С большим усилием она оттолкнула его, и хотя он все еще держал ее в своих объятиях, их лица уже не были рядом.
— Вы наглый дурак! — воскликнула она. — Неужели вы думаете, что я взяла бы вас в любовники? Неужели вы думаете, что вы просто должны были ворваться в мою комнату и оскорбить меня, чтобы я стала умолять вас о покровительстве? Вы, должно быть, сошли с ума, лорд Рутвен. И если вы не уберете от меня ваши руки, я закричу и позову на помощь. Я расскажу господину Линдсею, что вы сделали … что вы сказали мне.
Он не отпускал ее; он Снова схватил и прижал ее к себе, и она почувствовала, как его лицо плотно прижалось к ее лицу. Она попыталась схватить его за волосы, но он только дико засмеялся.
— Разве я многого прошу? — прошептал он. — Я освобожу вас. Я прошу только немного любви.
— Моя любовь никогда не будет принадлежать вам, лорд Рутвен.
Она вырвалась из его объятий и побежала к двери. Он оказался там раньше ее, преграждая ей путь.
— Вы ведете себя как скромная девственница, — недовольно произнес он. — Вся Шотландия знает, что это не так.
Лицо Марии стало ужасно бледным, и ее трясло от гнева.
— Я любила мужчин, — спокойно сказала она, — и мужчины любили меня. Я никогда не предлагала себя ради выгоды, милорд Рутвен. Вы ошиблись. Вы посягнули на личную жизнь королевы, а не какой-то проститутки. Сейчас же уходите. Хорошо, если я больше никогда вас не увижу. Тогда мне будет легче забыть ваше поведение этой ночью. Вам будет трудно, если я, сбежав из этой тюрьмы, припомню это.
Она выглядела так величественно, что Рутвена охватил ужас от содеянного. Он принялся извиняться:
— Простите меня, ваше величество. Боюсь, моя любовь к вам оказалась сильнее разума.
— Уходите, — сказала она. — И если вы хотите доставить мне удовольствие, держитесь от меня подальше.
Он поклонился и вышел, а она прислонилась к двери; ее сердце бешено колотилось, и она все еще дрожала. Она с трудом добралась до постели и легла.
Она думала: «На сей раз мне удалось усмирить его, но ведь могут быть и другие?»
Джейн и Мари в будущем должны спать в ее апартаментах. Иначе она никогда не будет чувствовать себя в безопасности от посягательств тех, кто должен охранять ее.
«Я должна бежать, — сказала она себе — Должен быть кто-то, кто поможет мне… без таких условий, какие предъявил Рутвен».
Мария в полудреме лежала в постели. Джейн спала у нее в ногах, а Мари на настиле на полу. Она не объяснила им причины, почему настояла на этом, но они догадались, что ее потревожил чрезмерным вниманием кто-то из мужчин этого дома; теперь они считали это неизбежным, поскольку ее красота восстанавливалась вместе с ее здоровьем.
Внезапный взрыв разорвал тишину. Джейн и Мари вскочили, вскрикнув от изумления, потому что комната озарилась красным светом.
Королева села в постели, откинув назад свои пышные волосы.
— Шотландские горцы пришли освободить свою королеву! — воскликнула Джейн.
— Неужели? — возбужденно произнесла Мария; а когда она поднялась с постели и Джейн подбежала к ней, чтобы помочь ей одеться, послышался еще один взрыв.
Мари оказалась у окна. Небо ярко светилось, а в воздухе стоял запах дыма. Возле озера горел огромный костер, и она увидела людей около него — солдат с пиками и алебардами.
Затем снова раздался взрыв.
— Это салют в замке, — сказала она. — Что это значит?
— Кажется, ваше величество, — предположила Мари, — они празднуют какое-то великое событие.
— Я должна знать что, — настаивала Мария.
Она подошла к двери своей камеры; часовой, стоявший за дверью, тотчас повернулся к ней, и она спросила:
— Кажется, празднуется какое-то великое событие. Я бы хотела знать, что именно.
Человек опустил глаза к ее ногам в бархатных тапочках, которые выглядывали из-под ее халата. Было что-то оскорбительное в его манерах, чего он даже не пытался скрывать.
— Коронация короля Шотландии, — ответил он ей. Он был в плохом настроении, потому что не мог принять участие в празднестве; он должен был оставаться у этой двери и охранять узницу. «А кто она такая? — спрашивал он себя. — Просто шлюха, если верить слухам — шлюха и убийца». Ему отказано в удовольствии, которым наслаждаются его приятели, — и все из-за нее.
