— Я сделаю все…
— Потому что предательство заразительно. Оно расползается, как болезнь, передаваясь от одного к другому, заражая слабых и делая опасными сильных.
— Я закончу то, что начал, а начал я с его пальцев, о великий король. А затем я украду у него душу.
Индраварман улыбнулся — впервые с тех пор, как увидел останки Тиды.
— Тебе это понравится, верно?
— Да.
— Но почему? Объясни мне еще раз, поскольку это удивляет меня.
— Человек, о великий король, являет собой набор жизней, воспоминаний, знаний. А когда я отбираю у него душу, все это, а также все его достоинства переходят ко мне.
— И в этом источник твоей силы?
— Один из источников, король королей. Один из многих.
Чамский воин начал было мочиться на золу от костра, но Индраварман крикнул, чтобы тот немедленно прекратил. Воин низко поклонился и оставался в этом положении, пока король жестом не прогнал его.
— Как он смеет мочиться на останки моей женщины? — раздраженно воскликнул Индраварман.
— Он человек недалекий и слабохарактерный, о великий король. Ему этого не понять.
Индраварман подумал о Тиде и снова пожалел, что ее нет рядом; он просто не мог поверить, что кто-то из его людей мог так бездумно осквернить ее память.
— Дашь мне знать, когда будешь увечить Асала, встретив его на поле битвы. Хочу посмотреть, как ты сломаешь ему хребет.
— Посмотреть на этого глупца?
Король кивнул, а потом стал наблюдать за тем, как По Рейм идет в сторону воинов, идет непринужденно и изящно, как будто все его мысли были заняты только тем, куда поставить ногу, делая очередной шаг. Чамы вновь расступились перед ним, только на этот раз он, проходя мимо, сунул руку за спину, в складки своей одежды. Под солнцем блеснула холодная сталь. Провинившийся воин вскрикнул и упал. Остальные тут же выхватили свое оружие, но Индраварман зычным криком остановил их.
Раненый чам пытался как-то защититься, но тело его не слушалось. Он голосил, прося о помощи, но помощи не последовало. Тогда он, работая локтями, попытался уползти от грозного ассасина.
По Рейм вопрошающе взглянул на Индравармана, и тот, кивнув, подошел поближе, чтобы посмотреть, как будет отнята очередная душа.
Нож, теперь уже весь красный от крови, опустился опять, но на этот раз лениво, без спешки. Эхо разносило крики умирающего по округе. По Рейм наклонился и крепко схватил несчастного чама, прижавшись лбом к его лбу.
Ветер тихо играл пеплом от костра.
Индраварман так и не понял, улетела душа этого человека или была поймана.
Затем он молча развернулся и пошел прочь.
* * *
Цитадель женщин была местом передышки, так необходимой Аджадеви. Она очень устала от бесконечной подготовки к битве, и, несмотря на то, что она часто присутствовала на военных советах мужа и с удовольствием давала ему дельные советы, ей было необходимо покинуть пределы прекрасной, но спрятанной от солнца, затененной долины. Убедить Джаявара, что она будет в безопасности в этом храме, было нелегко, но в конце концов он согласился на ее отъезд — в сопровождении десяти его лучших воинов.
Бантей Срей находился на равнине к югу от их долины. Там на плодородной почве росло множество самых разных высоких деревьев — громадных созданий природы, на фоне которых большинство строений выглядели малозначительными. Но что касается Аджадеви, это еще больше притягивало ее взоры к Бантей Срею.
Она помнила, что, когда еще маленькой девочкой впервые посетила этот храм, ощутила, как наполняется какой-то странной силой. Ангкор-Ват был украшен бесчисленными статуями танцовщиц и женщин-стражей и барельефами с их изображениями, и все эти произведения искусства смотрелись как часть общего ансамбля храма. А вот Бантей Срей явно был создан для восхваления не только богов, но и женщин. Разумеется, здесь были изображения индуистских богов, но они казались не такими значимыми по сравнению с женскими лицами и фигурами, ставшими украшением стен храма Бантей Срей.
Аджадеви стояла у подножия самой высокой из башен. Чтобы получить более ясное представление обо всей территории храма, она отправилась в его внутренние дворики. Пройдя через них, она подошла к южной части стены, окружающей весь комплекс. Между каменными блоками, из которых она была сложена, со временем появились щели, и это позволило ей, используя углубления, вскарабкаться на верх стены. Здесь она села и кивнула следовавшим за ней на почтительном расстоянии воинам, благодаря их за преданность и бдительность. Несмотря на то что Аджадеви гнала от себя подобные мысли, она не могла не думать о том, что кто-то из них в предстоящей битве погибнет. Эти воины наверняка окажутся в самой гуще сражения, стремясь отомстить за свои семьи и поруганную страну.
