Тело князя Алексея Дмитриевича Ургина положили на телегу. Вокруг него собрались оставшиеся в живых ратники, тридцать человек. Они ничего не говорили, не до речей было. Воины молча прощались со своим доблестным командиром, последним представителем древнего знатного рода Ургиных. Вскоре Алексей Белый отошел от телеги, принял на себя командование дружиной и приказал ей идти к Смоленску.
Затянувшаяся осада Великих Лук позволила русскому царю укрепить Смоленск. Взяв крепость, Стефан Баторий послал конное войско брацлавского воевода Филипповского к Торопцу, против десятитысячной рати князя Хилкова. Конные отряды поляков, венгров, немцев атаковали русское войско 21 сентября.
Князь Хилков получил от царя приказ не вступать в крупное сражение с противником, навязать ему позиционные бои, измотать и отойти. Он провел неожиданный для поляков маневр. Его войска заманили врага на подрубленный мост, и тот под тяжестью всадников обрушился. Стрельцы же, засевшие вдоль берега, расстреляли тяжелых королевских кавалеристов, упавших в воду.
Потом полякам все же удалось форсировать водную преграду. Русские передовые отряды вступили в бой с ними. Основные же силы отошли к Пскову.
Князь Хилков под Торопцом потерял около трехсот человек убитыми, среди них воевод Нащокина, Черемисинова и Ельчанинова. В шатре князя были специально оставлены документы, содержащие ложные сведения о дислокации русских войск, планах Ивана Грозного и критическом состоянии отрядов, которые были направлены в ставку командующего.
После передышки и перегруппировки враг попытался овладеть Смоленском. Из Орши к Днепру выступил отряд Филона Кмиты, провозглашенного до времени воеводой смоленским. В его задачу входило выйти к крепости, сжечь посады и соединиться с основными силами Батория, которые стояли возле сожженных и разграбленных Великих Лук.
В октябре 1580 года отряд Кмиты встал лагерем у деревни Настасьино, в нескольких верстах от Смоленска. Этого ждал воевода Бутурлин. Его полки внезапно атаковали поляков и уничтожили большую часть их. Оставшиеся в живых воины Филона Кмиты в спешке отступили к обозу, где пытались укрепиться. Однако они поняли, что надежды выстоять у них нет, той же ночью оставили обоз и начали общее отступление.
Бутурлин приказал преследовать противника. Русские войска настигли отряд Кмиты и вновь атаковали его. В скоротечном бою отряд неприятеля был полностью разгромлен. Баторий вынужден был отказаться от наступления на Смоленск.
Приближались холода, и польский король решил отправить полки на зимовку. Поражением войск Речи Посполитой под Смоленском закончился второй этап войны.
Поляки и зимой проводили отдельные рейды в глубину русской территории, но им доставались лишь небольшие города, уже оставленные ратниками и населением. Никакого военного преимущества они не получили. Полководцы и войска готовились к новым боям.
В начале апреля 1581 года к царю зашел Богдан Бельский.
– Государь, твое повеление исполнено, Давид здесь.
– Так зови!
Богдан ввел к царю своего родственника, стольника Давида Бельского.
Царь предложил ему садиться, внимательно посмотрел на него и спросил:
– Знаешь, зачем понадобился?
– Богдан говорил, дело у тебя ко мне очень серьезное.
– Да. Слушай внимательно. Ни для кого не секрет, что летом нам вновь придется столкнуться с армией короля Речи Посполитой. Проиграть его мы никак не можем, не имеем права. Подготовка войск, конечно, ведется, но надо направить Батория туда, где мы будем иметь возможность нанести ему существенное поражение. Согласен?
– Согласен, государь! – Бельский кивнул. – Только никак в толк не возьму, чем я могу помочь.
– Постараюсь быть кратким. Нам надо, чтобы польский король двинул всю свою армию на Псков. Сам понимаешь, любезно попросить его об этом я не могу. А вот ты сумеешь попытаться повлиять на него.
– Я? – удивился Давид.
– Да.
– Но как?
– Ты должен сыграть роль изменника, Давид.
– Что? Я?.. Изменника?..
– Ты не ослышался. В общем, так, готовься бежать в Литву. Ты у нас человек осведомленный, близкий ко двору, родственник и Малюты Скуратова, и Богдана, которому я доверяю великие тайны. Лучшего изменника не подобрать. Перебежав к Баторию, скажешь ему, что оборонительные сооружения Пскова слабы. Русский царь не намерен укреплять их, так как считает, что король Речи Посполитой пойдет походом прямо на Москву в обход Смоленска. Еще скажешь, что из Пскова выведены все пушки. Дворяне, не говоря уже о боярах, не желают воевать. Казаки бегут на Дон, казна пуста. Сам царь постоянно пребывает в угнетенном настроении, но все же надеется на то, что сумеет усмирить врага.
