Известие о кончине 46-летнего Мигеля Баррагана, несмотря на некоторую подготовленность к нему, ударило Врангеля обухом по голове. Теперь уже ни к чему рекомендательное письмо к Баррагану услужливого дона Мануэля Луна. С Барраганом, по мнению многих, знавших его, дело можно было иметь: честный, преданный своей нации, компетентный. Неизвестно, кто его заменит. Новые же люди в большой политике всегда склонны к осторожности, тем более в деликатных вопросах межгосударственных отношений.
Прошло уже две недели со дня прибытия в Мехико, а сдвига пока нет.
Похороны почившего вице-президента были обставлены с подобающей пышностью. На всем протяжении погребальной процессии, от национального дворца и до кладбища, растянули ввиду жаркой погоды полотняный полог. Конные полки и пешие солдаты облачились в парадную форму. Шли и служители церкви: своя делегация от каждого прихода и монастыря, несколько сотен бритых голов. Шли студенты, аристократы, купцы, простолюдины, представители дипломатического корпуса. Открытый гроб генерала, облаченного в военную форму, несли его боевые сподвижники. Гулко звучала скорбная медь оркестров, и музыке вторило горестное заупокойное пение.
Балконы домов по улицам, вдоль которых двигалась процессия, затянуты черным крепом. В черные платья и мантильи облачились причитавшие женщины. Страна прощалась с очередным героем. Может быть, и его имя украсит в скором времени мемориальную стену национального дворца.
Соблюдая приличия, Врангель выждал несколько дней после похорон с отправлением письма на имя Монастерио. По его просьбе любезный Фридрих фон Герольт помог перевести послание на хороший испанский язык и обещал содействие в организации аудиенции.
Одновременно предпринятые Врангелем попытки добиться, чтобы его приняли во дворце при посредничестве послов Англии и Франции ни к чему путному не привели. Исходя из собственных интересов, т.е. интересов держав, которые они представляли, ни Ричард Пакингэм, ни барон Дефозис не хотели, как интуитивно чувствовал Врангель, содействовать сближению России с Мексиканской Республикой. Им, кажется, хватало противоборства с влиянием на дела в Мексике Соединенных Штатов. И новый мощный конкурент в лице России естественным образом должен был восприниматься ими как ненужный и лишь осложняющий ситуацию внешнеполитический фактор.
Прослышав о скором отъезде из Мехико бывшего посла Соединенных Штатов в ранге министра Энтони Батлера, Врангель уговорил Герольта представить его американцу. Для полноты информации, особенно в связи с обострением ситуации в Техасе, пригодится и эта встреча.
Дом посла Батлера, как и надо было ожидать, оказался одним из лучших в городе, какие до того довелось посетить Врангелю. Но в особняке уже вовсю готовились к отъезду хозяина. Слуги, мексиканцы и негры, осторожно снимали и упаковывали в ящики картины в золоченых рамах, дорогие вазы и даже, как заметил Врангель, редкие произведения искусства ацтеков, к вывозу которых из страны могли существовать таможенные барьеры. Вероятно, все эти вещи министр Батлер полагал своей личной собственностью и весьма основательно готовился оставить своему преемнику на высоком дипломатическом посту лишь голые стены особняка.
С первого взгляда нелестная характеристика, какую дал бывшему представителю Соединенных Штатов английский генеральный консул О'Гормон, была правдива. В облике полковника Батлера, с красноватым набрякшим лицом кутилы, нагловатым прищуром светлых глаз и развязными манерами держать себя, что-то действительно намекало на неприятные черты его характера.
Герольт сразу предупредил, что присутствовать при их беседе не будет, да это и ни к чему, у него свои дела, и, представив барона Врангеля как весьма заслуженного человека и почти личного друга, тут же откланялся.
— А русские князья совсем уже зазнались? — так по-простецки, с почти оскорбительной фамильярностью, будто знакомы они давным-давно, начал разговор Батлер. Пригласил присесть в кресло, поставил на столик бутылку виски и, не спрашивая мнения о сем крепком напитке гостя, наполнил рюмки.
— Я слышал о вашем появлении в городе. Мол, появился с северо-западных американских берегов, с Аляски, почти сосед. Должен бы, ради приличия, и заглянуть. А вас нет как нет. Еще пару дней, и вы бы меня здесь уже не застали. Пора домой.
Врангель попытался, не вполне, впрочем, удачно, извиниться с задержкой визита, сославшись на то, что миссия его имеет неофициальный характер и он прибыл как представитель Российско-Американской компании.
— Знаю, все знаю, — весело подхватил Батлер. — У меня ведь тоже своя разведка работает. Ну и как дела, что-то получается?
