– Ну, так что, поедем, – обратился лекарь к Ханге, – в соседней деревне прооперировать нужно человека, медведь его в лесу заломал, а мне без твоей помощи никак не обойтись.
Девушка замялась.
– Ханга, человек умирает, – взывал Эрно к ее совести.
В таком деле девушка не могла отказать и, кивнув головой, стала собирать инструменты для операции.
Как только коляска, в которой сидели лейтенант, Эрно и Ханга поравнялась с воротами, дорогу им преградил гайдук.
– Не велено девушку выпускать из городка, – сказал он строго.
– Мы оперировать человека едем в соседнюю деревню.
– Я сказал нельзя, у меня приказ.
– Чей приказ? – спросил вызывающе Генрих.
– Госпожи графини Ласло. Пошлю сейчас в крепость человека, даст разрешение графиня, тогда пусть Ханга едет.
– Георгиу, – обратилась к нему Ханга, – будь добр, пропусти, там правда человек умирает.
– Умирает?!
– Да, медведь его задрал, помощь срочная нужна.
– Ну, хорошо Ханга, проезжайте, но я все равно пошлю своего воина графине. И он махнул гайдукам, чтобы они пропустили коляску.
Через полчаса, завершив запись наемников, за ними последовал весь отряд, пополнившийся шестью жителями Хэди, в том числе и молодым Пете.
– Предатели! – выкрикнул кто-то из толпы.
Барон Вадаш резко остановил коня и, внимательно осмотрев разбредавшуюся толпу, громко сказал:
– А туркам лизать пятки, – это не предательство?! Вас же защищаем. Я и впрямь смотрю, что граф дал вам свободу. Ладно, попомните меня еще, – и, пригрозив кнутом, с силой хлестнул коня, вымещая на нем свою злость.
Проехав пару миль до развилки, Эрно хлопнул кучера по плечу, приказав ему ехать прямо.
– Дядя Эрно, так в деревню же налево! – воскликнула Ханга.
Лекарь зло усмехнулся и ответил:
– Сиди спокойно и не задавай вопросов.
– Куда вы меня везете? – забеспокоилась Ханга, привстав с сиденья.
– Сиди тихо, я тебе сказал, – грубо дернул ее за руку Эрно, – будешь брыкаться, свяжем.
Только теперь до Ханги дошло, что метр Эрно ее обманул, и она попыталась упросить его, остановить коляску.
– Дядя Эрно, прикажите кучеру остановиться. Ну, зачем Вы так поступаете? Вы ведь для меня, как отец.
– Отец говоришь, а почему ты меня не послушала? У графа решила спасения от меня найти! Так вот что я тебе скажу, – он ткнул пальцем в грудь Генриха, – он твой жених, а не сын голытьбы из Мольнара. Побудешь пока в тихом месте, затем, вашу свадьбу сыграем. Спасибо еще мне скажешь, а то ишь, за оборванца замуж собралась.
– О нет! – Взмолилась Ханга, – дядя Эрно, Вы не сделаете этого!
– Я не сделаю?! Да я вас вместе с графом, знаете что… В порошок сотру. Кончилось его время, мое настало. Сейчас приедем на место и решим с бароном Вадашем, что с ним сделать, повесить этого разбойника или на кол посадить.
Ханга от ужаса раскрыла глаза и, не веря, что в злобе произнес лекарь, тихо спросила:
– За что Вы его так?
– Многого ты еще не знаешь, заморочил тебе голову граф, хорошеньким представился, а сам по ущельям разбойников прячет, да на людей их натравливает. Разбойник он – марид проклятый!
Ханга, закрыв лицо руками, вдруг сильно заплакала. Она не в силах была сдерживать себя от чудовищных обвинений в сторону графа.
И вдруг, резко прекратив плакать, она вспомнила старую хижину бабки Урсулы, графиню Жомбор и раненного гайдука. Да-да, того самого гайдука Вашара Андора, погибшего в битве с турками. Она помнила его лицо и никогда в жизни не забудет. А потом принесли всего израненного графа Ласло и она с дядей Эрно в прямом смысле вытаскивали его с того света. И вот тогда лекарь сделал намек, что, мол, граф Ласло помогает разбойникам. Сам-то он достоверно не знал, а мог только предполагать, судя по ранениям графа. А Ханга догадалась и промолчала, потому, как граф был для нее душевным и добрым человеком и друг его Вашар Андор был таким же. Не могла она тогда выдать ни того и не другого и до сих пор хранила эту тайну в себе.
«И вот теперь метр Эрно хочет уничтожить графа Ласло. Что я в данный момент могу сделать? Мне нужно успокоиться и что-то решить, скорее всего, бежать, но сейчас это будет сделать трудно, даже невозможно». Ханга оглянулась, за коляской вереницей растянулись повозки, сопровождаемые полусотней воинов-австрийцев.