Правда, он вполне прилично выпил вина, которое принес ему один из приятелей, а напившись, почувствовал себя парнем хоть куда, и его все больше раздражало то, что он должен охранять эту женщину.
— Коронация короля Шотландии, — ошеломленно повторила Мария.
— Именно так я и сказал, — грубо ответил солдат.
Мария не слышала шагов на лестнице, и она была поражена, когда голос произнес:
— Ты забыл, что обращаешься к королеве!
Взглянув вверх, она увидела юного Дугласа — того, с честными глазами и с искренним, открытым лицом. Солдат слегка изменил позу, а молодой Дуглас продолжал:
— Стой по стойке смирно, когда королева обращается к тебе.
Солдат повиновался. Молодой человек шагнул вперед и поклонился.
— Ваше величество, я надеюсь, вас не оскорбили недостаточным почтением.
— Я уже привыкла к такому обращению с тех пор, как вошла в этот замок, — ответила она.
— Тогда я прошу прощения за всех, кто не вел себя с достаточным почтением по отношению к вам, ваше величество.
Она улыбнулась, а молодой человек сказал солдату:
— Ты можешь присоединиться к твоим друзьям. Я подежурю вместо тебя.
— Сэр, — начал солдат, — мне приказали…
— Теперь приказываю я. Иди и присоединись к пирующим.
— Если вы возьмете на себя ответственность…
— Я беру.
Солдат отдал честь и ушел. Мария взглянула на молодого человека и снова улыбнулась. Он не приближался к ней, а стоял, глядя на нее, как будто не был уверен, не сон ли это. Властные манеры, которыми он воспользовался, обращаясь к солдату, исчезли. Сейчас он казался очень юным.
— Благодарю вас, — произнесла Мария. — Теперь я меньше чувствую себя узницей.
— О… моя самая прекрасная королева… если бы только я мог сделать что-либо, лишь бы помочь вам!
— Вы уже кое-что сделали.
Он разочарованно пожал плечами.
— Мне бы хотелось доказать вашему величеству…
— Пожалуйста, расскажите мне, что происходит.
— Они празднуют коронацию вашего сына в Стирлинге. Они называют его королем Шотландии Джеймсом VI.
— Этого следовало ожидать. Я подписала свое отречение… со шпагой, приставленной к горлу!
— Как они посмели! — прошептал он.
— Они осмеливаются на многое, когда уверены, что им нечего бояться. Я одна, без друзей и нахожусь в их власти.
— У вас есть друзья, ваше величество.
— Кто вы?
— Джордж Дуглас… к вашим услугам… сейчас и до конца моих дней.
— Благодарю вас, Джордж Дуглас. Сегодня я усну более счастливой, зная, что в этих стенах у меня есть такой друг.
Тогда он подошел к ней и, опустившись перед ней на колено, поднял край ее платья и поцеловал его.
— Поднимитесь, Джордж Дуглас, — сказала она. — Если кто-нибудь узнает, что вы — мой друг, они насторожатся. Они не хотят, чтобы у меня были друзья.
— Во мне вы имеете друга, который готов умереть ради вас.
— Странно, но я могу поверить вам после столь краткого знакомства. Я прожила всю жизнь среди льстецов и обманщиков. Мужчины говорили, что умрут за меня, но когда фортуна отворачивалась от меня, они оказывались кем угодно, только не моими друзьями. Сколько вам лет?
— Восемнадцать, ваше величество.
— По-моему, это не слишком много. Мне еще нет двадцати пяти, но я кажусь себе ужасно старой. Именно опыт старит нас, а я уже так много испытала в жизни.
— Ваше величество, с того момента, как вас привезли в замок, я мечтал служить вам. Если у вас есть какое-либо желание или поручение…
— Есть только одно, чего я желаю больше всего: покинуть это место.
— Я бы с радостью отдал жизнь, чтобы исполнить это желание.
— Спасибо. — А затем мягко повторила — Я верю вам.
Они ненадолго замолчали, глядя друг на друга, и после недавней сцены с Рутвеном, ее потянуло к этому молодому человеку сильнее, чем это могло бы произойти при иных обстоятельствах. На нее бросали так много выразительных взглядов, что она воспринимала восхищение как должное. Уж сколько времени она помнила страстные взгляды мужчин, желавших ее. Она научилась использовать мужчин в своих интересах; но взгляд этого юноши напомнил ей первого мужа, Франсуа, короля Франции, ставшего ее покорным и обожающим рабом с того дня, как они встретились, когда им обоим было по шесть лет. Она почувствовала огромное желание вернуться в те счастливые дни, когда она была любимицей французского двора, когда все, за исключением наводящей ужас Екатерины Медичи, обожали ее и старались баловать изо всех сил.
