чуть ли не в галошах ходили. Купить что-то хорошее было практически… не производилось, внимание не уделялось. Главное — военное дело и тяжёлая промышленность. Вот этому всё уделялось, а в лёгкую промышленность — это так вот, денег не отводили. Это нам не нравилось при Социализме. Хочется… молодые, хочется красиво одеться, не ходить в фуфайке, так ведь? А где возьмёшь? Вот знакомые какие-то, продавщички. Ладно ты её полечил, она тебя отблагодарила: «приходите такого числа, вход со двора, зайдёте, я вам вынесу, померите и купите», — вот так было. Конечно, начальство пользовалось, руководство города.
Евгения: У них свои магазины.
Валерий: Да, там всё было импортное, импортная мебель. Вот мебель мы купить не могли при Социализме. Ну, табуретку, конечно, купишь, стул какой-нибудь, да? Но вот какую-нибудь «стенку» — для этого ты должен быть участником войны. Ты должен воевать на фронте и убивать немцев, потом ты покажешь удостоверение, тебя поставят на очередь и через несколько лет тебе скажут: «участник войны, проходи! Получай, значит, стенку». Уфимскую, примитивную, но этому были рады! Это было счастье какое-то. Уфимскую даже стенку купить, я должен был участвовать в войне и убивать людей, чтоб быть военным, понимаешь? Чтоб быть участником войны или участником Афганской войны.
Нам помог один участник войны у Евгении на участке. Ему не нужна была мебель, он нам талон отдал, и мы получили. Мы бы никогда не купили мебель, потому что мы не участвовали в войне. А выпускали несмотря на то, что у нас древесины завались, леса — всё шло на экспорт, потом оттуда покупали готовую продукцию. Начальство покупало красивую мебель. Вот у нас ещё остался стол деревянный, не ДСП, натуральное всё. (резюмируя) Вот это нам тоже не нравилось в Советском Союзе.
Вот, ну и конечно, постоянный дефицит продуктов. Тоже не нравилось. В начале было хорошо, при Сталине особенно: снижение цен было каждый год, цены снижали. Потом пришёл Никита Сергеевич Хрущёв, цены возросли, были даже демонстрации, восстание в Новочеркасске 22, которое подавили оружием — расстреляли шахтёров. А как получилось? Они вышли на демонстрацию мирную, начальник города сказал, первый секретарь: «что вам нужно?», — «мяса нет, в шахтах работаем. Нет мяса, мясо дорогое, мы не можем купить», — «ах, у вас мяса нет! Жрите пирожки с ливером!» 23. И народ восстал, народ поднялся. И его расстреляли танками и оружием. Но это было скрытым, мы об этом узнали только в перестройку Горбачёва.
Также была ещё одна демонстрация-протест, когда Хрущёв, который боялся и Сталина, боялся и Лаврентия Павловича Берию, он (последнего) арестовал, обвинил его Английским шпионом, предателем, врагом народа и тут же его расстреляли 24. Грузины поднялись, нигде об этом не было (написано), я знал, поскольку отец был офицером, ему сообщали, рассказывали, что танки вводили в Тбилиси, чтоб утихомирить народ, они были все за Берию. И очень долго, когда мы были в Тбилиси, ехали на транспорте, они не признавали то, что поменяли улицы, площади, кондукторша объявляла: «следующая площадь Берия!». Вот так вот они его любили, это был выдающийся человек, которого оболгали, обгадили, он был маршалом, он создал всю атомную промышленность, он создал наши войска, никаким «английским шпионом» он не был, он был второе лицо после Сталина. По всей видимости, придёт время, его реабилитируют. А Хрущёв как всегда и Сталина обосрал, как говорится, и обгадил Берию, потому что он их боялся. На съезде доклад был секретный, об этом никому не говорили, только членам партии, на партийных собраниях. Знали, ну, так вот из уст в уста передавали, сам текст не был опубликован, не знали. Тайно ночью вынесли тело Сталина, я скажу, когда его вынесли: 31 октября 61-го года — вынесли Сталина из мавзолея и похоронили. Но я в 60-ом году был в Москве, мы с родителями пришли туда, в мавзолей, и я его видел. Справа лежал Сталин, слева — Ленин. Сталин был в мундире генералиссимуса, очень красивый мужик. Ленин плешивый, конечно (смеётся). А это пряди волос и одна, по-моему, прядь, она упала на лоб, это было красиво всё. Жалко… это был выдающийся человек. А то, что были репрессии, это была внутрипартийная борьба. Вот была старая Ленинская гвардия, в основном евреи, которые захватили власть, которые стали жировать, буржуазный образ жизни, ездить по заграницам, у них были любовницы, молодые жёны, и, чтобы этого разгула не было, Сталин стал их прижимать. В конце концов ревизионисты, то да сё, такими они были, кого расстреляли, кого уволили, кого выгнали, как Троцкого за границу, и потом Меркадер убил его в конце концов киркой по башке. Когда Меркадер умер, он был похоронен на Красной площади, наш агент. Сталин выстоял это, отстоял страну. Эти ревизионисты что хотели? Хотели даже в Крыму создать Еврейскую республику, потому что старая гвардия были все евреями, кто делал революцию. И они хотели из Крыма сделать Еврейскую Автономную республику, а Сталин говорит: «я не против», — и сделал её на дальнем востоке, в Хабаровске (смеётся, Евгения: в Приморском крае). Там, если два-три еврея живёт… Сталин был… это был голова. 4 класса образования (Евгения: самообразование у него было), но по уровню своего развития, по начитанности он, по большинству историков, приравнивается к академикам по уровню мышления, по уму.
Евгения: У него сколько трудов было.
Валерий: Хрущёв запретил всё. Уничтожали фильмы документальные, сжигали. Книги, все труды сожгли. Памятники разрушили, улицы переименовали. То, что сейчас документальные кадры Сталина мы видим, это иностранная кинохроника, нам передали потом, в период Перестройки. А мы не видели вообще, вообще его не видели. Всё было разрушено, запрещено. Ни одного фильма про Сталина. А когда стал Брежнев, уже пошёл фильм про войну, и мы увидели, что появился Сталин, люди хлопали… было трогательно, конечно.
Но в отношении радио, ты спрашивал, репродукторы были в начале. Сколько я себя помню, у нас было радио всегда, оно было проводное, в каждом доме была проводка, включаешь в розетку, динамик и громкость добавляешь. Было одно всесоюзное радио только. Называлось: Первая программа Всесоюзного Радио. Там были новости, песни, гимнастику обязательно утром проводили, все рабочие, кто вот дома, делали гимнастику, был тренер, который диктовал, что нужно делать: «руки подняли, потянулись», — это было весело. Обязательно была гимнастика утренняя.
Евгения: Детское время было.
Валерий: Вечером был гимн — и отбой, после 12-ти передачи прекращались. А в 64-ом году появился «Маяк» — это было прогрессивно потому, что это было