Бельский кивнул.
– Понятно. А коли там, в Литве спросят, почему я бежал из Москвы?
– Ну, на этот вопрос ответ дать проще простого. Надоело, мол, жить в страхе. Иван лютует, когда что не по его идет, отправляет на плаху невинных. Собрал возле себя людей из опричнины и творит, что захочет. До тебя, дескать, дошли слухи, что советники доложили царю о каком-то новом заговоре, готовящемся против него. Ты, понятное дело, ни в чем не виноват, только Иван разбираться не станет. Баторий поверит. Наши изменники только об этом и твердят.
– А коли о Москве спросят?
– Вот! Если спросят, готовятся ли войска к обороне Москвы, то скажешь, что царь тем и занят. Слышал, мол, от больших воевод, что Иван хочет, чтобы Баторий пошел на Москву. Именно там он собирает все свои силы. Но гляди, Давид, не переусердствуй, сам с разговором не навязывайся. Спросят, ответь, но ни в коем разе не пытайся в чем-то убедить вельмож и особенно короля. Только обрисуй обстановку, посоветуй идти на Псков, и все. Будешь убеждать Батория, тот тут же раскусит тебя. Тогда твое дело потерпит провал, а самого тебя казнят. Помни об этом.
– Но мои слова, государь, легко проверить!
– Не так легко, как кажется. Мы о том позаботились. Когда поляки брали крепости, к Баторию, как известно, уходила небольшая часть наших людей. Среди них и те, кого мы специально засылали в стан противника. То, что они рассказывали в Литве, найдет свое подтверждение в твоих словах. Да и мы здесь тоже бездействовать не станем. Введем в Псков полки тайно, выведем на виду, так же поступим и с пушками. Зашлем в Литву еще верных людей. Отправим туда посольство с предложением мира на самых привлекательных для Батория условиях, но не на тех, которые он желает заполучить.
– Теперь все понятно, государь.
– Помни, Давид, от тебя, от таких, как ты, зависит многое. Война выигрывается не только на полях сражений. Будь осторожен. Домой вернешься, как только заключим мир с Речью Посполитой. Будешь щедро вознагражден, коли сделаешь все так, как надо. А теперь ступай, Давид. Уезжай в Москву без спроса. Там шепни своим товарищам, что решил бежать. Семью куда-нибудь отправь. Пусть твое бегство выглядит так, чтобы в Литве тебя не заподозрили в измене.
Бельский поднялся.
– Твой приказ, государь, исполню. Одно прошу, коли не суждено будет вернуться, позаботься о семье.
– Об этом не беспокойся и о плохом не думай. Вернешься.
Стольник поклонился и вышел.
Иван Васильевич взглянул на Богдана Бельского.
– Как думаешь, справится с заданием твой родственник?
– Справится, государь, иначе я не стал бы предлагать его.
– Да, он как раз тот, кто нужен. Не крупный вельможа, но родственник советника царя, стольник. Такие много знают. Так что его бегство вызовет у Батория не подозрение, а интерес. Даст Господь, все по-нашему выйдет.
В тот же день Ивану Грозному доложили, что немецкие князья согласились дать денег Баторию. Следовательно, король мог быстро нанять новые отряды для осуществления своих замыслов в третьем, предстоящем походе на Русь.
В мае 1581 года царю сообщили об измене стольника Давида Бельского, бежавшего в Литву.
Вскоре он узнал, что король принял окончательное решение идти на Псков и Новгород. Среди польской шляхты не было единодушия в вопросе о направлении главного удара, но Баторий уже никого не слушал.
Иван Васильевич приказал готовиться к обороне. Чтобы отвлечь Батория от подготовки похода и повлиять на его планы, царь призвал к себе доблестного опричного воеводу князя Хворостинина. В конце июня тот нанес по врагу опережающий удар. Войска, подчиненные ему, переправившись через Днепр, разорили окрестности Орши, Дубровны, Шклова и Могилева.
Неожиданное наступление достигло цели. Стефан Баторий не только приостановил продвижение своей армии, выступивший в третий поход 20 июня 1581 года, но и был вынужден задержаться на реке Дриссе.
Иван Васильевич больше не считал нужным сдерживать гнев. 29 июня он отправил Баторию свое знаменитое письмо. В нем царь прямо обвинил короля в агрессии, в намерении захватить не только ливонские, но и русские земли. Он указывал, что тот не желает мирных переговоров на условиях, приемлемых для России и Речи Посполитой, отстаивает лишь интересы польской шляхты, посадившей его на трон. Государь категорически отверг все требования Батория и, конечно же, отказался выплачивать контрибуцию. Это Польше следовало бы оплатить убытки России.