— Увы, — посетовал Врангель, — неожиданные препятствия, эта смерть Баррагана — пока ни с кем в правительстве встретиться не удалось. Да и отъезд Санта-Аны в Техас спутал мои карты. Как по-вашему, мистер Батлер, из-за чего там все заварилось в Техасе и чем все кончится?
— Заварилось то, что и должно было завариться, — с апломбом ответил Батлер. — Я не один раз предупреждал мексиканцев, что надо как-то решать проблему Техаса. Я никогда не скрывал своей позиции: моя страна заинтересована в том, чтобы Техас стал частью территории Соединенных Штатов. Предлагал начать переговоры по этому вопросу, неплохие деньги за уступку земли. Они же упирались. Вот и дождались вооруженного мятежа. У мексиканцев-то до Техаса руки не доходили. А там собралось немало моих соотечественников. Эти люди хотят и умеют работать на земле. Разбили плантации, построили фермы. Но их права вдруг начали ущемлять. Все эти законы о запрете рабства и прочее. Они свободные люди, с чувством собственного достоинства, и им уже не нравится, когда ими стараются управлять из Мексики и диктовать, что можно делать, а что нельзя, что хорошо, а что плохо. Да кому ж это понравится? Вот вам и оправданная основа для мятежа!
— А Санта-Ана? Вы верите, что ему удастся справиться с мятежниками?
— Ха-ха-ха! — загрохотал Батлер. — Да ничего у него не выйдет! Этот петух растеряет весь свой гонор, все свои перышки, как только столкнется с настоящими парнями, которым дорога их свобода. Если я правильно понимаю развитие событий, там скоро могут провозгласить независимость Техаса от Мексики, и мне кажется, что правительство моей страны не будет к этому безразлично и правильно поступит, если не оставит своих соотечественников в беде. Техас — это еще не все. У нас есть свои претензии к Мексике и в Северной, Верхней, Калифорнии.
Так-так, подумал Врангель, давай уж подробнее и об этом, и ввернул:
— Мне, между прочим, приходилось бывать в Калифорнии. Последний раз осенью прошлого года, на пути сюда, в Мексику. Мне говорили, что американские колонисты в Калифорнии проявляют себя все активнее, и с некоторыми из них я встречался лично. Они производят впечатление деловых, энергичных людей...
— Да, там есть весьма достойные люди, и мы должны им помогать. Правда, в этом районе мы, я имею в виду прежде всего наших охотников на бобров и скупщиков пушнины, сталкиваемся с сильной английской конкуренцией в лице известной Компании Гудзонова залива. Англия пытается вставлять нам палки в колеса и в районе Сандвичевых островов, выдвигая свое право установить протекторат над островами, на основании их открытия Джеймсом Куком. Но мы не можем пойти на это. Сандвичевы острова слишком важны для успешного обеспечения китобойного промысла и торговли с Кантоном.
— Но если Сандвичевы острова все же отойдут к Англии, тогда порт Сан-Франциско на тихоокеанском побережье должен приобрести для вашей страны особое значение — и как база для китобоев, и как ворота для торговли с Китаем...
— Нам равно нужны и Сандвичевы острова, и Сан-Франциско! — отрубил Батлер. — Калифорнию упускать из вида мы не намерены. В Сан-Франциско и Монтерее есть наши доверенные люди, и они поставляют нам всю необходимую информацию. Я верю, недалеко время, когда Калифорния, особенно Верхняя, с Сан-Франциско как важнейшим портом перейдет к нашей Северной Конфедерации. Может быть, по тому же плану, как это происходит сейчас в Техасе.
— И тогда нам, — предположил Врангель, — я имею в виду селение Росс, которым мы располагаем в Калифорнии, придется иметь дело с вами, т.е. с Соединенными Штатами?
— Тогда, — многозначительно усмехнулся Батлер, — вам действительно придется иметь дело с нами.
Интонацией голоса он подчеркнул, что североамериканцы будут значительно более жесткими партнерами, чем мексиканцы. Уступок, мол, и поблажек от нас не ждите.
И вот настал день, когда Врангель получил приглашение прибыть в национальный дворец для встречи с министром иностранных дел Монастерио и заменившим покойного Баррагана на посту вице-президента Хосе Корро.
Без помощи Фридриха фон Герольта эта аудиенция едва ли состоялась бы. Поскольку генеральный консул Пруссии выступал своего рода ходатаем по делам Врангеля, ему и было предложено представить русского гостя министру и вице-президенту. Герольт согласился взять на себя и функции переводчика, и это тоже было весьма кстати: испанским Врангель владел все же не на таком уровне, чтобы вести ответственные дипломатические беседы, где имеют значение малейшие языковые тонкости.
