родине: Мы посетили Розенау, где он с удовольствием рассказывал Алисе о своем детстве. Но он был очень печален, поскольку его мачеха, которую он очень любил, недавно умерла.
— Что ж, к этому мы все приходим рано или поздно, — проговорил он философски.
Мы встретили герцога Эрнста и Александрину. Альберт стремился как можно больше времени проводить с братом. Теперь, оглядываясь назад, я думаю, у него было предчувствие, и он желал мысленно пережить вновь каждый момент своего детства.
В один из дней нашего пребывания в Германии произошел ужасный случай. Я радовалась, что узнала обо всем, когда все закончилось благополучно. Альберт ехал в открытом экипаже, запряженном четверкой, и вдруг лошади понесли. Кучер не мог Ничего сделать, и лошади мчались прямо к железнодорожному переезду. Альберт, всегда сохранявший хладнокровие, понял, что времени терять нельзя, и выскочил как раз перед тем, как экипаж врезался в шлагбаум. Кучер оказался зажатым и не в состоянии двинуться, а Альберт лежал на земле без сознания. К счастью, двум лошадям удалось выпутаться и они вернулись в конюшню, так что помощь подоспела вовремя.
Меня не было в этот момент, а когда я вернулась, мне тут же сообщили о происшедшем. В панике я бросилась в спальню Альберта. У него были ссадины и ушибы на лице, он лежал в постели, явно потрясенный падением.
Так удачно получилось, что с нами был Штокмар, с которым мы встретились в Саксен-Кобурге. Он немедленно занялся Альбертом и сказал мне, что повреждения не настолько серьезны, как он первоначально опасался. Кучер пострадал значительно больше, а одну из лошадей пришлось пристрелить.
Я была в ужасе. Несчастья могут поразить нас каждую минуту! Я благодарила Бога за спасение Альберта. Он быстро поправился, и мы могли провести день его рождения в Розенау, что доставило нам большое удовольствие.
Альберт и Штокмар проводили много времени вместе; я смеялась над ними, говоря, что они обсуждали свои недомогания так же заинтересованно, как генералы, составлявшие планы военных действий. Альберт взглянул на меня печально.
— Милое дитя, — сказал он, — я надеюсь, что ты будешь счастлива. Это прозвучало странно, и только позднее я поняла — он знал, что его ожидает.
Луи Гессен-Дармштадтский приехал к нам еще раз. Узнав его чуть ближе, я решила, что он подходит для Алисы. Да и он ей явно нравился. Я заметила, что у нее было несколько интимных разговоров с Викки, которая разъяснила ей обязанности женщины в супружестве. Интересно, показала ли ей Викки одно из моих писем, которое я послала ей вскоре после рождения Вильгельма.
В нем я писала: «В природе мужнин всегда есть некоторое презрение к нашему бедному жалкому полу — потому что иначе его не назовешь, так как мы, несчастные создания, рождены для удовольствия и развлечения мужчин. Даже дорогой папа не вполне свободен от этого недостатка, хотя он этого и не признает…»
Что ж, быть может, зная все, мы все же идем на это, как готовилась поступить моя милая Алиса. Я убедила Альберта поговорить с Луи, и оказалось, что молодой человек был бы очень рад жениться.
— Он рассудителен и умен, — сказала я. — С ним легко иметь дело. Он уже почти стал членом семьи. Мне нравится его загорелое обветренное лицо. Я придаю большое значение внешности, но это отнюдь не необходимое условие.
Альберт взглянул на меня, по своему обычаю, с нежным упреком и сказал, что, по его мнению, препятствий нет никаких ни с одной из сторон.
В тот вечер у нас были гости, но я заметила, как Луи и Алиса о чем-то очень серьезно разговаривали. Я подошла к ним, и Алиса прошептала:
— Мама, Луи просил меня стать его женой. Могу я просить вашего благословения?
Я ласково ей улыбнулась и прошептала, что сейчас этот разговор неуместен. Мы поговорим попозже.
Альберт был со мной, когда я послала за Алисой и Луи. Мы сказали юной паре, как мы рады за них. Это был очень счастливый вечер.
Мне никогда не забыть тот март. Мама была нездорова. У нее образовалась опухоль под мышкой, и сэр Джеймс считал, что она не поправится, пока опухоль не удалят.
Операция была сделана, и мы думали, что она поправляется, когда вдруг услышали, что она сильно простудилась. Сэр Джеймс сообщил нам, что ее состояние внушает опасения. Альберт и я тотчас же отправились во Фрогмор.