«Граф Ласло уехал, чтобы найти для меня самого дорогого на свете человека – маму. Как все хорошо складывалось: любимый Гергей, свадьба, намеченная на осень, может, действительно найдется мама и вдруг такое… Страшно! Хотят заставить меня идти под венец с этим австрийским воякой, дядюшкиным племянником, которого я совсем не люблю, да и терпела его только из-за мэтра Эрно. Господи! Что-то нужно придумать. Куда меня везут? Как помочь графу, как послать весточку, дать ему знать, что он находится в смертельной опасности?».
Перед тем, как отправиться домой в замок, граф Ласло послал вестового, чтобы он предупредил жену, что муж возвращается.
Попрощавшись с виконтом Шарни, Бианка, взяв с собой одного слугу и, навьючив поклажей лошадь, пустилась в путешествие по южным Карпатам. Очарованная давними рассказами графа Лайоша, она не переставала удивляться дивными пейзажами, постоянно меняющимися по мере путешествия виконтессы. Проезжая по долине и пересекая небольшую речку, они оказывались в густом лесу, плотно заросшим елями и буковыми деревьями. Поднимаясь высоко на холмы, она опять видела горы, не острые, покрытые ледяными шапками, какие ей приходится часто видеть в Альпах, а с покатыми верхушками, сплошь заросшими деревьями.
Пробираясь через перевал, небольшой отряд, сокращая путь, вошел в ущелье Дожа.
– Это и есть знаменитое ущелье, где семь лет назад Вашар Андор со своими гайдуками разбил турок, – объяснил Ласло.
– И погиб, как герой, – добавила она. – А что Михал, неужели у него не остались друзья, знакомые, кто мог бы более подробно о нем рассказать? Ведь я слышала о нем легенду, как он бесстрашно нападал не только на турок, но и на дворян.
– Конечно, остались люди, которые его помнят и будь уверена Бианка, что еще не раз под боевым знаменем соберутся гайдуки и повстанцы, чтобы снова принять бой с врагами.
– Интересно, и кто же поднимет это знамя?
– Учитывая сложную обстановку в нашем крае, я думаю, найдутся смельчаки, чтобы снова встать на защиту своей земли.
– А ты бы смог, Михал? – без тени смущения, спросила виконтесса.
– В определенной ситуации, пожалуй, смог бы, – ответил он уклончиво.
– А легенда о Черном гайдуке, владеющим трезубцем, тебе о чем-то говорит?
– О! Бианка, когда это было? В начале века, да и то непонятные слухи ходили, будто обладателем этого перстня был богатый человек. Не понимаю, имея богатства, зачем ему приходилось грабить дворян?
Граф искоса взглянул на ехавшую рядом виконтессу, как бы пытаясь увидеть на ее лице реакцию на свои слова.
– Но ведь и Вашар Андор владел таким перстнем, – возразила она, – хотя он мог просто повторять действия Черного гайдука. А я вижу граф, тебе не очень приятен разговор о них.
– Против них я ничего плохого не имею, а вот слухам, порочащим их имена, я совсем не рад.
– Михал, меня всегда интересовал один вопрос, сколько может быть таких перстней? Учитывая твой интерес к этому богатому кольцу, меня начинает мучить и другой вопрос: ты знал о перстне отца?
Граф улыбнулся, несомненно, Бианка старалась вывести его на откровенный разговор, умно расставляя при этом вопросы-ловушки.
«Может быть, она о чем-то догадывается или прослышала что-то. Понятное дело, ей в наследство достался такой атрибут. У кого она еще может спросить об этом, как не у сына Лайоша».
– О самом перстне я знал, даже видел его, но то, что его обладателем был мой отец, я не ведал.
– Ты видел трезубец? И где, если не секрет?
– На пальце левой руки Вашара Андора.
– Ты был знаком с Вашаром?! Ты можешь о нем хоть что-то рассказать?
– Случайно виделся. К сожалению, мы не знали друг друга.
– Жаль, по-моему только он бы мог раскрыть тайну моего перстня, – Бианка приложила руку к бархатному мешочку.
Глава 27. Поединок с бароном Вадашем
Проехав ущелье, отряд спустился в овраг и, как только первый из гайдуков, охраняющий господ, выехал на ровную дорогу, вдалеке, поднимая клубы пыли, показался одинокий всадник.
По мере приближения, у графа менялось выражение лица, он пристально всматривался и наконец, убедился, что это тот гайдук, которого он посылал в замок.
Ласло поднял руку и отряд остановился. Он поехал навстречу приближающемуся гайдуку. У лошади, проскакавшей широким наметом от замка до ущелья, губы и бока покрылись пеной. Гайдук на ходу соскочил с коня и бросился с докладом к графу.