Помолившись за оставшихся внизу воинов, а также за их жен и детей, Аджадеви посмотрела на юг. Вскоре оттуда придут чамы. Сохранить в тайне присутствие в лесу восьми тысяч кхмеров и сиамцев было задачей невыполнимой. В их лагерь обязательно должен был пробраться шпион, чтобы оценить их силы и вернуться с этой информацией в Ангкор. Наверное, Индраварману уже известно об их местоположении, но он пока занят приготовлениями к битве. Аджадеви хорошо знала, что передвижение любой армии не может быть быстрым. Воинов нужно собрать, хорошо проинструктировать, а потом перевести из одного места в другое.
И все же чамы намерены сюда прийти. Но Джаявар предпочел драться с ними в месте, выбранном им самим, и уже очень скоро он поведет свое войско на юг. Он ждет прибытия последнего отряда сиамских наемников. Вместе с ними под командованием Джаявара окажется более семи тысяч воинов — определенно, очень грозная сила, однако чамы все равно будут превосходить кхмеров численностью. Еще одна причина, по которой он хотел драться неподалеку от Ангкора, состояла в том, что он надеялся, что, когда начнется решающее сражение, к его армии присоединятся кхмеры из города. Если на его сторону встанет достаточное количество живущих там кхмеров, соотношение сил в битве изменится в его пользу.
Раздалось громкое хлопанье крыльев, и Аджадеви, подняв голову, с удивлением увидела пролетавшую мимо скопу. Птица была большая и сильная, с белой грудью и черными крыльями. В когтях она несла кусок развевающегося красного шелка величиной больше, чем ее крыло. Аджадеви видела гнезда этих хищников, в которых, помимо сучьев и веток, попадались и кусочки ткани. Должно быть, эта скопа нашла обрывок шелка где-то в сиамской части их лагеря.
Птица летела на юг и вскоре скрылась за кронами высоких деревьев. Аджадеви задумалась, что могло означать ее появление. Она была заинтригована видом красивой птицы, несущей красную ткань. Это явно был какой-то знак, только она пока не могла истолковать его.
Вокруг нее вилась жужжащая муха, но Аджадеви не обращала на нее внимания. Перед ее глазами стояла эта скопа, и она думала о том, куда она полетела и почему несла в когтях красный шелк. Может, это предупреждение о кровопролитии? Или об измене? А может быть, в этот момент Джаявару угрожает опасность?
Раздосадованная отсутствием ответов на свои вопросы, Аджадеви закрыла глаза, не сомневаясь, что именно она должна была увидеть этот шелк. Ей был послан знак, и теперь от нее зависело, сможет ли она его правильно понять. Поднявшись, она пошла по стене, чувствуя босыми ногами тепло каменных блоков. С солнца она перешла в тень, продолжая думать о птице и куске материи. Дойдя до восточной части стены, она развернулась и пошла обратно, не обращая внимания на ящериц, разбегавшихся из-под ее ног, и воинов, внимательно следивших за каждым ее движением.
Наконец к ней пришел ответ, и она остановилась. Эта птица несла знамя. Ее народ всегда сражался под знаменами, но под знаменами короля. Возможно, пришла пора создать новый флаг, который стал бы символом всего народа, а не одного человека. Им нужен был символ, под которым они будут сражаться, который будет их воодушевлять и показывать, что они умирают и истекают кровью ради благородной и великой цели.
— Ангкор-Ват, — прошептала она. — Это должен быть Ангкор-Ват.
Она представила себе, как мог бы выглядеть этот флаг. На нем должен быть изображен лоскут красного шелка в когтях скопы, а также центральные башни Ангкор-Вата. Она знала, что кхмеры готовы будут умереть за этот храм. И на битву со своим врагом они пойдут под стягом с его изображением.
Довольная собой, Аджадеви уже хотела слезть со стены, однако, к ее удивлению, скопа вернулась, на этот раз уже без ткани в когтях. Она летела над верхушками деревьев по направлению к их далекому лагерю. Аджадеви внимательно посмотрела на птицу и прищелкнула языком, когда та скрылась из виду.
«Что же ты пытаешься мне сказать? — подумала она. — Почему ты прилетела опять?»
